Белла Берт - Связанная с драконом

Всю дорогу мы так и не проронили ни слова. В салоне играла тихая музыка, но уверена, ни одна из нас ее даже не слышала. Мы раз за разом перекручивали в голове то, свидетелями чего стали в этот вечер.

Спустя несколько часов, за которые мы ни разу не сделали остановки на отдых, не считая пяти минут на бензоколонке, мы подъехали к Наташкиному дому.

– Спасибо, что подвезла, Тай. Прости, но это для меня уже слишком… Спокойной ночи, – сухо сказала подруга и второпях выбралась из машины.

– Наташ! – окликнула ее я как раз перед тем как она собралась захлопнуть за собой дверцу.

Девушка переступила с ноги на ногу. Снег под ее сапожками хрустнул. А с ним – было такое чувство – словно треснула и наша дружба.

Моя спутница так ни разу на меня и не взглянула, как будто наказывала за что-то. Я собралась с мыслями и, надеясь, что она все же услышит меня и перестанет себе надумывать невесть что, уверенно заявила:

– Клянусь, это не я ее так толкнула!

Внутри меня собиралась буря, я всем сердцем ощущала, что такое отношение ко мне несправедливо. Вопреки решению дать ей время поразмыслить над произошедшим, я больше не могла сдерживать ядовитое чувство горечи, отравлявшее меня. Оно пыталось вырваться с той самой минуты, как я предположила, что Наташка, возможно, боится меня… Не в силах терпеть, спросила:

– Ты веришь мне?

На слове «веришь» голос надорвался, переходя в жалобный хрип. Я впилась в нее глазами, в которых наверняка плескалось столько надежды, что ее хватило бы на нас двоих.

– Завтра поговорим, Тай. Пока.

Все тот же сухой тон. Как упорно она скрывает свои эмоции и по-прежнему избегает смотреть мне в глаза… Только ладошка без перчатки нервно поглаживает пушистый мех на воротнике, успевший покрыться капельками влаги от ее горячего дыхания. И эти движения лучше всяких слов продемонстрировали мне ту неловкость, которую она испытывала в моем присутствии.

Одну лишь неловкость. Больше ничего.

А потом – хлопок дверцы машины.

Я застыла, обреченным взглядом провожая фигуру быстро удаляющейся подруги, пока та не скрылась за железной дверью подъезда многоэтажки.

В некоторых окнах, несмотря на поздний час, горел свет. Высокие уличные фонари освещали парковку, заполненную машинами. Деревья мерно качались под порывами несильного, свистящего ветра и бросали призрачные тени на тротуар.

Тихая, едва слышная музыка доносилась из колонок. Я глянула на встроенный в панель экран, стеклянным, бездумным взглядом пробежала по строчкам с именем исполнителя и названием композиции. Приятное сопрано выводило: «Cleanse my soul». Очисти мою душу.

Как иронично!

Песня уже звучала долго, а я прислушалась к ней именно на этой фразе…

Певица очаровывала мастерством исполнения, ловко беря высокие ноты. Тонкая скрипка сливалась с божественным голосом, завораживая. А потом в строй резко вступили ударные, сотрясая все вокруг, превращая ласковый ручеек мелодии в бушующий океан.

Сопрано ответил хрипящий мужской баритон. Композиция шла к кульминации.

Я вывернула громкость до упора и полностью отдалась музыке, растворилась в ней, пока та набатом гремела в моей голове.

Схватившись за руль, резко вжала педаль газа и на большой скорости помчалась по пустой автостраде.

Обожаю ночной Петербург!

Единичные, пролетающие слева с такой же бешеной скоростью машины; проносящиеся справа размытые силуэты зданий, пропитанных многовековой историей… Сверкающие уличные огни и ослепляющий свет фар встречных машин…

Это помогало мне на забавно короткий промежуток времени отвлечься от ставшей до невозможности тяжелой жизни и хоть как-то перезагрузить мозг. Обычно после таких поездок мне становилось легче, свободнее. Немного.

Совсем чуть-чуть…

Когда электронные часы в салоне показали полночь, я заглушила двигатель. Вместе с ним пропала и музыка, окуная меня в звенящую тишину.

Я вздохнула.

Все наладится, все будет хорошо. И с Наташкой мы обязательно помиримся!

С этими позитивными мыслями захлопнула дверцу и активировала сигнализацию. Сунула руки в карманы и направилась к двери подъезда, освещенной тусклым светом от мигающего уличного фонаря. Было ощущение, что он вот-вот погаснет.

Расчищенный от снега тротуар покрыт тонким слоем льда, пришлось сбавить темп и идти осторожнее. Мои шаги отдавались эхом. Оно отскакивало от высокого комплексного здания апартаментов, распространялось на несколько десятков метров и растворялось в заснеженном парке, утонувшем в ночной тьме.

Вдруг позади послышались чьи-то шаги. Тяжелые. Уверенные. Быстро приближающиеся. Я только хотела обернуться и посмотреть, кто меня преследует, как чьи-то твердые пальцы впились в мое плечо. Спиной почувствовала, как этот некто приблизился вплотную.

– Вот я тебя и нашел… – послышался над ухом мужской голос.

Тот самый голос, звучавший у меня в голове эти долгие два года, и из-за которого я думала, что свихнулась.

Жесткие пальцы надавили сильнее. Плечо отозвалось острой болью, заставив меня невольно дернуться. А потом властным движением рук меня развернули на сто восемьдесят градусов.

Надо мной навис высокий мужчина. Лицо, которое я даже не успела разглядеть, приблизилось. Аномально красные глаза ярко горели, вперившись в меня убийственным взглядом, до краев наполненным пламенеющей яростью.

– Есть что сказать перед смертью? – хищно прорычал незнакомец.

От его слов мое сердце провалилось в бездну.

Леденящий ветер трепал длинные, черные, как та бездна, в которой затерялось мое испуганное сердце, волосы незнакомца. Их колкие на морозе кончики щекотали мои щеки. Шумное дыхание с кисловатым привкусом кофе обдавало мои губы жаром. Угрожающий взгляд пылал самым что ни на есть адским огнем.

– Отпустите меня… – наконец, нашлась я и уперлась ладошками в широкую грудь.

Но он даже не пошевелился, словно и не почувствовал моего толчка. Крепкие губы, окаймленные аккуратной щетиной, растянулись в оскале, и с них сорвался очередной рык:

– Замри!

Не просьба – приказ. Словно я какая-то собачонка. Но повелительный тон, от которого встал дыбом каждый волосок на теле, и пальцы, продолжавшие сжимать плечо с такой силой, что казалось, ключица вот-вот переломится, заставили мои ноги буквально приклеиться к тротуару.

Горящие красные глаза воззрились на меня.

Правда, весьма ощутимая до сих пор угроза, из-за которой подгибались мои колени, неожиданно пропала из его взгляда.

Я смогла свободно дышать ночным морозным воздухом, хотя, казалось, что он нагревался вокруг нас из-за жара, исходившего от мужчины. В его глазах теперь читалось искреннее недоумение и дикий интерес.