Ольга Романовская - Я вам не ведьма

Думай, Катя, думай! Сейчас он закончит и выставит тебя вон. А на улице тебе не рады. Синяки тоже общественной любви не добавят. Вспомни, как радовались крестьяне возможности бесплатно развлечься и утопить иномирянку! В том, что я не в Чехии и даже не в племени тумба-юмба на планете Земля, я теперь не сомневалась. В прошлое тоже не перенеслась: местный язык на латынь не походил. Да он вообще ни на что не похож!

М-да, под окнами тут лучше не ходить. В доме напротив стукнула рама, и женщина выплеснула на улицу таз с водой. Судя по воплям, в кого-то попала.

Но не о том думаю, не о том!

Время стремительно утекало сквозь пальцы. Решение пришло в самую последнюю минуту, когда сероглазый недвусмысленно указал мне на дверь. Вместо того, чтобы откланяться, я совершила святотатство: вытащила из-под пресса лист серой шероховатой и наверняка безумно дорогой бумаги и коряво, схематично нарисовала на нем угольком женщину. Ниже печатными буквами подписала: «Катя». Рядом быстро набросала мужскую фигуру и поставила знак вопроса.

Сердце мячиком колотилось о ребра.

Лишь бы сероглазый не рассердился, лишь бы не расчленил на опыты за порчу дорогого имущества! Лишь бы знаки препинания в разных мирах совпадали!

– Катя! – Ткнула себе в грудь, потом в изображении на рисунке. – А ты?

Понимаю, к собеседнику лучше на «вы», ведь мы не друзья и вряд ли ими станем, но от волнения выпалила первое, что пришло в голову.

Черт! Сероглазый действительно осерчал, насупил брови и двинулся на меня, словно очередной тайфун на Новый Орлеан. Господи, ну и глупое сравнение! Тебя сейчас ударят, а ты о последних сводках новостей вспоминаешь.

Замерла, втянула голову в плечи.

Порезанная ладонь пульсировала болью, синяки и ушибы, будто сговорившись, одновременно заныли.

– Та бането?

Судя по интонации, это вопрос. И «та» – это «ты». Прекрасно, одно слово я уже выучила. Второй приятный момент – бить меня явно не собирались. Сероглазый хотел, но раздумал.

На всякий случай активно закивала, хотя толком не поняла, чего от меня хотели, и, осмелев, вновь потянулась к листу бумаги. Его все равно повторно не используешь, только выбросить. Сейчас проверим, с толком или без мама пять лет таскала меня в художественную школу.

К счастью, сероглазый порезал мне левую руку, поэтому я без труда набросала портрет девушки в футболке, то есть себя. Ну, как портрет – получившаяся девица лишь отдаленно напоминала меня. Вдобавок уголь крошился, не позволял проработать детали, а взять перо я побаивалась. Не только из-за гнева исподлобья наблюдавшего за мной сероглазого. Пером надо уметь пользоваться, знать, как его очинить, десятки других мелочей. Мое же знакомство с ним закончилось каракулей в паспорте, сделанной железным стержнем в отделении полиции.

– Катя.

Снова ткнула пальцем в рисованную девушку и вопросительно подняла брови.

Ох, тяжелый случай!

Сероглазый сгреб мой рисунок и уставился на него как на восьмое чудо света. Губы его бесшумно шевелились, на лице отразилась активная работа мысли.

– Аксель.

Я часто заморгала, пытаясь понять, причем тут название одного из прыжков, и только потом сообразила: так зовут сероглазого. Убедившись, что я правильно поняла, он важно добавил:

– Тер Аксель Ульв.

Он еще что-то присовокупил, но я не разобрала. Бедная моя голова пухла от обилия информации и от нереальности ситуации, в которую я угодила.

Желудок громко заурчал. Нет, ну а что вы хотите, в последний раз я ела… вчера.

Уж не знаю, что вдруг переменилось, но Аксель надумал меня накормить. А ведь пять минут назад планировал выставить из дома.

Думала ли я в подростковом возрасте, глотая романы Вальтера Скотта, что когда-нибудь стану участницей самой настоящей средневековой трапезы? Правда, единоличной, потому как Аксель просто сидел рядом и пристально наблюдал, пока открывшая нам дверь женщина в чепце, очевидно, служанка накрывала на стол прямо в кабинете. Мне на выбор предложили четверть головки сыра, свежайший, еще горячий серый каравай и два яблока. Запивать все это предстояло сидром, настолько кислым, что с непривычки у меня едва глаза не вылезли из орбит. Может, особа в чепце постаралась? Она принесла все с таким красноречивым выражением лица… Словом, желала мне жить долго и счастливо, но подальше от этого дома. Не иначе, любовница Акселя, решившая, будто я покусилась на ее место. Спасибо, не нужно! Меня земные парни не прельщали, а местные сомнительные красавчики – тем более.

Увы, я рано расслабилась, решила, будто судьба повернулась ко мне лицом. Обед пришлось отрабатывать. Древнейшим способом – с тряпкой в руке. Догадываюсь, мне специально выдали самую старую и тухлую, потому что нормальная ветошь не распадалась бы в руках. Но я не жаловалась, честно вымыла лестницу и коридор – все, во что ткнул пальцем Аксель перед уходом, а потом рухнула рядом с ведром. С непривычки болела спина. Ладонь кровоточила – резь жуткая. И никакого сочувствия! Наблюдавшая за мной служанка только покрикивала, кривила губы и называла «норхой». Вряд ли это комплимент. Но даже если, моя полы, я подхватила все инфекции мира, оно стоило. Вернувшись, Аксель заговорил со мной на ломанном, но все же русском языке. Правда, его слова заставили сильно призадуматься и осознать, в какой переплет я угодила:

– Кто ты такая? По всем признакам ведьма, но кровь говорит другое.

Замерев с тряпкой в руке, уставилась на хмурого Акселя, а он на меня. Рука сероглазого подозрительно сжала что-то под серым плащом с замысловатой пряжкой в виде волчьей головы. Меч? Нож? Что, если нашли мой фотоаппарат? Наверняка нашли, ведь он остался в той деревне. Судя по окружавшим меня вещам, даже камеру обскура пока не изобрели, раз так, посчитают камеру бесовской машиной. Кому она может принадлежать? Правильно, ведьме. А где ведьма, там и костер. Ох, не нравится мне получившийся логический ряд! И прищур Акселя тоже не нравится. Одно неловкое слово – и минус одна Екатерина Нухопетова. Раз так, отвечать надо осторожно, а лучше и вовсе молчать.

– Ты оглохла? – устав ждать, прикрикнул сероглазый.

Он шагнул вперед, зажал меня между стеной и кладовкой под лестницей.

– Не-е-ет, – проблеяла я, внезапно ощутив себя такой маленькой и хрупкой.

– Тогда отвечай!

Терпение Акселя явно заканчивалось. Вон, даже глаз задергался.

Не иначе от нервов, в голову лезли разные глупые мысли. Мол, что общего у Акселя с акселем? Не так уж мало. Аксель – прыжок сложный, не всем фигуристам покоряется. И характер у сероглазого, чувствуется, тоже не сахар. Опять же людей резать любит. Хотя бы из вежливости бы поинтересовался, как я, руку перевязал. Или оказывать первую помощь попаданкам не положено?