Наталья Ручей - Керрая. Одна любовь на троих. Том 2

Из глаз самовольно потекли злые слезы отчаяния, когда поняла, что Кайл не отпускает, что продолжает меня удерживать, и он так близко, и… я не могу сбежать. Не могу… И все почти повторяется… Только в прошлый раз у меня было где спрятаться. А сейчас…

– Керрая… – в его шепоте послышалось благоговение, но это обман.

Обман. Когда девушку уважают, когда к ней хорошо относятся, разве ее заставляют плакать?

– Только один поцелуй, и я уйду… – обещание, которому я не верила.

Тем более что он начал осыпать поцелуями мое лицо, и я машинально считала про себя: один, два, три… десять…

А потом его губы скользнули по подбородку к шее, разжали мои пальцы, которыми я сжимала ворот, и счет продолжился: одиннадцать, двенадцать…

Я сбилась со счета, и тут же принялась считать по новой, ожидая, что вот сейчас… может, сейчас ему хватит? А губы Кайла скользили по моей шее и лицу, словно не замечая слез. Да и имели ли они для него значение?

Я держалась, пока у меня была надежда, что он заметит мое состояние и остановится. Я думала, что один поцелуй, если он сдержит слово – это не страшно, и я забуду его так же легко, как прошлый. Что такое, в конце концов, один поцелуй в год от того, кто тебе безразличен?

Пустяк, да и только. Но когда почувствовала, как одна рука Кайла сжимает мои волосы, как и боялась, а вторая медленно крадется по позвоночнику, сорвалась.

Я дернулась, попыталась вырваться, а Кайл по-прежнему не замечал или делал вид, что не замечает моего состояния. Более того сделал еще один маленький шаг, практически вжимаясь в меня, и мне стало не только страшно, но и трудно дышать.

Я практически задыхалась в его руках, а он млел, скользил губами по моему подбородку, прикрыв глаза и урча, как огромный кот.

– Пусти! – удалось прохрипеть сквозь слезы. – Пусти меня…

– Керрая… – повторил он, не слыша и продолжая меня целовать, только на этот раз, наконец, подбираясь поцелуями к губам, как и обещал.

Но я не верила, что все закончится одним поцелуем. Если ему не хватило стольких…

– Убирайся! Пусти! – шипя, я начала не просто вырываться, а биться в его руках.

Он поднял голову, удивленно моргнул, словно только заметил мое состояние и слезы. Попытался провести подушечками пальцев по щекам, но я дернула головой, не желая его прикосновений.

– Убирайся, – повторила сквозь ком горечи и разочарования, а больше – страха и понимания, что ничего не прошло, что прошлое никуда не делось.

– Керрая, прости, я…

Он снова попытался прикоснуться, и меня прорвало. Из глаз полились безудержные слезы, я смахивала их, а они продолжали бежать. Я знала, что противнику, а тем более хищнику нельзя показывать слабости, но у меня больше не было сил.

Есть вещи, которые я никогда не смогу вынести и изменить. У меня помутнело в глаз – от слез, наверное, и от злости, которая долго плескалась и нашла выход.

Я смотрела в распахнутые серые глаза, видела в них беспокойство, раскаяние, но не верила. А еще он показался мне таким спокойным, что мне захотелось лишить его этого, сделать ему больно, захотелось, чтобы он понял: каково это, когда по тебе топчутся…

– Керрая… – начал он.

– Никогда… – прошипела я. – Никогда, слышишь, я не позволю тебе ко мне прикоснуться! Убирайся! Видеть тебя не могу! Убирайся!

– Керрая, я…

Он попытался обнять меня, но я вывернулась и попробовала его оттолкнуть. А когда у меня не вышло (еще бы, такая разница в силе), я поняла, как сделать это по-другому. Поняла, как раз и навсегда сделать так, чтобы он оставил меня в покое.

– Убирайся. Не хочу тебя видеть, слышишь? Не хочу! – прошипела я. – Убирайся, ущербный!

Никогда не думала, что можно кричать шепотом. И что обычный шепот иногда может ударить куда болезненней, чем кулак, кинжал или тысячи громких слов.

Заметив, как побледнел Кайл, я на секунду пожалела о сказанном, а потом вспомнила, что он меня не жалел, и только выше вздернула голову.

Кайл медленно подошел к окну, сделав глубокий вдох, убедился, что на улице никого нет, и обернулся.

– Ты даже не представляешь, что только что сделала, Керрая, – сказал он, внимательно рассматривая меня.

Я испугалась, что он каким-то образом отыграется на моей семье, и разрывалась между тем, чтобы все-таки поддаться порыву и сбросить его за окно, теперь у меня на это было куда больше причин, или начать умолять не мстить через меня другим.

– Ты бросила мне вызов, Керрая, – пояснил он с привычной усмешкой. – И тем самым развязала мне руки. У тебя есть год, чтобы привыкнуть к мысли, что ты будешь моей.

– И не мечтай! – огрызнулась я.

– У меня нет времени на пустые мечты, – парировал он. – Я предпочитаю действовать.

– А я предпочитаю, чтобы ты ушел.

– Год, Керрая. Вполне достаточно, чтобы влюбиться в меня самой.

– А если нет?

– Год. – Он предвкушающе улыбнулся. – И ты будешь моей. В полном смысле – моей.

– Катись к черту! – я почувствовала, что злость снова вернулась, но Кайла она не впечатлила.

– Ты перестала плакать, и умница, – похвалил он, и я поняла, что действительно уже не плачу, паника рассеялась. – А в гостях у одного черта я был. Он-то и научил меня быть чертовски притягательным.

– И до чертиков самонадеянным?

– Видишь, как тебе нравится моя компания. Внешне ты делаешь все, чтобы выставить меня из комнаты, а внутренне пытаешься удержать.

– Что? – ахнула я. – Да как ты…

– Поцелуй ты мне задолжала. Помни об этом. И знай, что я тоже помню.

Усмехнувшись, Кайл хлопнул дважды в ладоши, но прежде чем до него долетели иголки пришедшего в себя дикобраза и прежде чем к нему успел подлететь подпрыгнувший ежик, он сиганул вниз и растворился в темноте ночи.

Наблюдая за его телепортацией, я вдруг подумала, что это он еще вполне по-человечески зашел в гости. Да, через окно и с неприятными намерениями в отношении меня, но он ведь мог взять… и просто переместиться в мою комнату!

Ужас какой!

А что, если в следующий раз он именно так и сделает?! Что, если, например, завтра?! Или сегодня, когда я усну?!

Только я успела напугать себя такой перспективой и, подхватив храброго ежика, усесться с ним на кровати (дикобраз взобрался раньше нас, он охотился, он устал), как в комнате появилось смутное мерцание. Я смотрела на это пятно, протирала глаза и опять смотрела, а пятно не исчезало.

– Совсем с ума сошел?! – не сомневаясь, что незваный гость прекрасно меня слышит, спросила я. – Имей в виду, если ты не уйдешь, я все расскажу лэрду!

– Я уже здесь, – послышался из пятна голос лэрда. – Можно войти?

– Д-да, – пересадив ежика на тумбочку, я накинула на плечи простынь, потом усадила к себе на колени и довольного ежика, и дикобраза, и, нервничая, к их удовольствию начала их поглаживать.