Анастасия Маркова - Обрученные затмением

Настойка живокости полевой подавляла во мне вторую сущность. Но даже ей не под силу было справиться с жаркими удушливыми волнами опасности, исходившими от отца. Он не просто злился, а пребывал в ярости и ждал, когда непослушная дочь соизволит предстать перед ним. И ни разыгравшаяся с новой силой метель, ни лютый мороз не могли изменить его чувств и намерений.

Мне не хотелось выходить из старенького «форда». Внутри теплого грузовичка я чувствовала себя в безопасности и… пряталась от неминуемой расправы, словно нашкодивший котенок. Только испытывать терпение сурового родителя было себе дороже.

«Маико, помоги мне!» – безмолвно воззвала к покровительнице оборотней, взяла рюкзак и, судорожно вздохнув, открыла дверцу пикапа.

Порыв ветра тотчас бросил в лицо снежные хлопья и сорвал капюшон. На этот раз удача улыбнулась неугомонному сорванцу. Он хотел поиграть, но все мое внимание было приковано к высокому и статному мужчине. Отпечатавшийся в памяти образ разнился с представшим глазам человеком. Редкие фотографии, что присылала сестра, не передавали всей действительности.

За прошедшие шесть лет отец сильно похудел, а еще постарел. Некогда черные волосы стали совершенно седыми. Им в тон была аккуратная стриженная бородка с усами, которые папа прежде не носил. Вкупе с холодными серыми глазами, тонкими губами, бесстрастным выражением лица он запросто мог сойти за антигероя комиксов «Марвел». Однако я надеялась, что этого никогда не случится. Еще надеялась, что постигшее нашу семью горе не превратит и без того суровое отцовское сердце в кусок холодного гранита.

В попытке защитить лицо от яростно кусающего за щеки ветра, я нагнула голову и заспешила к крыльцу. Отец двинулся навстречу.

– Что ты здесь делаешь? Зачем приехала? – спросил он ледяным тоном, едва расстояние между нами сократилось до пары футов.

Даже будучи морально готовой к нападкам, я стушевалась. На теплые объятия, конечно, не рассчитывала, но тот факт, что отец начал разговор ни с приветствия, ни с вопроса, как я добралась, а с упрека, выбил меня из колеи.

Вспомнив, что Рон Миллвуд не относился к людям, перед которыми можно было демонстрировать слабость, мигом выпрямилась и без тени страха посмотрела ему в глаза.

– В Тампе меня ничего не держит. Я закончила школу.

– Почему не поступила в колледж? Судя по оценкам, проблем с зачислением у тебя не возникло бы. С деньгами на обучение тоже, – его тон по-прежнему был ледяным и колючим, таким же, как снег, что сыпал мне в лицо.

«Тогда бы я окончательно лишилась шанса на возвращение», – мысленно ответила ему, вслух же ничего не произнесла.

– Так в чем дело, Лия? – напористо продолжил отец. – Зачем явилась? И почему не согласовала со мной приезд?

– Я очень соскучилась по всем вам и хочу быть рядом, – признание, исходившее от чистого сердца, не произвело на папу впечатления. Тогда меня словно бешеная собака укусила: – Мне уже восемнадцать, и я вправе сама принимать подобные решения!

Столь дерзкое заявление было ошибкой. В один широкий шаг отец преодолел разделяющее нас расстояние и схватил меня за локоть. Даже сквозь теплый пуховик его хватка казалась стальной.

– Ошибаешься! Пока я жив и возглавляю клан, ты обязана согласовывать со мной каждый шаг, – голос отца звучал яростнее самых свирепых завываний. – Выйдешь замуж – делай, что хочешь. Если, конечно, позволит муж. А до тех пор изволь слушаться и проявлять ко мне уважение.

От боли и обиды на глазах проступили слезы.

– В чем проблема? – спросила упавшим голосом.

– Твое появление – уже проблема, – с меньшим пылом отозвался он и разжал пальцы. – Мы до сих пор не поймали напавшего на вас оборотня. По-прежнему непонятны его мотивы. Вдруг на тебя будет совершено новое нападение? Не хватало еще, чтобы ты повторила участь своей матери, а я не уверен, что смогу обеспечить твою безопасность. И это не все! Ты и трех часов не провела в Миннесоте, как успела наворотить дел.

– Что я натворила? – в недоумении уставилась на отца.

– Поставила под сомнение мой авторитет. Я запретил манаро ходить в бар к Карстену, а ты возьми и появись там. Ты – старшая дочь главы клана! Та, на ком лежит ответственность за его будущее! Война с полукровками не закончилась, просто перешла в стадию вялотекущего конфликта. Ты же подлила масла в огонь, ступив на территорию врага. Какого рожна вообще туда поперлась? Захотела есть? Могла потерпеть полчаса, раз уж прилетела, – ранее бесстрастное лицо отца побагровело.

– Я не знала! – прокричала в оправдание.

– Незнание правил и законов не избавляет от ответственности. Ты готова понести наказание за свою выходку? – его слова полоснули меня подобно ножу.

– За что ты так со мной? – мой голос невольно дрогнул.

Выдержка дала трещину, слезы непроизвольно потекли по щекам. Отец поморщился, словно испытал вину за сказанное. Мне явно показалось, ведь Рону Миллвуду незнакомо это чувство!

– Всякий раз, Лия, когда ты поступаешь по-своему, следует ждать беды. Твое неповиновение неизменно заканчивается трагедией. Разве не так? – с нажимом спросил папа.

– Не так! До сегодняшнего дня я лишь однажды ослушалась тебя, – немедля возразила ему.

Сами того не желая, мы подошли к разговору, которого избегали шесть лет.

– И к чему это привело? – в голосе отца звучала горькая ирония.

– Я была ребенком. Двенадцатилетним ребенком! – попыталась сквозь слезы воззвать к его разуму и состраданию.

На бледном, искаженном гневом лице сверкнули красные глаза.

– Тебе было приказано сидеть дома! – дико взревел он. – Запереть все окна, двери и сидеть дома! А что сделала ты? Благо, ума хватило не тянуть с собой сестру!

– Ты меня ненавидишь?

Сердце остановилось в ожидании ответа. Я боялась, что за его грохотом не услышу столь желанное «конечно, нет!». Но время шло, и ночную тишину нарушало лишь завывание метели. Тело налилось опустошающей болью, как если бы меня избили. Видимо, самобичевания, которым я занималась не один год, отцу было мало.

Мы зашли в тупик и никто из нас не знал, что делать дальше. Ужасно хотелось развернуться и уехать обратно в Тампу, а еще больше остаться. Но как жить рядом с человеком, который тебя ненавидит? Разве молчание не знак согласия?

Казалось, выхода нет, как внезапно отец задрал голову, закрыл глаза и повел носом по ветру. Его лицо выражало сильное беспокойство, а взгляды, которые он бросал по сторонам, свидетельствовали о некой тайной опасности.

– Марш в дом! – приказал папа. – Улица не место для серьезных разговоров.

Поправив лямку рюкзака, я развернулась и молча направилась к машине. Всего два шага по обледенелой дорожке – и моих ушей достигло приглушенное ругательство, а затем гневный оклик: