Наталья Ручей - Керрая. Одна любовь на троих. Том 1

Поначалу я часто задумывалась: а что, если бы я сделала другой выбор? Как сложилась бы моя жизнь? Но потом поняла, что у меня изначально не было выбора.

Только его видимость. Иллюзия. И что на самом деле мой выбор – это умело расставленная ловушка для той наивной девушки, которой я была.

Более того, полагаю, что ловушка захлопнулась в первый же день, как мы ступили на земли львов-оборотней…

Или нет, наверное, чуть раньше: когда закрутились события, вынудившие нас сорваться с привычного места и переехать.

До этого мы с родителями жили в Ма́нтисе – это небольшой городок, расположенный так далеко от столицы, что о нем мало кто знает. Отец работал помощником обувщика, мама – помощником булочника, я ходила в местную школу и дружила с соседскими ребятами. Все как у всех.

Наша семья не была богатой, но и не бедствовала, и все было хорошо, пока Кайл, на которого работал папа, не положил на меня глаз.

Мне было всего пятнадцать, и я даже предположить не могла, чем закончится просьба Кайла зайти в сарай и принести инструменты отцу. Мол, это отец попросил меня, а сам занят.

Я как раз возвращалась из школы, когда Кайл окликнул меня. Я немного устала от летней жары и занятий, и медленно брела мимо его двора, но, обрадовавшись, что могу хоть как-то помочь отцу, зашла во двор Кайла, а потом и в сарай, на который он указал, и…

Я не сразу поняла, что следом за мной зашел Кайл, только когда он схватил меня сзади и попытался задрать юбку. Пожалуй, впервые я обрадовалась, что у ко́рри, среди которых мы жили, принято носить длинные юбки, в которых легко запутаться худосочным рукам извращенцев!

Чудом мне удалось вырваться, но на этом все чудеса и закончились.

Я заперлась в доме, закрыла все ставни и просидела под дверью, боясь, что Кайл надумает ее выбить, до позднего вечера, пока не вернулись родители. Рассказывая им о случившемся, я все еще тряслась от пережитого ужаса и омерзения.

– Ничего, ничего, Керра́я, тише, – успокаивала мама, обнимая и гладя меня по спине, как маленькую, а потом со вздохом сказала: – Может, все обойдется?

Отец промолчал, но я заметила, как он качнул головой. И оказался прав.

Не обошлось.

Вскоре к нам в наш дом заявился Кайл с обмотанной тканью рукой и стражником, и заявил, что я набросилась на него, как безумная кошка, и покусала. В доказательство обвинений он размотал руку, и все увидели, что она покрасневшая, и на ней действительно следы от укусов.

Честно говоря, я не помнила четко, как мне удалось вырваться – может, и укусила, но вряд ли так сильно. Все-таки я – человек, здесь же след был как после дикого зверя, которому он добровольно сунул ладонь в распахнутую пасть.

Обвинения, как и доказательства, были нелепыми, но стражнику они показались весьма убедительными. Может, потому, что он жил на этой же улице и давно ходил в обуви из мастерской Кайла, а, может, потому, что тот приплатил ему. От моих оправданий, что у меня нет таких острых зубов, и что меня пытались изнасиловать, стражник отмахнулся под громкий и противный хохот Кайла.

– Да ты на себя глянь! – скривился извращенец, тыкая в меня скрюченным пальцем. – Ты же сухая, как ветка! В тебе нет ничего от той женщины, которую может пожелать нормальный мужчина!

Я хотела крикнуть в ответ, что нормальный – возможно, но это как раз не о нем! Но папа, глянув на меня, качнул головой, приказывая молчать. И я, стиснув зубы, молча слушала, как Кайл озвучивает непомерную для нас сумму компенсации за причиненный ущерб, и как стражник сообщает, что если мы не заплатим в течение недели, иск направится в суд, и тогда всем нам не отвертеться от куда более серьезных последствий.

У нас не было таких денег, и даже проработай отец бесплатно на Кайла десяток лет, нам все равно не собрать всей суммы. Я слышала, как ночью это обговаривали родители, думая, что сплю, но я и сама это знала.

Мысль о том, что я виновата в свалившемся на семью несчастье, подталкивала меня пойти к Кайлу с повинной. Да, я знала, чем это закончится для меня – позором, ночью, проведенной с ним, а, может, и не одной, но я не видела другого выбора.

Не видела выбора, но… не могла решиться.

Тянула до последнего, с ужасом глядя на календарь на стене и отсчитывая уже не дни, а, казалось, минуты.

Время, отведенное для уплаты мнимого долга, неумолимо заканчивалось, а я только и могла выть в подушку по ночам и проклинать свою внешность, приманившую ко мне Кайла. Это при стражнике он мог говорить, что я страшная и не привлекаю его, как женщина. Увы, я знала, что внешностью меня Бог не обидел – стройная фигура, лицо с чистой кожей и без расширенных пор, чем обычно страдали подростки, большие синие глаза, пухлые губы, да еще длинные светлые волосы, за которыми я обожала ухаживать. Правда, с тех пор, как произошел случай с Кайлом, я отказывалась не только их мыть, но даже расчесывать.

Я смотрела на себя в зеркало и злилась. Злилась, что, несмотря на мои усилия, вижу все еще симпатичное личико. А мне так хотелось быть страшной! Или хотя бы обычной. Так хотелось ходить в школу вместе с подружками, бегать после уроков по улице, дразня мальчишек, но мама боялась меня отпускать одну. Честно говоря, я сама опасалась куда-нибудь выходить, к тому же, чувствовала вялость, раздражение и бессилие.

А еще отчаяние, потому что знала, что другого выбора нет, и мне все-таки придется пойти к Кайлу, а он…

А он такой возможности не упустит.

И еще он словно читал мои мысли, потому что дважды приходил к нам в дом поинтересоваться у родителей, как там с долгом, а сам хитро смотрел на меня и улыбался.

Он ждал. Просто ждал, когда я решусь.

Не знаю, хватило бы у меня смелости? Думаю, все-таки нет. Но родители не собирались сбрасывать на меня ответственность, и бездействовали они только для видимости, чтобы успокоился Кайл, чтобы подумал, что все уже решено, и никуда я не денусь. А сами договорились с торговцами, чтобы мы вместе с ними смогли быстро и без подозрений покинуть город.

Мои папа и мама гораздо храбрее меня. Они оставили дом, работу, взяли только пару узлов, да и то в основном мои вещи, и однажды ночью мы навсегда покинули Ма́нтис.

До сих пор помню пряный запах ночи, когда мы уезжали – с примесью страха, неверия, надежды и облегчения. Я смотрела на темные стены городка, в котором прошло все мое детство и в котором могла пройти юность, и наряду с легкой горечью ощущала радость и ликование. Я сберегла свою честь! Пусть и такой ценой, но… не знаю, смогла бы я жить после прикосновений Кайла?

Скорее всего, нет.

А еще я помню, с каким восторгом смотрела на маму – такую хрупкую внешне, и такую сильную духом. Она родилась в этом городе, она безумно его любила, с ним были связаны все ее приятные воспоминания, но она оставила его, не задумываясь. Ради меня. Ради папы. Ради того, чтобы наша семья была вместе.