Мария Быстрова - Игра на зыбучем песке

Прежде мне не доводилось бывать в Воздушной гавани – районе, занимавшем десятую часть города. Башни из стекла и стали укрывала туманная завеса, громыхавшая магией затаившихся в ней воздушных машин. Сотни железных мачт окружали их, иглы громоотводов впивались в глухое марево, круглосуточно светили фонари и наводящие прожекторы, ангары и эллинги на отшибе раскрывали свои пасти-ворота и принимали в себя опустившиеся непривычно низко аппараты.

– Пятнадцать минут! – перекричала я вой неизвестного дирижабля.

Фрэнки как будто никуда и не торопился, он застыл посреди площади и потерянно озирался. Задрав голову, смотрел то на одну башню, то на другую, порой прикрывал глаза, вода заливала его лицо.

Выругавшись, оставила ему свой чемодан и помчалась в зал отправления. Ворота сомкнулись за спиной, отрезали от магического гула.

Так, куда теперь?! Под каркасами стеклянных крыш висели энергетические экраны, на столбах указатели. Выход… с первого по девятый налево, с десятого по пятнадцатый направо. Кассы, зоны хранения… Громкоговоритель возвестил о скором отправлении какого-то борта в Рашарст. О! Зона карантина! И эмблема целителей! Туда! Замысловатая стрелка вела меня в противоположную сторону огромного зала.

Скорее! Закинув сумочку за спину, рванула в указанном направлении мимо ряда касс, подъемников, лавировала между богато одетых лордов и леди, механиков, пилотов, гвардейцев, патрулирующих главный пассажирский корпус. Над рядами лавок парили метровые светляки. Велосипеды бы им сюда! Для опаздывающих!

Бормоча недостойные ругательства, я неслась вперед. Капюшон слетел, волосы растрепались. На все про все только десять минут! Кажется, за этим кафе налево – и там уже недалеко!

И тут я едва не споткнулась…

Навстречу шел субъект, которого я не могла не узнать! Он как насмешка судьбы, как дурной знак всей этой затеи, как последний шанс одуматься!

Бадд Тарэзэс – единственный знакомый мне воленстирец, но определенно типичный представитель своего гнусного, опасного народца! Прежде я скептически относилась к сплетням про него, но после нашей стычки в прошлом году, когда едва не подпалила эту длинную черную гриву и не спровоцировала международный скандал, не собиралась обольщаться!

Да, Тарэзэс – и поганая, порочная тварь, и сексуальный садист, и торговец нашими женщинами, для меня он малых детей живьем ест! И не важно, где именно я преувеличиваю! Ненавижу его, темнокожую обезьяну, отвратного урода, олицетворяющего угрозу Воленстира всему моему прогрессивному, равноправному миру!

И теперь, горбясь под собственными широченными плечами, затянутыми в деловой клетчатый костюм, эта угроза двигалась прямехонько на меня! Или я летела на нее…

Вот почему, грань?! Почему наши граждане такие пугливые, почему разбегаются перед черными, позволяют этим ублюдкам расхаживать здесь как царям, будто у себя дома, и отворачиваются, когда дикари презрительно взирают на них, словно на сброд? Где наша гордость?! Где те, у кого осталась гордость?! Отдали свои жизни в рорской войне?!

Ай-яй-я-а-ай! Затормозила я слишком резко и чудом не растянулась перед гадом! Непонятно, как устояла на ногах! Наверное, его непозволительно прямой, слишком выразительный взгляд помог, скомпенсировал инерцию, как тяжелые крепостные ворота останавливают несущийся на них таран. В любом случае я не имела права упасть! Ни за что не доставлю негодяю такого удовольствия!

Скучающе ленивое выражение на бородатой физиономии сменилось узнаванием, сверкнул белоснежный оскал. О да… Наша неприязнь взаимна и вечна!

– Ты… – выдохнул он, хищно оглядывая меня с ног до головы.

Казалось, с меня разом содрали пальто, свитер и белье. Черные умели так смотреть. Так, что становилось понятно все: и что они о тебе думают, и что хотят с тобой сотворить, и в какой именно позе. Даже глубокое сканирование ауры не сравнится с одним взглядом презирающего тебя воленстирца! Будто иглы впивались под кожу и жгли-жгли-жгли презрением и предвкушением возмездия.

– И куда это мы так спешим? – В хриплом, опасно ласковом шепоте легко улавливалось торжество.

Нет, на этот раз никаких разборок. Я действительно спешу! Очень спешу! И ты меня не спровоцируешь, как бы ни нависал надо мной и какие бы извращения мне ни виделись в твоих бесстыжих глазах! Зря стараешься! Я уже не та спичка, что вспыхивает от любого обидного слова, знаю особенности своего дара, так что ничего ты мне не сделаешь, даже тронуть не посмеешь!

Но Тарэзэс не трогал, он просто смотрел сверху вниз, неотрывно, а меня буквально придавливало невидимыми тяжеленными плитами, спрессованными из похотливого интереса и подозрительно неуместной самоуверенности. Мороз потек по коже, когда он криво, многообещающе усмехнулся.

И я только что переживала, думая о том, насколько унизительная прививка меня ожидает? Да этот подлец за пару секунд унизил меня гораздо сильнее, не прикоснувшись и даже не оскорбив, – каким-то неведомым образом на уровне ощущений! Воленстирцы, как звери, давили своим авторитетом слабых, а женщин вообще за равных не считали. Да и как иначе, если ты способен в любой момент стереть своей подстилке память? Поэтому они и ненавидят нас, регесторок – свободных, сильных, самостоятельных. И в эту страну я лечу! Вот к таким дикарям!

Прививка – обязательно! Чтобы соплеменники этого гада шарахались от меня, унюхав чужой запах, или как они там определяют занятых женщин. Если придется, я привьюсь несколько раз! Главное – спасти брата, а затем отыскать способ вернуться домой. Потому что если Фрэнку на жарком севере ничего не угрожает, то для меня опасность сохранится всегда!

– Туда, где нет тебя, мерзавец! – огрызнулась я, вложив в слова весь свой яд, а затем понеслась прочь с максимальной для себя скоростью.

Тарэзэс – моя вынужденная ошибка, не стоило тогда обращаться к нему. По их традициям, если девушка рискнет первой заговорить с воленстирцем, этим она позволит ему продолжить общение, в противном случае ни один черный даже слова тебе не скажет. Так что впредь буду молчать как рыба. А этот… извращенец может сколько угодно сверлить мне спину мстительным взглядом! Вряд ли мы увидимся снова, негодяй уже давно обосновался в Дикельтарке, и если его не выслали после взрыва в институте, то и не вышлют! Поэтому… прости-прощай, других девиц стращай!

Поворот, еще поворот. Я помчалась по пустынному переходу между зданиями. Вдалеке маячила вывеска с эмблемой целителей – рука в простенькой структуре регенерации. Почти на месте! Двери разъехались. Как и предполагала – посетителей нет. Отлично, не придется прорываться с боем.

Барышня, дежурившая в просторной, слишком белой приемной, приветливо улыбнулась, когда я едва не согнулась пополам около ее стойки. Ох… Шепард говорил – лучше бега разминки нет. Ну да, представляю, какое у меня малиновое лицо! Неаристократическое! Фу!