Оксана Глинина - Награда для Регьярда

Он не понял моих слов, и славно. Ведь не объяснять же ему, что мой жених меня не любит, и уж точно не станет возвращать себе, особенно после того, как я побываю в доме чужого мужчины. А отец еще и обрадуется, когда поймет, что довольно выгодно сбыл одну из дочерей, и мамино приданое мне не придется отдавать.

– Разреши забрать с собою хотя бы Нею, – обреченно прошептала, понимая, что выхода у меня нет, да и старушка обратной дороги может не вынести.

– Не беспокойся о старой Нее, девочка, – произнесла целительница, – моему пути пора завершиться, так пусть это случится в родной земле.

– Но как же я одна буду здесь, без тебя! – внутри стала подниматься паника. Осознание того, что я и правда не вернусь в родные карая, еще и останусь одна на чужбине, стало нервировать и пугать. Накануне все казалось сном, наверное, я так смирилась с неизбежной смертью, что факт спасения меня оглушил и окрылил. А теперь что со мной будет? Зачем я нужна владетелю Гримхайла, если он и так может получить любую женщину.

– Он захотел тебя, – ответила на мой мысленный вопрос старая няня, и, ласково улыбнувшись, погладила меня по щеке, – не расстраивайся, это твоя судьба.

– Какая может быть судьба? – мне стало обидно от того, что няня так легко готова расстаться со мной. – Ведь эта не моя воля! К тому же Илвар…

– Забудь о нем, Вили, – взгляд Неи стал острым и тревожным, а с губ сошла ласковая улыбка, – ему нужна была не ты.

– Нея… – только и сумела удивленно выдохнула.

– Он хороший воин, но не твоя судьба! К тому же не понятно, что у него на уме.

Нея не могла знать Илвара так хорошо, она его и видела-то всего один раз, когда мой жених явился на смотрины. Да и какой человек может разгадать, что на уме у другого человека? Илвар на удивление хорош собой, и, на первый взгляд, казалось этого достаточно. Я была влюблена в него с самого детства, с годами мои чувства не слабели и не остыли. Мечтала о нем, и не смела надеяться на то, что он обратит на меня внимание. Его предложение принесло невероятное счастье, омрачало лишь то, что ко мне он безразличен. Однако, в тайне я продолжала уповать на ответные чувства. А теперь ничего не будет!

Няня не пожелала поехать со мной, оправдываясь тем, что Силен нужна помощь по хозяйству, которой предстояло заняться восстановлением разоренного дома. Оно-то верно – моя кузина практически лишилась крова, а хозяйка из нее никудышная. А у меня не было никакого желания оставаться в чужой стране в одиночестве, но, от чего-то, единственный и близкий мне человек – Нея – считала иначе.

– Твоя мама верила, что ты вернешься на ее родину, – шепнула няня на прощание, – помни, здесь часть твоих корней, не беги от судьбы, девочка. Риски ей покориться.

Последние слова заставили меня расплакаться. И почему все считали, будто бы знают, что лучше для меня. А упоминание о матери меня совсем расстроило – я мамы никогда не знала, только пара общих фраз, которыми ограничивалась тётя Гила. Тёти тоже больше не было. Тоска накатила неимоверная и непонимание – почему няня о маме никогда не рассказывала, раз столько о ней знала.

– И что в тебе нашел этот горец? – со вздохом и кислой миной промямлила дорогая кузина. Вот уж изумила, так изумила – похоже ее матушку оплакиваю здесь только я одна. Но потом Силен обняла меня и тоже заплакала.

– Он посимпатичнее Илвара, – шмыгнув носом, опять констатировала девушка. Что именно она видела в Регьярде, чего не могла разглядеть я? – Так что держи ухо востро, у такого много девок в запасе имеется, уведут, как портки с жердины.

На том и распрощались. Странное утро… Странные дороги судьбы, сплетенные хитрее девичьей косы!

А больше всего меня смущал сам владетель Гримхайла, который вместо того, чтобы дать мне отдельную лошадь, посадил впереди себя на своего коня. В смущении я попробовала воспротивиться. Но он даже не стал слушать, ограничившись фразой:

– Если будешь дергаться, то свалишься и ушибешься. Не для того я тебя спасал, чтобы ты голову о камни разбила.

Пришлось повиноваться, дорога была не из легких.

От Регьярда веяло теплом, почти что жаром, а я стала замерзать еще ночью, костер и одеяло не помогали, а тут тепло человеческого тела. Полы его плаща укутывали меня подобно трепещущим крыльям палатки. В объятиях мужчины мне стало постыдно уютно, и я, убаюканная ездой, вскоре снова уснула. Мне снился Илвар, который меня обнимал. Какой восторг! Наконец-то мой любимый оттаял и узрел меня, он что-то шептал на незнакомом языке, от чего я все глубже опускалась в сон и образ жениха стал таять. Незнакомые слова сложились в песню, и я окончательно погрузилась в глубокий сон.

Очнулась я, когда почувствовала, что положение моего тела резко изменилось. А когда открыла глаза, то первое, что увидела – это огромные темные стены с высокими башнями на фоне заходящего солнца, нависающие над утопающей в зелени долиной.

– Это и есть Гримхайл, – ответил Регьярд на мой удивленный возглас.

– Какой он огромный – замок! – выдохнула одновременно с удивлением, страхом и восторгом, разглядывая темные башни, залитые красным светом.

– Это крепость, – поправил владетель, – ее начал возводить еще мой отец, когда стал правителем этих земель.

– А ты закончил! – осознание само по себе пришло неожиданно и явно.

– Да, – спокойно ответил Регьярд, – я закончил.

Мне послышалось или в его словах и правда звучала грусть.

Из этой крепости не сбежать, подумалось мне с горечью. Я буду здесь заточена навечно. А ведь говорили, что горцы свободолюбивый народ, который не терпит ограничений своей воли. Но, видимо, чужая свобода в их понятия о чести не входила.

– Зачем вам в горах такое огромное строение? – восторг в придыхании не смог скрыть нотки подавленности и досады.з

– Так решил мой отец, – Регьярд по-прежнему говорил спокойно, но в его голосе явственно проскальзывала то ли злость, то ли та же досада, что и у меня. – Тогда наша страна долго и упорно воевала. Отец хотел защитить своих близких и свой народ от врагов. Кто знал, что враг окажется не снаружи этих огромных стен, а внутри.

Вот значит, как! Правителя Гримхайла гложут тяжкие воспоминания и страхи. А еще обида. И вряд ли он достроил крепость из страха перед врагами – Регьярд не боялся никого. Скорее это была дань безвременно ушедшему отцу. Продолжение дела его жизни и нарочитая демонстрация преемственности носителя власти.

Мы въехали по тяжелому навесному мосту в огромный просторный двор, где собрался народ поприветствовать своего господина, вернувшегося с победой и наградой.

А его любили! Или боялись до подобострастия.

Нет. Люди действительно любили своего предводителя и уважали его.