Дарья Кононова - Дорога до звёзд. Новое утро жизни

***

Потерять? Потерять навсегда?! Навсегда! Артур говорит что-то ещё, но это не важно, пусть воспитывает, раз ему так нравится. Одно только слово «потерять» не выходило из сознания. Глупо, странно. Он впервые ощутил, что ничего не может с этим поделать, неужели это конец? Нет, не правильно, не естественно, с самого начала всё было так глупо. Да, он наговорил ей гадостей, Да, он виноват и это конец… Он потерял её невозвратно. И всё его скверный характер. За что, почему любить её… С её характером, с этим отказом… И этими глазами, томными, карими глазами чародейки, с них всё началось они во всём виноваты.

Из оцепенения его вывела Юнона своей трижды повторенной фразой:

– Милидия обещала спуститься в гостиную и попрощаться, Вы обязаны пред ней извиниться, если у Вас, конечно, хватит мужества.

– Я хочу поговорить с ней наедине.

Артур бросил ему такой взгляд, который явно значил: « Следовало бы Вам говорить с ней наедине ранее» – но сдержался от подобного комментария.

Юный волшебник ушёл.

– Как она, – тихо спросил он, так, чтобы Фискал не слышал.

– Я ничего не понимаю, мне казалось, Милидия влюблена, но когда я пришла к ней она была спокойна и сама утешала меня, а потом, когда я уже вышла я, будто слышала её крик или стон, потянула ручку двери, та была заперта.

***

– Вы в чёрном? – на лестнице стоял тот, кого Милидии хотелось бы видеть меньше всего.

– Да, в чёрном – голос не предал – но какое Вам до этого дело?

– Вы как вдова в трауре, черный не идёт Вам, я хотел извиниться перед Вами, но не скажу ни слова, пока на Вас эта мантилья из сумрачных кружев.

– Если Вам нечего сказать мне, я спешу, прощайте.

– Так ты не откроешь лица?

– Нет.

–Почему?

– Вы всегда делали что хотели, так почему же не допускаете, что такое право может быть закреплено и за другими?

– Вот значит как?!

–Да, так…

Милидия спешила уйти, и поравнялась с ним на лестнице. Фискал, не упуская мгновения, дернул мантилью, и та сорвалась, а тугой пучок предательски рассыпался по плечам тёмными волнами. Её лицо забелело в тусклом свете, оно ещё хранило следы слёз. Она подняла томные ресницы, скрывающие её глаза полные обиды. От слез, они приобрели болезненный зеленоватый оттенок.

– Ты плакала?

– Нет.

– У тебя глаза, как персидская больная бирюза?

–Зачем Вы стянули с меня в мантилью?

Он схватил её за плечи.

– Перестань, слышишь, перестань притворяться, тебе не идёт. Да, я наговорил тебе глупостей, да такой у меня скверный характер. Но ты не можешь так уйти. Пойми, я тебя люблю, а ты любишь меня, признайся, любишь…

Девушка уже не стеснялась слёз, она только шептала.

– Как же стыдно, стыдно, глупо, по-книжному глупо, стыдно, стыдно, стыдно…

– Разве любить стыдно? Ты не можешь признаться, ну, хорошо, я тебе помогу, просто скажи, я тебя люблю, Фискал.

– Нет, нет, как же стыдно…

– Ваша память настолько коротка, что вмешает только слова: нет, как же, и стыдно? Но я упрямый, облегчим задачу, просто скажи, я тебя люблю.

– Нет, я тебя не люблю, слышишь, не люблю…

– Почти, почти… только убери частицу не пред люблю, давай вместе, я тебя люблю.

– Я тебя люблю – чуть шевеля губами, прошептала девушка.

– Громче, сударыня, громче.

– Я тебя люблю, как же стыдно – она потупила глаза.

– Видишь, как просто – волшебник отпустил её – как хорошо. Теперь ты никуда не уйдёшь, зачем тебе уходить, когда здесь есть кто-то, кому ты нужна.

– А что же дальше?

– Тебе только осталось назвать число и в тот же день мы обвенчаемся.

– Пусть это будет первое марта, первый день весны – она унеслась вдаль и была должно быть не здесь, а в той весне – Весной всё обновляется.

– Так нескоро, почти через два месяца?!

– Нескоро? – эхом отозвалась Милидия – разве это нескоро, но ты же знаешь, я свободолюбива, и с этим ничего не поделаешь, наверное, во мне есть много от птицы. Позволь мне простится с детством, ты сам называл меня маленькой, так дай же мне допеть мои девичьи песни. Я прилечу к тебе, я вернусь, я буду твоей.

– Навсегда?

– Навсегда…

Он хотел её поцеловать, но Милидия отпрянула и сбежала вниз по лестнице:

– Потом, – в её голосе просквозила мольба – не надо, сейчас нельзя!!!

– Ты сведёшь меня с ума, может тебя до свадьбы даже видеть нельзя?

– Если я не захочу – нельзя!

– Ещё одно подобное слово и я на руках немедленно несу тебя к алтарю.

– А я убегу, и ты меня не найдёшь никогда…

– Я не найду?! Учти, строптивое создание, я тебя из-под земли достану.

– Только больше не говори со мной, как со своей невестой.

– Ну и как с Вами говорить, крошка Мили?

– Как с другом, не иначе, и не обращайтесь ко мне как к ребёнку.

– Слишком много условий.

– Что поделаешь меня надо либо принять такой, либо отпустить.

– В таком случае, сударыня я тоже имею к Вам некоторые требования, поэтому, почему бы нам с Вами не заключить предбрачный контракт?

– Спустимся в гостиную и обсудим всё!

– И не забудьте про чашечку кофе.

– Со сливками?

– Что Вы, – Фискал брезгливо поморщился – разумеется, только горький, и советую запомнить, через два месяца готовить мне кофе будет вашей прямой обязанностью.

Волшебник бросил злобный взгляд на мантилью из сумрачных кружев и та исчезла.

– Вот так вот, и ни какого чёрного!

– Я всё поняла, ждите меня в гостиной.

– Я очень рад.

Когда графиня де*Шеврез появилась в гостиной в платье цвета кофе с молоком, покрытом тонкими изысканными коричневыми кружевами, она внимательно изучила все лица, смотрящих на неё. И нашла их такими: искренне радостное у Юноны, удовлетворённое, однако готовое к возможно возобновлённой войне остроумия у Артура и, конечно же, наиграно-серьёзное у Фискала.

– Милидия, Вы помирились? И теперь у Вас всё будет хорошо, правда, я так рада…

– Я тоже на это надеюсь…

– Господа, овации и поздравления позже – не без иронии, как и всегда, заметил Фискал – для начала следует уладить некоторые формальности, во-первых кофе, Милидия.

На столе появились четыре чашки.

– Читай, – волшебник подал девушке несколько листов бумаги, беря при этом свою чашку.

Юная де*Шеврез взялась за бумаги, представим читателю их краткое содержание:

« Предбрачный контракт господина Фискала Фейрфак и графини Милидии де*Шеврез.

Этим договор закреплено, что господин Ф. Фейрфак, находясь при подписании в здравом уме и твёрдой памяти, обязуется:

1. Не обращаться к М. де*Шеврез, как к ребёнку.

2. Не разговаривать с М. де*Шеврез, как со своей невестой.

В свою очередь, графиня Милидия де* Шеврез, находясь при подписании в здравом уме и твёрдой памяти, обязуется: