Наталья Буланова - Академия ЗОЖ-2

Знаете, каково смотреть в слепо любящие глаза и понимать, что взгляд адресован не тебе? Наблюдать, как скорбные морщины от глубокого горя потери любимой разглаживаются, губы дрожат в несмелой улыбке, а в потухших глазах вновь загорается жизнь. На лице мужчины в этот момент можно прочитать так много: радость, полная боязни, опасение спугнуть шанс громким словом или резким движением, и откровенное счастье, что озаряет все вокруг внутренним светом. Мрачные тени под глазами проясняются, впалые щеки сменяют цвет с почти серого на здоровый телесный, а сгорбленная горем фигура разгибается, распрямляется, расправляются плечи.

Это было подобно перерождению. И это чудо мне предстояло разрушить признанием.

– М… М… Мари?.. – дракон смотрит мне в глаза с таким душевным надломом, что за него болит сердце. Его любовь так отчаянна, что вопреки всему услышанному в Долине Мертвых, Эрис готов поверить в возвращение возлюбленной. Безумно этого хочет, а потому отметает все доводы рассудка.

Нужно сказать правду как можно скорее, не терзая трансформатора ложными надеждами. И, к несчастью, это должна сделать я.

От одной мысли, как глаза Драгоса потухнут, а сам он рухнет в бездну отчаяния, горло сдавливало удавкой. Но куда хуже будет, если слепая радость и пустые надежды расцветут буйным цветом. Преисподняя покажется райским местечком по сравнению с тем, через что тогда пройдет куратор трансформаторов.

Помниться, призрачная ведьма обмолвилась, что видела интерес Эриса ко мне. Чушь! Видя сейчас светловолосую Мари в глазах Драгоса, я прочувствовала на себе разницу взглядов – настоящая любовь против мужского любопытства, ни каплей чувств больше.

От захлестывающих Драгоса эмоций пробрало и меня – волна мурашек осколками прошлась по чужому телу, в котором оказалась я. Скручивающая канатами боль в мышцах притупилась желчной правдой, что разъедала мою душу – придется быть его любовным палачом. Худшая роль!

Но как бы мне не было тяжело – Эрису в стократ тяжелее. Несмотря на то, что я потеряла свое тело и, казалось бы, должна в первую очередь волноваться о своем незавидном положении, я верила, что верну себе полноценную «Дженни». По крайней мере, у меня был шанс.

Зак! – скажете вы. – Почему ты тогда о нем в первую очередь не переживаешь?

А я отвечу, что у брата есть пронырливая ворона, Алан, что помнит о спасении неудачливого кота, и я – живая, и совершенно неважно в чем я теле – это мне не помешает его спасти.

Возможно, потом наступит отрезвляющее и болезненное понимание, после которого я буду с упоением купаться в слезах о своей доле, сетовать на жизнь и проклинать призрачную ведьму. Кто знает? Но пока я даже о выворачивающей наизнанку боли забываю, когда смотрю на ожидающего ответа Драгоса.

–Х-х-х… – только и смогла издать я, вместо признания. А потом и вовсе горло будто ссохлось и перестало издавать какие-либо звуки.

– Прости, Мари, прости, – неожиданно Эрис стал осыпать мое лицо поцелуями. – Не говори ни слова! Твое тело еще не приспособлено к полноценной жизни. Нужно было дождаться крови Дженни, но я думал, что ты… – дракон замолчал, тряхнул головой и продолжил: – Не бери в голову. Я все достану. Все сделаю. Ты только будь, ладно? Не бойся – я с тобой, теперь все хорошо. Все будет хорошо.

Точно! Они же хотели взять мою кровь для оживления Мари, так как кровь волшебных созданий из Диких земель не справлялась с полноценным поддерживанием организма. И это поможет? Вряд ли знают точно! Возможно, мне светит участь зомби, и я в полуразложившемся виде пойду отвоевывать у призрачной ведьмы свое тело?

Куратор держал мою голову и слегка покачивался в воздухе так, будто убаюкивал младенца. Прижимался щекой к щеке, лбом ко лбу, а я в это время обнаружила, что почти не могу двигаться – разве что иногда шевельнется палец или дернется рука.

Драгос вдруг приложил палец к моим губам и прошептал, проникновенно заглядывая в глаза:

– Поспи немного. Не успеешь соскучиться, как я уже вернусь с необходимым, и ты почувствуешь себя лучше, – куратор положил мою голову на твердую поверхность и встал на ноги, закрыл ладонью мои глаза и я почувствовал свинцовую тяжесть век. Миг – и я уже сплю.

***

Из непроглядной пучины сна меня вылавливали, по ощущениям, словно рыбу из пруда– на острый крючок. Точечная боль мешала заснуть дальше и постепенно я смогла сбросить дрему и сосредоточиться на действительности.

А в реальности острым крючком оказались тонкие пальцы моего тела, что щипали меня несколько остервенело под руководством призрачной ведьмы внутри, которая приглушено шипела на меня:

– Просыпайся! Про-сы-пай-ся! Дай мне посмотреть в твои глаза, перед тем как отправить на тот свет! Ты не можешь быть Мари. Просыпайся!

Я встретилась с собственными зелеными глазами и поблагодарила судьбу, что у меня просто не было сил на какое-либо выражение эмоций. Иначе бы заорала, а потом бы ринулась в бой, не думая о последствиях.

Тот же разрез глаз, что каждое утро я видела в зеркале… Но почему он так знаком и чужд одновременно? Наверное, потому что у меня никогда не было столько злости и высокомерия в глазах, я никогда так презрительно не кривила губы и не держала спину прямой, как палка. А голос? Это мой голос? Почему он звучит так… странно?

Веки моего нового тела так и норовили закрыться, но я была благодарна за маленький дар небес – сил смотреть на это безобразие у меня не было.

– Не спи! – сильный щипок заставил меня вновь посмотреть на ведьму в моем теле. – Дженни?

Когда она изменила свой голос до слащавого, произнося мое имя, внутри завыла тревога: «Внимание! Внимание! Опасность!» Сейчас надо быть начеку! Более беззащитной, чем в эту минуту, я еще не была никогда, даже когда призрачная ведьма в Долине Мертвых собиралась отправить мою душу на перерождение. И я очень сомневалась, что здесь она из добрых побуждений.

Это Эрис настолько слеп от любви, что напрочь игнорирует очевидное, считает, что любимая чудом избежала горькой участи и вернулась к нему. А вот сама ведьма не была наивной – она лично отправила Мари на новый жизненный виток и видела, как Алан смог притянуть мою душу обратно. Поэтому надеяться, даже на долю секунды, что она увидит во мне Мари – не приходилось.

Тело Финис меня совершенно не слушалось, а глазные мышцы позволили осмотреться только с третьей попытки. Так я обнаружила, что лежу на кровати в просторной комнате в темных тонах и большим окном с плотными шторами. Напольный торшер приглушенно освещает мое собственное тело, что стоит у кровати на коленях и судорожно сжимает что-то в руке. От позы веет угрозой, но у меня нет сил, чтобы сейчас противостоять своему врагу. Что же делать?