Татьяна Михаль - Когда я стала ведьмой

Приписала, что в случае, если артефакт не откликнется или даст ответ, что невозможно выполнить данное задание, или же это окажется не по силам мне, и, ещё вариант, не будет хватать времени, то договор будет считаться аннулированным из-за невозможности выполнить поставленную задачу.

В случае успеха фейри прощает мне оскорбление в его адрес в виде моего смеха над ним и не имеет ко мне абсолютно никаких претензий. В качестве платы за оказанную помощь он должен будет мне оказать любую разовую услугу или помощь, которая может понадобиться вне временных рамок и места моего нахождения.

А также я буду являться с момента исполнения договора неприкосновенной особой на все времена у всего светлого народа фейри, то есть меня нельзя обижать никому из фейри, а как этого будет добиваться уже сам Грэхэн, мне мало интересно.

Всевозможные ситуации могут быть в жизни, и нужно себя застраховать заранее на все случаи.

Капнула каплю своей крови в графе Исполнитель. Наши кровавые подписи вспыхнули и стали не красными, а золотыми.

– Договор заключён. Приступай к своим обязанностям, ведьма! – надо было ещё указать пункт о вежливом обращении ко мне.

Свернув договор трубочкой, пошла в кабинет, мне срочно нужно зелье, которое описала в письме Аграфена для придания бодрости и энергии моему бренному телу, иначе я засну прямо сейчас или во время ритуала, что будет очень прискорбно.

– Грэхэн, сидишь здесь и никуда не лезешь! Любаша, присмотри за ним. Трофим, а ты со мной в кабинет, будем составлять план дальнейших действий. Заодно расскажешь, как работать с зеркалом.

– Не указывай мне, смертная, что делать! – опять заверещало это чудовище. Нет, ну право слово, как можно быть таким гадким? Меня даже наша бухгалтерия из себя ТАК не выводила!

– А ну, цыц! Сделай, как я прошу, и не зли больше. Мой лимит терпения подходит к концу, фейри! – и поскорее покинула столовую, чтоб ненароком снова не влипнуть в бессмысленную словесную перепалку.

Я сидела в кабинете за столом и пыталась хоть как-то приноровиться, чтоб выпить бодрящее зелье. Нос зажимала, глаза закрывала, но вонь стояла такая!.. Бееееээ! Неужели все зелья ужасно пахнут?! Именно от этого напитка несло протухшими яйцами. У меня от одного запаха начинался рвотный позыв, и как это выпить?

– Трофим, попроси у Любаши апельсинку, надо мне закусить этот шедевр кулинарии!

– Сейчас, хозяюшка, – исчез и вернулся буквально через минуту с тарелочкой, на которой аккуратно лежали очищенные дольки апельсина. Апельсин тут же наполнил своим ароматом комнату, у меня аж слюни чуть не потекли от такого острого цитрусовго запаха. Ням-ням.

Съев одну дольку, я тут же влила в себя зелье и сразу запихала в рот ещё три кусочка и разжевала, чтоб цитрус перебил этот ужасный привкус.

Выдохнула, вдохнула, снова выдохнула. Кажется, назад не просится, хотя привкус во рту тот ещё. Дожевав оставшийся апельсин, почувствовала себя гораздо бодрее!

Меня омыло прохладной волной свежести, ушла сонливость и раздражительность, перестало тюкать в голове, исчезло ощущение песка в глазах и ломоты в теле. Почувствовала себя так, словно горы могу свернуть и реки вспять обернуть.

Вот так настоечка!

Ну, а теперь можно приступать, непосредственно, к самому процессу.

– Трофим, я готова. Бодра, сильна и внимательна. Рассказывай, как работать с артефактом Истины.

И Трофим начал рассказ.

Я стояла на чердаке. Разглядывала, собственно, сам артефакт – напольное зеркало в золочёной раме. Высокое. Само зеркало идеально ровное, гладкое. Рама толстая и резная, на мой вкус, чересчур вычурная. Выдвинув его на середину комнаты, расставила свечи в два напольных бронзовых подсвечника и поставила их по бокам от зеркала, чтобы они отражались в нём. Свечи были длинные, толстые, да и подсвечники, скажу вам, настоящие монстры. Хорошо, что Трофим умеет вещи телепортировать!

Зажгла восемь свечей на одном подсвечнике и восемь на другом, махнула, чтоб Трофим уходил, и он сию же секунду исчез. Нужно было, по рассказу Трофима, тет-а-тет общаться с артефактом.

Встряхнувшись, развернула листок с текстом призыва, вспомнила все напутствия Трофима, чтоб я не задала, даже случайно, второй вопрос, и не потеряла свою душу. Молчание – золото. Тут уж точно.

Эх, Грэхэн, кажется, мало с тебя попросила за свои услуги! На меня накатил мандраж, руки вспотели, сердце ускорило свой бег, и я, сделав пару вдохов-выдохов, начала произносить заклинание призыва истины.

Зеркало пошло рябью, словно оно вода, и по нему пробежал ветерок.

В зеркале отобразилась тёмная комната, в которой находился трон. На троне том восседала Женщина в длинном красном платье, её плечи укрывала меховая накидка, тёмные волосы были убраны в высокую причёску с вплетённым жемчугом. Шею гордо украшал большой камень на толстой цепи, и горел он красным огнём. Лицо женщины было… моим? Это была я и, одновременно, не я. Глаза у существа чёрные, без белков, на алых губах застыла полуулыбка-полуусмешка. Белые тонкие руки лежат на подлокотниках трона, и каждый пальчик унизан массивными перстнями.

По бокам от трона стоят подсвечники, копии тех, что стоят у меня на чердаке. Огонь в свечах полыхал и ревел неистовым пламенем.

Женщина была прекрасна и ужасна. Это было существо. Древнее, страшное, сильное, внушающее опасение и ужас. Она словно видела меня насквозь, всю мою суть, всю мою жизнь, мысли и чувства.

В комнате резко похолодало, я тут же покрылась мурашками и задрожала. В воздухе разлился удушающий и сладкий цветочный аромат, настолько сильный, что можно было этот запах почувствовать на кончике языка, словно кто-то разбил сразу тонну сладких въедливых духов.

– Ты призвала меня, ведьма, потревожила мой покой. Задавай свой вопрос, – у существа был низкий шелестящий голос.

Какой вопрос? Меня парализовало от страха и ужаса. Это было чудовищно. Это было страшно. Всё вылетело у меня из головы! Так, соберись тряпка! Надавав себе мысленно пинков и пощёчин, я снова развернула листок. Хорошо, что вопрос додумалась написать, а то задала бы белиберду какую от страха.

Прокашлявшись, прочитала вопрос с листка.

– Как вернуть магию фейри Грэхэну Смертоносному? – и затаила дыхание.

Существо, принявшее мой внешний вид, запрокинуло голову и засмеялось. Смех был неприятным для слуха.

– Ты желаешь использовать столь редкий шанс узнать Истину для ничтожного фейри? – она говорила медленно, словно смакуя каждое слово.