Надежда Соколова - Любовь в двух мирах

– А если женщина не может забеременеть исключительно из-за нездоровья мужчины?

Снисходительный, чуть жалостливый взгляд, словно на маленького ребенка, неожиданно сморозившего полную глупость и не желающего признаваться в этом:

– Каждый мужчина тщательно следит за своим здоровьем, на то у нас и магия. Ни у кого из аристократов нет проблем с зачатием ребенка. Проблема может быть исключительно в женщине.

Вот же сноб…

– Великолепно. Просто шикарно, блин. То есть, получается, что мужчина чуть ли не официально может иметь любовниц, а жена не имеет права изменять ему. Равенство здесь и не ночевало. Сплошной махровый патриархат.

И снова жалостливый взгляд. Так и хочется придушить этого нахального чернокнижника!

– Это – устоявшаяся веками норма. Зачем мне выкладываться по полной и растить, а затем и защищать ребенка жены, если я не уверен в его происхождении? И зачем мне разбрасываться людьми и оставлять, например, своего новорожденного незаконного сына у любовницы, если он впоследствии сможет помогать мне в работе с родом или управлении хозяйством.

Угу. Ценитель человеческих ресурсов, блин.

– Звучит чересчур цинично для меня.

Равнодушно пожимает плечами:

– Ты – женщина. Вы живете не разумом, а эмоциями. Именно поэтому у нас место женщины в доме. Никто и никогда не доверит ей управление даже домом, не говоря уже о фирме.

Да что вы говорите. Умник нашелся.

– Это камень в мой огород? Слава богу, у моего начальства хватило мудрости так не думать.

Высокомерно передергивает плечами:

– Да. И теперь ты тратишь впустую свою жизнь, работая на чужого человека и ничего не получая взамен, хотя могла приносить пользу своему роду, например, рожать детей и воспитывать их.

– Нет его у меня. Я осталась единственная в этом самом роду. Так что и пользу приносить некому.

Снова смотрит на меня, на этот раз – внимательно:

– И много вас таких в твоей стране?

Странный вопрос.

– Да кто ж их считал-то. У нас государство в личные дела своих жителей не лезет, если только, конечно, они не нарушают законы. Но, думаю, немало.

Покачивает головой:

– Очень жаль. В старину, когда у нас постоянно велись кровавые междоусобные войны, в моем мире тоже случалось, что истреблялись целые семьи, причем практически поголовно. Но тогда всех выживших все равно, пусть и насильно, присоединяли к какому-нибудь роду, не позволяли им жить отдельно, ведь иначе они могли погибнуть или сойти с ума от одиночества…

Ирма:

Ира сидела за компьютером, что-то печатала и изредка посматривала на часы. Насколько я успела понять, до конца ее рабочего дня осталось не так уж много времени.

«Ты на меня не сердишься?»

Хмыкнула, не отрываясь от печатанья:

«Какие люди и без охраны. Сидеть не больно?»

Я улыбнулась:

«Ты же знаешь, что нет».

«Знаю, потому и уточняю. Вот за каким лешим ты его пустила в свою голову, Ирма?»

Покаянно вздохнула:

«Он хотел посмотреть, как ты живешь».

Настороженно:

«Зачем ему это?»

Мне-то откуда знать…

«Сказал, что хочет лучше понять тебя и твое поведение».

Негодование в голосе:

«Вот не было печали. Что он забыл здесь? Мы с ним очень уж разные. Нет ему смысла пытаться меня понять. Что он еще затеял?»

Думаю, об этом надо спрашивать только его…

«Не знаю, Ира. Он никогда не посвящает меня в свои планы…»

Где-то через полчаса мы были в квартире Иры. Она закрыла входную дверь и уже переоделась в свой домашний халатик, когда в коридоре раздалась трель.

– Кого там еще принесло? – недовольно проворчала подруга и вернулась к двери. Нажав кнопку, она произнесла:

– Слушаю.

И тут же услышала в ответ:

– Ирина Николаевна, к вам Антон Валерьевич.

– Пропустите, – последовало распоряжение. И уже мне:

«Развлекайтесь».

Тоша зашел с букетом желтых тюльпанов.

– Ирочка, это тебе.

– Ох, спасибо! Какая красота!

«Ненавижу тюльпаны, – прошипела Ира. – Ирма, ваза вон на той полке. Да, правильно».

Поставив цветы в воду, я повернулась к внимательно наблюдавшему за мной парню и улыбнулась:

– Тоша, проходи садись. Я сейчас чайник поставлю, чай попьем. С овсяным печеньем.

Ответ меня удивил:

– Давай чуть позже. Знаешь, нам нужно поговорить…

«Что-то мне не нравится это начало…»

Я насторожилась:

«Думаешь, что-то случилось?»

«Понятия не имею».

– Да, конечно, – кивнула я, садясь напротив своего необыкновенно сосредоточенного собеседника. – О чем?

– О тебе. – И уставился прямо в глаза, не отводя взгляда. – Ты ведь не Ира, да?

Ругань Иры в голове, четко выраженная и довольно разнообразная. Да, с ее помощью я узнаю много новой лексики…

«Твою ж… Ирма, тяни пока время».

Тянуть время? Постараюсь, конечно, но не уверена, что у меня это получится…Да и нужно ли?

– Почему ты так решил?

В ответ – грустный понимающий взгляд:

– По нескольких причинам. Я давно наблюдаю за тобой, да и анализировать информацию меня тоже научили. Первое: Ира ненавидит имя «Тоша». Она меня называет Антоном, и в ее голосе при этом не бывает твоей мягкости. Второе: Ира не любит тюльпаны, тем более – желтые. Ты же им обрадовалась вполне искренне. Ну и самое главное – Ира не носит линз. Никогда. У нее от них глаза болят. А у тебя сейчас глаза не зеленые, а серые, как у меня.

«Ира?»

Недовольно:

«Что – Ира? Не думаю, что получится теперь выкрутиться. Он слишком хорошо подготовился, зараза такая. Вот правильно говорят: в тихом омуте черти водятся. Пожалуйте вам, вылезли, родимые, и очень не вовремя».

«И что делать?»

«Хороший вопрос. Просто великолепный. Если б я еще ответ на него знала. Ну попробуй для разнообразия рассказать ему правду. Он или поверит, или вызовет психушку, и лечиться будем все вместе».

Да уж… Хорошая перспектива… Я глубоко вздохнула и честно ответила:

– Нет, Тоша, я – не Ира.

Странное дело, но Антон расслабился и тут же расплылся в довольной улыбке:

– Значит, я все-таки был прав, и это не моя персональная шиза. А кто тогда?

Уже легче. Не придется больше лгать и притворяться.

– Меня зовут Ирма, мне 30 лет, я человек из другого мира. Мы с Ирой часто меняемся сознаниями, когда один из нас спит. Она бывает в моем мире, я – в её.

Уточняет:

– То есть, сейчас, в своем мире, ты спишь?

– Да.

С любопытством:

– А какая ты там, в своем мире?

«Зажатая толстая скромница».

А еще подруга называется!

«Ира!»

Лукаво:

«А что, это не правда?»

Я обиженно фыркнула про себя и ответила вслух:

– Невысокая, полная, спокойная. Замужем.

Парень тут же потускнел.

– Ты любишь своего мужа?

И вот что ему на это ответить?

«Правду».

– Нет. Он намного старше меня, опытней, жестче и сильней. Скорее, я его боюсь.