Нани Кроноцкая - Танец с Тенью

Он никогда и не спрашивал их о детях, даже не задумывался. А теперь и не спросит.

Сколько лет они уже женаты? Тринадцать…

Да уж, разговор этот никак нельзя было больше откладывать. Для Инфинити* тринадцать лет – минута, а для смертных – куда больше, чем десятая часть жизни.

– Ей. Ты готова услышать покаяние оборотня? – он откинулся на спинку стула, ласково улыбнулся.

– Нет. Но ты рассказывай, я слушаю. «Оборотень»… звучит неприятно и неправдоподобно. Будто ты мне тут собрался рассказывать сказки. Ну ладно.

Взяла чашку, напряженно в нее заглянула, обнаружив отсутствие содержимого, и просительно протянула ему.

– Как обычно?

– Да. С сахаром.

– Я пообещал тут тебе разговор, а сам не знаю, с чего бы начать.

– Тогда, как обычно – с меня.

Она благодарно приняла из его рук большую чашку чая с молоком, полоснула по собеседнику оценивающим взглядом и погрузилась в процесс размешивания сахара, все так же упорно пряча глаза.

– Скромная наша. Ты ведь считаешь, что любишь меня? И давно?

– Всегда, сколько я тебя знаю. И не думаю, очень глупый процесс – думать о чувствах. Просто – знаю.

Гуло не стал садиться, подошел к окну.

Погода была обычной для Северной столицы: серость, промозглый ветер с моря, моросящий дождь. Прохожие на улице, бредущие мимо окна, под зонтами уворачивались от холодных порывов морского ветра.

«Черемуховые шторма» – чисто питерское явление.

– А Лёшка? Его ты как: «думаешь» или «знаешь»?

– Он мой друг. Как и твой, я надеюсь, – она снова побледнела и начала кусать губы.

Ее губы: тонкие, четко очерченные, они никогда не вызывали у Лера никаких мужских чувств. Как и вся эта женщина, ставшая вдруг невероятно чужой и враждебной.

– То есть ты, будучи трезвом уме и рассудке, почти пятнадцать лет спишь с нашим общим другом, зная, что любишь меня?

Ему приходилось сейчас быть жестким. Разговор это случился очень не вовремя, некстати, но был неизбежен. Иначе они рисковали сломать еще одну жизнь. Еще даже не начатую.

– Да. Он отличный муж, надежный, добрый, щедрый, верный. Но люблю я тебя. Всегда любила, ты же знаешь.

– А теперь вот послушай меня, золотая рыбка, – он резко подошел к ней, всей своей могучей фигурой навис сверху, будто закрывая ей мир, – не меня ты «всегда любила», а придуманного Валерия Дивина. Не зная меня совершенно. Фантазерка. А знаешь, почему и зачем? В твоем представлении я был свободен. Инстинкт охотницы: бегает мимо олень и ничей, это как же, как можно? Надо брать. Разве не так, не похоже? Я хорошо тебя знаю, живую, не выдуманную, без легенд и фантазий.

– Может быть, ты и прав, – внезапно она согласилась, очень сильно его удивив, – но это вообще ничего не меняет.

– Меняет, золотце. Ведь я не свободен.

Лер сел на корточки у Надиных ног и заглянул ей в глаза, поймав, наконец-то метущийся взгляд, теперь полный сомнений.

– Да, ты же служишь, клятвы эти ваши… я знаю. Мы все принадлежим своей работе…

– Ты не поняла, Надь. Я всю жизнь преданно люблю одну женщину. Готов быть ее тенью. Всю свою вечную жизнь носить на руках, молча и преданно заглядывая в глаза ей лишь одной, как собака. И больше никто мне не нужен. У тебя просто не было шансов, совсем никогда, невозможно.

– Кто она?

Очень бледная, Надя пристально вглядывалась в его лицо, словно пытаясь найти ложь в его этих жестоких словах.

– Э, нет, золотая. Неважно. Коллега, тебе этого достаточно. Видишь ли… мы – антропоморфы, оборотни или перевертыши, как вы, люди, наше племя называете, в своих привязанностях мы очень постоянны. Ваши сказочники даже придумали определение этой нашей черте: «истинная пара». Ну вот. И вариантов никаких других у меня уже не будет. Невозможно, анатомия у меня такая, физиология вида.

«Что он несет? Какая «истинная пара?» Последнему из читателей жанра фэнтези известно: согласно закону жанра, у оборотней любовь просто обязана быть взаимной. А у него что? Вечные страдания в режиме монолога? Но его правда эта Наде совершенно не нужна. Ну а он… помечтает, привычно».

– Что-то я раньше не замечала за тобой особенного постоянства, влюбленный Валерий. Помнится, через твою комнату прошла едва ли не вся женская половина Восточного факультета. Это снова «другое»?

«Злится. Отлично. Дело практически сделано».

– Тебя же это не трогало тогда? Хотя ты не знала простого: я – зверь, я самец, причем хищный. У меня есть инстинкты. Мы так и живем – очень просто все смотрим на связи, и отчаянно очень сложно – на свою любовь. Ты что же, хотела бы быть одной из них? Той, о которой наутро я даже не вспомню.

– Я хотела. Но ты не позволил.

– Не позволю и впредь никогда, даже и не надейся. Ты достойна большего: любви, семьи, детей. Вот этого, своего дома, а не вечного скитания на дорогах нашей войны.

– Да. Наверное, ты все же прав. А она тебя любит?

– Нет. И не знает, и думаю я – никогда не узнает. Такая вот история моя. С этого печального момента можно начинать оплакивать мою трудную долю и оказывать первую помощь несчастному Леру. Ты обещала. Хоть капельку жалко?

Вот зачем он ей это сказал? Почему не соврал? Почему не «жили долго и счастливо»? Не поверила бы. Уж больно он был убог для счастливого.

– Я передумала. Не компания старых друзей, а скопище идиотов. Подростков, которым всем по пятнадцать, с коллективной и затяжной гормональной ломкой. Мироздание, за что все мне это?

Закрыла лицо руками, не прячась, скорее – чтобы не видеть этот глупый и неправильный мир. Юность закончилась. Вот здесь и сейчас для одной маленькой девочки наступил ее конец. В тридцать пять? Бывают примеры и хуже.

– Полегче хоть стало? Ты злишься?

– Ужасно. Не люблю чувствовать себя дурой набитой. Так, мне пора собираться, через час мой прием у врача. Ты проводишь?

Лер молча кивнул.

– Возьми себе комплект ключей от квартиры в прихожей. Кстати, там и твоих висит связка, каких-то. Заберёт меня муж, ждать тебе не придется. Полчаса нам на сборы и побежали. Деньги и документы-то есть?

– Нет. Сегодня мне нужно явиться в «контору», забрать все. Вчера я… очень быстро пришлось к вам сорваться.

Она и так знала теперь слишком много. С этим тоже придется теперь что-то делать. Он подумает после.

– Возьми карточку на полке в прихожей. Код тридцать пять шестнадцать, там тебе хватит. Потом отдашь, кинешь просто на мой телефон. В шкафу спальни новая пара кроссовок, у вас с Лешкой вроде был один размер, бери их смело. Все, я покатилась одеваться.

– Помочь?

Он всегда поражался ее способности быстро сосредотачиваться на поставленных задачах. Словно и не было только что разговора-исповеди, словно и не переворачивался ее мир. Рассудительная, даже расчетливая.

Да уж, это точно была не его женщина, даже в этом.