Яна Поль - Обрученные тьмой

На массивной крышке саркофага пугающим натюрмортом красовались останки не первой свежести. Судя по небольшим обглоданным костям – ребенок. На череп с ошметками гниющего мяса и черной паклей волос, я старался не смотреть. Лоскуты темно-синего батиста и некогда белые ленты – все, что осталось от одежды. В углу валялся замызганный плюшевый кролик с оторванным ухом.

Завтра же потребую у Майрона оплату сверхурочных и премию за вредность!

Горбатая фигурка сидела на полу спиной ко мне, подогнув ноги. Нетопыриха оказалась обыкновенной стрыгой. Эти создания не сосут кровь младенцев и прекрасных юных дев, это недочародеи давным-давно утратившие человеческий облик и сохранившие крупицы силы. Открытие меня порадовало. Я мог подчинить ее без особых усилий. Круг был лишним. Но лучше перебдеть, чем потом пожинать плоды собственной недальновидности.

Отвратительная бестия что-то бормотала и постоянно вздрагивала, размахивая длинными четырехпалыми ручищами. Одеждой ей служила не то простыня, обмотанная вокруг бочкообразного туловища, не то кусок парусины. Темная сморщенная кожа свисала складками. Почти лысую голову покрывала россыпь бородавок.

Вдруг, тварь встрепенулась и подскочила. Огромный рот на маленьком скукоженном лице выделялся щербатой трещиной, через которую виднелись пеньки черных зубов. Удивленной она не выглядела. Чего и следовало ожидать.

Ввязался же, на свою голову!

Хромая и заваливаясь на правый бок, горбунья приблизилась, вытаращив на меня сальные глазенки.

– Мес-сс-смер, – прошипела она, почти не размыкая губ. – Зачем пришел?

Я скривился.

– Уютное у тебя жилище, и какой простор для ночных прогулок наверху. Хорошо ты устроилась.

Стрыга мелко задрожала, оскалилась.

– Пришел узнать у Агны о человеке в черном? О человеке, задумавшем создать зловещую руку?

Поток бредового откровения, несколько обескуражил.

– Ты видела его? Человека в черном?

Скорее всего, он и есть убийца.

– Он скрыл свое лицо. Агна не видела, Агна не знает.

Пришлось отступить, так как стрыга опасно приблизилась. Затылок заныл, и я повел плечом, вытянул руку, приготовился прижать уродину к стене.

– Быть может, Агна что-то почувствовала? – спросил слегка заискивающе.

Стрыга поскребла макушку длинными пальцами.

– Чертополохом от него пахло, – она шмыгнула носом, раздвоенный язык скользнул по тонким синюшным губам.

Я отступил еще на шаг.

– Ты что-то говорила про руку …

Зачем убийца отрезает кисти самоубившимся воришкам оказалось той еще задачкой. Чародеи-консультанты из Ложи мрачно отмалчивались и пожимали плечами, что мне очень не нравилось. Майрон же считал неизвестного маньяка фетишистом и желал изловить душегуба как можно скорее.

Неверный свет от свечей подрагивал, гоняя по стенам зловещие тени.

– Зло собирается за каменными стенами твоего города, месмер. Агна чувс-с-ствует. Кто-то хочет обыграть Безымянного скупщика. Агне нужна сила. Агна хочет жить в новом мире, где будет охотиться на чародеев.

Я упустил тот миг, когда все пошло дрыхгу под хвост. Слишком увлекся, слушая бестию и ожидая от нее пакости, потому не заметил, как эта самая пакость прилетела из-за спины.

Надо было замыкать круг, как с внутренней, так и с внешней стороны!

Удар по затылку был таким сильным, что я растянулся на пыльном полу и отключился.

* * *

Возвращение в реальный мир оказалось мучительным и на редкость паскудным. Я лежал на чем-то твердом, а зловоние разлитое вокруг заставляло желудок сжиматься. Голова раскалывалась. Еще эта непонятная тяжесть в конечностях. Попытка поднять руку не привела ни к чему хорошему. Кандалы больно врезались в запястья, загремели цепи.

– Не серчайте уж, мастер, – раздался смутно знакомый скрипучий голос.

Разлепив веки, увидел сторожа. Пьянчуга стоял надо мной, опираясь на метлу. Я с трудом вспомнил, что случилось. Мне выпала честь с удобством разместиться на крышке саркофага, где совсем недавно были свалены гниющие останки.

– Моя Агнушка не жестокая. Быстренько все обстряпает, ничегошеньки не почувствуете.

– Ты совсем рехнулся, старый?! Освободи меня немедленно!

Рывок из последних сил. Бесполезно. Заклятые рунами железки жадно сосали мою жизненную и магическую энергии. Даже на Изнанку не выбраться. Позвоночник ныл от боли, а ног я почти не чувствовал.

Зараза!

– Не дергайтесь, не дергайтесь, мастер. Ваши-то тавой, ушли ужо давненько. Я им сказал, что вы в город воротилися.

Мысли путались, гул в голове не стихал. Я не сразу сообразил, что это заунывное пение стрыги, ползающей внизу. Она старательно чертила руны на подметенном полу. Какие именно, разглядеть не получилось.

– Удачно все сложилось, – продолжал сторож, – не часто магики-то сюды захаживають. Агна моя истощала уж совсем, пришлось мертвечиной обходиться.

Да, кровь эта тварь не пила, а вот чужую магию… Ставлю свое месячное жалованье, что в разрытой могиле покоился кто-то с даром. Обычно чародеев не хоронят, а сжигают. Возможно, ребенок был Истоком лишь отчасти или слабо Одаренным, но бестия почувствовала остаточную энергию и позарилась.

Кто бы мог подумать, что стрыга у старого пьяницы вроде домашнего питомца.

– Папаша, ты последние мозги пропил? Знаешь, что тебе светит смертная казнь?

– Как не знать-то, мастер? Но не могу ж я женку-то оставить, перед Богами ведь клятву давал.

Нервный смешок вырвался из груди, и острая боль стилетом вонзилась под ребра. Я судорожно вздохнул и скосил взгляд на уродину. Не думал, что сегодня меня еще что-то удивит. Хотя чему тут удивляться? Когда-то это существо было человеком… чародейкой. Дрыхг его знает, как она докатилась до такой жизни, а вот старик… Любовь имеет скверное чувство юмора, и мало в чем уступает своей коварной сестрице Судьбе.

– С такой женой я бы тоже спился.

Нельзя было закрывать глаза. Я шевелил онемевшими пальцами в надежде дотянуться до старика, подчинить его ментально, но все без толку.

Интересно, как себя чувствуют те, кто знают, что вот-вот умрут? Потому что я ничего не чувствовал, кроме злости на самого себя и боли в каждой клеточке тела.

Поразмыслить над этим как следует, не получилось. Пространство вокруг всколыхнулось, из легких разом вышел весь воздух, и я вдохнул целое облако серой пыли с Изнанки.

Время остановилось. Все окрасилось в цвета ультрамарина.

Изначальный мир.

Какого дрыхга?! Я ведь прикован.

Потянул цепи, окислившиеся в здешней среде, но все еще крепкие. Каменная плита холодила обнаженную, покрытую рубцами шрамов спину.

Совсем рядом кто-то деликатно кашлянул. Я проморгался, чихнул и приподнял тяжелую голову.