Ольга Герр - Присвоенная, или Жена брата

Если кто-то думает, что это привилегии, то он заблуждается. Это обязанности. Я усвоил их с детства. Так меня воспитали. И сейчас во мне шла беспощадная битва. Долг боролся с чувствами, которых стало слишком много в последнее время.

Чувства мешают, стоит дать им волю, и оглянуться не успеешь, как они возьмут разум под контроль. С ними надо быть осторожнее. Особенно, когда дело касается женщины. Чувства и женщины – две самые серьезные угрозы в мире. Это капканы, в которые угодил не один мужчина. Я определенно не хотел пополнить их ряды.

Равнодушие – вот панацея от чувств. До сих пор оно помогало и только сейчас дало сбой. Корабль моего равнодушия шел ко дну. Команда суетилась, задраивала дыры, но появлялись все новые и новые пробоины, вода неумолимо пребывала, эмоций становилось все больше. Я едва не захлебнулся в них, коснувшись Фреи.

Я сбежал из ее спальни, испугавшись самого себя. Здравый смысл подсказывал, что надо смириться с отказом. Люди говорят – насильно мил не будешь. Но страсть ослепила меня настолько, что я был способен на все.

И все же Фрея была особенной. Я боялся запятнать ее свет своей тьмой. Осознав это, я отступил. Но беда в том, что я уже не мог остановиться. Черта невозврата была пройдена, когда я дотронулся до Фреи. Все, пути назад нет.

С каждым днем огонь внутри меня пылал все жарче, и я корчился от ожогов. Если вскрыть мне грудную клетку и заглянуть внутрь, то будет видно обгоревшее нутро. Удивительно, как я до сих пор не превратился в пепел.

Но, странное дело, я привык к этому огню, находил в нем удовольствие и искал большего. Новых ощущений, новых встреч с Фреей. Я стал мазохистом, наслаждающимся своими муками, а Фрея была моим тираном – прекрасным и безжалостным.

Моя тяга к ней постоянно росла. Меня будто поразила смертельная болезнь. Я неизлечим, тут и думать нечего. Не существует лекарства от страсти.

Если раньше я избегал встреч с Фреей, то теперь я начал следить за ней – это стало первым шагом на пути в бездну.

Я не мог отказать себе в удовольствии видеть ее. Снова и снова. Когда она гуляла в саду, я был поблизости. Когда читала книгу, сидя на подоконнике, я стоял под ее окном. Она купалась в реке с другими девушками, а я подсматривал. Узнай она об этом, выцарапала бы мне глаза, но я оставался незамеченным.

Прятался неподалеку за живой изгородью. Девушек было семь, но я видел лишь ее одну. Они разделись до нижних сорочек и зашли в воду. Брызгались, резвились, а, наигравшись, выбрались на берег.

Белая ткань сорочки, намокнув, облепила стройное тело Фреи. Я забыл, как дышать. Меня трясло как в лихорадке. Кажется, у меня жар. Если сейчас войду в реку, то вода превратится в пар. Мое раскаленное тело просто испарит ее.

К такому зрелищу я был не готов. Пусть я уже видел обнаженное тело Фреи, но то было воспоминание. Вживую оно манило еще сильнее. Пальцы выкручивало, так они жаждали дотронуться до Фреи. Но вместо нее я трогал себя, подглядывая за ней.

С подростковых лет не делал ничего подобного. Но даже такое наслаждение: от одного лишь взгляда на Русалку было острее, чем со всеми женщинами до этого.

Все катилось под откос. Я уже не шел, а бежал прямиком к пропасти, но не мог остановиться.

Казалось, хуже некуда, но я ошибался. Главный кошмар был впереди – наступил день выбора свидетелей, будь он проклят.

Свидетелей консуммации брака каждый раз выбирают новых. Одного из нашего рода, второго – из семьи невесты. Для этого проводится особая церемония. Традицию не нарушали уже ни одну сотню лет.

В зале для приемов собрались высокородные жители и гости крепости. Харальд и Фрея сидели на возвышении. Еще не муж и жена, но уже повсюду вместе. Не передать, как это меня раздражало. Видеть их вдвоем было невыносимо.

Это я должен сидеть рядом с Русалкой! Меня не покидало ощущение, что брат наглым образом занял мое место, что он – самозванец.

Я стоял среди гостей, сжимал и разжимал кулаки в глухой ярости. Сколько себя помню, Харальд не единожды повторял, что мне достанется все – крепость, казна, титул, а он останется ни с чем. Младшие сыновья лишь тени на семейном древе – именно так он все представлял.

Но вот брат наклонился к Фрее и что-то прошептал ей на ухо, и я осознал, что готов отдать все, только бы поменяться с ним местами. Разве это нормально?

Не знаю, как Фрея это делает. Каким образом она воздействует на мужчин, но я не единственный попал под ее чары. Десятки мужских глаз следили за ней. В них я читал знакомые желания. Мне хотелось убить каждого, кто смотрит на нее, а потом спрятать Фрею подальше ото всех. Я ревновал даже к взглядам.

Но как на нее не смотреть? Она была в бежевом платье, расшитом цветочным узором, и походила на Весну – прекрасное воплощение молодости и самой жизни.

– Как велит традиция славного рода Гидеонов, сегодня мы выберем свидетелей для первой брачной ночи моего младшего сына Харальда, – произнес отец, и гости притихли. – Внесите кубок!

Ударили в гонг, и толпа расступилась, пропуская слуг с чашей на подносе. Она была ростом с трехлетнего ребенка, красно-желтая как медь, с нечитаемыми знаками на боках и весила, наверное, целую тонну. Четверо крепких слуг-мужчин с трудом справлялись с подносом.

По легенде кубок подарил нашей семье великий чародей якобы в благодарность за кров, который ему предоставили. Но это было так давно, что никто уже не мог сказать наверняка – правда это или выдумка.

Кубок обладал магической силой, но постичь все его возможности предкам не удалось. Из поколения в поколение мы использовали его с одной целью – для выбора свидетелей консуммации. В остальное время он хранился в казне вместе с другими ценностями.

Кубок поставили на круглый стол в центре зала. Маг произнес над ним заклинание, активируя, и надписи на стенках кубка засветились голубым.

– Кубок передаст нам волю богов, – сказал отец. – Начнем выбор свидетелей с гостей – с семьи невесты. Прошу родных Фрейдис Альдвин подойти к кубку.

С Фреей приехали всего двое: мать и дядя – Кассия и Олаф. Небогатый выбор. Они вышли из толпы и встали рядом со столом.

– Опустите ваши правые руки в кубок, – скомандовал отец. Будучи главой крепости, он вел церемонию.

Мать и дядя Фреи последовали указаниям. Когда их руки оказались в кубке, надписи вспыхнули ярче. На миг зал охватила голубая вспышка света. Близстоящие гости отворачивались и прикрывали глаза руками, чтобы не ослепнуть.

Постепенно свечение кубка потускнело и вернулось к изначальному состоянию. Едва это случилось, отец провозгласил:

– Выбор сделан! Можете вытащить руки из кубка. Тот, чья ладонь будет помечена красным, избран свидетелем консуммации.

И Кассия, и Олаф, освободив руки, продемонстрировали ладони. На коже Олафа виднелась заметная алая полоса. Кубок выбрал его.