Юлия Чернявская - Да здравствует королева!

– Благодарю, Пьетро, можешь идти.

Когда дворецкий вышел, Филипп в ярости забегал по кабинету. Пока он был на границе, эта девчонка не теряла зря времени. Разумеется, чернь будет стоять за свою благодетельницу. Вот только она забыла о другом, куда более важном факторе. За ним, графом Эстеритен, стоит гвардия, готовая поддержать его требования на трон. Это не регулярные войска, а элита. Значит, надо напомнить ей об этом. И посмотреть, как она будет изворачиваться. А еще есть дворяне, которые будут не довольны новой королевой. И у них есть своя сила, с которой необходимо считаться.

Но тут новая мысль поразила его. Он не может сейчас использовать войска. Население столицы и ее окрестностей в большинстве своем поддержат королеву, а не его. Нет, разумеется, будут те, кому правление блаженной девчонки придется не по душе, но их не так много. А большинство предпочтет затаиться и выждать, присоединившись к той стороне, которая гарантированно окажется победителем. При этом не стоит забывать о королевской страже – истинной военной элите их страны. Занять столицу за один день не получится. А потом новости начнут распространяться по стране, и кто знает, чью сторону займут крестьяне и горожане, не довольные налоговым гнетом. Но обязательно они вступятся за местную власть, которая поддержит его, графа. Куда более вероятно, что они выступят на стороне этой девчонки. А это означает одно – гражданскую войну. Чем, несомненно, воспользуются соседи, чтобы получить как можно больше. Разумеется, потом они перегрызутся между собой из-за особо лакомых кусков, только Дельменгорсту будет уже все равно.

Филипп со всей силы ударил кулаком по стене, чтобы потом, сдавленно шепча проклятья сквозь стиснутые зубы затрясти, ею в воздухе. Тот факт, что он несколько лет провел на границе, не пуская дальше нескольких лиг кочевников и захватчиков из Вастилианы, ничего не значит для жителей столицы и северных провинций. Да для них он обыкновенный солдафон, способный махать палашом и требовать из казны средства на укрепления, усиление. А еще забирать последних кормильцев семей в рекруты. Новый удар обрушился на этот раз на ни в чем не повинное кресло.

Что ж, начало битвы он проиграл. Но все еще впереди. Филипп вышел из кабинета и бросил взгляд в зеркало – оттуда на него смотрел бравый гвардеец в форме полкового командира с траурной лентой через плечо. Под глазами залегли складки – беспокойные недели на границе и два бессонных дня давали о себе знать. Бронзовый загар подчеркивал белизну камзола, синие манжеты и ворот которого были расшиты золотом. Через плечо переброшена черная лента. На лице выражение усталости и скорби, и только в глубине синих глаз затаилась ярость.

В руке темно-синяя треуголка с белоснежным пером и, как завершающая деталь – шпага в кожаных ножнах. Можно было бы взять что-то более дорогое и подходящее внешнему виду и приличиям, но мужчине откровенно не хотелось искать церемониальное оружие, которым он не пользовался уже много лет. Разумеется, Пьетро знал, где храниться шпага в ножнах из дорогих пород дерева и кости морского зверя, с инкрустированной драгоценными камнями рукоятью. Явно где-то под замком. Вот только испытанный в бою клинок был привычней дорогостоящей игрушки. У крыльца графа уже ждал его конь, немного отдохнувший после долгой дороги и заметно повеселевший. Филипп вскочил в седло и, едва тронув коня шпорами, направился во дворец.

По практически безлюдным улицам граф быстро добрался до королевского дворца. Приспущенные флаги тряпками обвисли над коваными воротами в виду полного штиля. Стража в парадном облачении с траурными перевязями лишь скользнула взглядом по прибывшему и более никак не обозначила своего внимания. Впрочем, Филипп знал, что это их бездействие и равнодушие напускные, люди с первого быстрого взгляда поняли, кто прибыл во дворец. Более того, они запросто могут в мельчайших деталях описать его камзол и сказать на каком копыте коня нет одного гвоздя в подкове, а где в гриве запуталась паутинка. И в бою эти малые могли дать фору любому его гвардейцу. Не случайно именно они несли службу во дворце, охраняя не только и не столько монарха, сколько сокровищницу, архив и министерство, занимавшее огромное южное крыло. Впрочем, последнее носило скорее декоративную функцию, поскольку министры назначались покойным королем не столько по принципу целесообразности, сколько по умению приятно проводить время и составлять компанию монарху в его развлечениях. И оставалось только удивляться, что королевство не перестало существовать при покойном правителе. Видимо, исключительно молитвами граждан.

Граф решил не мелочиться и воспользоваться парадным входом, а не тащиться через парк к выходу, которым обычно пользовались придворные, постоянно находившиеся при дворе. У ступеней лестницы его уже ждал слуга. Кинув ему поводья, Филипп вошел во дворец, размышляя, а не встречали ли его и на втором входе. А может, реши он воспользоваться дверью, через которую выносят помои, то и там бы стоял слуга, готовый отвести его коня в конюшню, а потом подвести именно к тому выходу, которым мужчина решит покинуть монаршую резиденцию, если его выпустят, разумеется, а не отправят в подвалы министерства. Все могло быть, а, возможно, его слишком хорошо успели изучить. Что ж, придется ему заняться тем же самым – присмотреться к окружению королевы, прежде чем предпринимать хоть какие-то действия. Того, что сообщил дворецкий, было понятно, его уже переиграли, поэтому стоит подождать с действиями. Быть может, еще не все потеряно.

Во дворце было тихо. Не было вино слуг, обычно находившихся в каждом зале и готовых приблизиться по первому знаку, чтобы выполнить распоряжение. Чем ближе граф Эстеритен подходил к жилым залам, тем больше это вызывало подозрения. Исчезли и вездесущие придворные, о чем-то оживленно спорившие по углам, дабы не мешать остальным. Впрочем, громкие голоса вошедших в раж спорщиков, все равно были слышны всем и каждому. Пропали фрейлины, регулярно строившие глазки военным или молодым гражданским. Только королевская стража стояла на своих местах, производя впечатление статуй, а не живых людей.

– Граф, – с поклоном приблизился к нему слуга, и Филипп, к своему стыду, чуть не подпрыгнул на месте от неожиданности. – Ее величество Анна-Виктория ждет вас в кабинете, – мужчина еще раз поклонился и жестом предложил следовать за ним.

Филипп хорошо помнил этот кабинет. Когда ныне покойный король утруждал себя государственными делами, именно там он предпочитал изучать бумаги, вместо того, чтобы пользоваться помещением в министерском крыле. Изредка графу Эстеритен приходилось бывать там по делам приграничья. Тем интереснее было посмотреть, как обустроилась дочь покойного. Сам Филипп, в случае своей коронации, собирался перенести кабинет в министерское крыло. Там было бы удобно одновременно и заниматься делами, и контролировать весь процесс.