Ольга Гусейнова - Счастье для ведьмы

Кажется, я готова рискнуть и отправиться к иным расам, там на ведьмах лишь женятся, а не рубят им головы и не сжигают на кострах. Жить-то всем хочется!

Два месяца неожиданно напряженного и трудного путешествия вымотали меня до предела. Не рассчитывала я на низкий уровень комфорта на Мирее и всякие неприятности. Вчера к полудню мы с выносливой работягой Молью добрались до Барвика – небольшого городка в земле Тюрила, огромного аграрного края с прекрасным солнечным климатом и сносным отношением к носителям любой магии, лишь бы на пользу дела шла. По слухам, здесь привечают и ведьм, ведь мы дружим с растениями, а вокруг – сплошные фермерские поля.

Основанная людьми земля Тюрила соседствует с Ординашем – исконной территорией степных орков по эту сторону Серых пределов. Со временем произошло смешение народов, и теперь здешние жители – высокие, смуглые, черноволосые крепыши с грубыми чертами лица. А их женщины – фигуристые плотненькие брюнетки. Гримуар любезно подсказал, что, несмотря на продолжающееся смешение двух рас, тюрильцы считают себя людьми, а не полукровками орков. Более того, довольно прохладно относятся к любым чистокровным старшим расам. Согласно древней ведьминской карте, за Ординашем начинаются Серые пределы – места обитания тех самых старших, исконных рас Мирея. Пределы условно делят этот материк на две части: людей и нелюдей.

Я устала постоянно трястись в повозке, глядя на мерно покачивающийся лошадиный хвост и догоняя звезду счастья. Устала напряженно вглядываться в любого встречного, будь то запыленный пешеход или обоз; устала бояться одиноких ночей в лесах или прямо у дорог, чувствовать себя бездомной и глотать пыль из-под копыт. Да и лето подходит к концу, а ночевать под открытым небом осенью и зимой – сомнительное удовольствие.

Вот так навалившаяся усталость основательно приглушила веру в чудесную волшебную звезду фей, которая должна привести меня к счастью. Поэтому, наслушавшись рассказов о лояльном к магам Тюриле, я собралась хоть на время обосноваться здесь. Прикинула, что можно вполне прилично устроиться: найти махонький домик по средствам, выращивать полезные травки и варить целебные зелья. Попытка не пытка. Всего за два месяца приключений я отчетливо осознала: я домосед, а не странник. И тем более не скиталец. В конце концов, за счастьем можно и потом отправиться, когда я отдохну и накоплю позитива.

Разгладив складки на юбке в коричнево-зеленую клетку и проверив, застегнуты ли пуговички на манжетах у щедро украшенной рюшами изумрудной рубашки, я спускалась на первый этаж хорошей большой таверны.

– Госпожа ведьма, настоятельно прошу вас не тащить сюда всяких… тварей, – ворчливо-вежливо громыхнул хозяин таверны, увидев меня.

– Да я только одного… – Отметив укоризненно поджатые губы здоровяка-полуорка, я исправилась: – нескольких кашеков вылечила. Кто ж знал, что они всю стаю за собой приведут?

Да уж, оплошала я знатно: увидев вечером под окном несчастное животное со сломанной лапкой, похожее на самого очаровательного котика, вылечила его. А он буквально через час привел двух больных лишаями котят-подростков. Их тоже вылечила. Зато к полуночи, когда под окнами уже орало полсотни страждущих в нетерпеливом ожидании халявной медпомощи, благодаря взбешенным шумом гостям и хозяину таверны выяснилось, что местные котики – это полуразумные кошачьи с зачатками магии. Кашеки.

– В наших краях любой знает, что кашеки – это бессовестные несуны и наглые воришки. Видно, вы совсем далеко раньше жили… – покачал головой хозяин, невольно бросив удивленный взгляд на мою прическу, где давно уже красовались черные прядки. Как у ведьмы, познавшей Тьму.

С этими специально прикрепленными к моим собственным волосам прядями путешествовать безопаснее: всяких проходимцев отпугнет Тьма, а порядочных людей успокоит общая красная масса волос, мол, я не совсем пропащая ведьма, добра во мне еще достаточно. Удивление хозяина таверны понятно. Для ведьмы с черными отметинами в рубиновой шевелюре я слишком щедро разбазариваю собственные силы, не требуя оплаты. Да еще на животных, от которых пользы – кот наплакал.

Эх, не просто оплошала, а совершила непозволительную ошибку, надо быть осторожнее! Натянув дежурную высокомерную улыбку, я «призналась»:

– Знаете, уважаемый Римс, сама в недоумении. Что-то на меня накатило вчера… словно проклял кто-то.

Хозяин таверны мигом скрестил пальцы, отпугивая чужое проклятье, а я, надев шляпу, поспешила к выходу. Дел невпроворот. Накануне, за ужином, собирала городские сплетни и аккуратно интересовалась, где самые тихие и благополучные районы, много ли проживает в округе магов-целителей и аптекарей. Не хочется потом с кровью делить страждущих. А с утра отправилась осмотреться в городе и его окрестностях, узнать, чем народ живет и дышит.

Первым делом купила еды себе и корма лошади, это уже на подсознательном уровне выработалось. За два месяца путешествия мне не раз приходилось улепетывать со всех ног и копыт, и Моль ни разу не подвела. Нагло игнорируя мельтешившую звездочку, уговаривавшую идти в известном только ей направлении, я упорно любовалась добротными домиками, приветливыми лицами горожан и радовалась, что недавно прошел дождик и прибил пыль – мои ботиночки останутся чистенькими. Пока много чего складывалось в пользу Барвика.

«Не смотреть! Я сказала – не смотреть, куда летит эта настырная блестящая зараза!» – бормотала я себе под нос. Ну, чтобы и зараза слышала. И честно, само собой так вышло, что вскоре я нечаянно оказалась именно там, куда упорно зазывал меня подарочек фей. Хотя как по мне, так настоящее проклятье. Я пришла в самый центр гварта и, осмотревшись, ошеломленно замерла: вместо привычных храмов, зданий местных управ и тому подобного на площади Барвика шумел базар.

Ну базар и базар, дело нужное, если бы наряду со скотом и другими товарами не продавали разумных. В стороне от хрюшек и картошки на помосте толпились люди и нелюди. Самых крепких быстро разбирали солидные покупатели. Помимо рабов, некоторые разумные сами предлагали себя в услужение, всячески расхваливали свои силы и умения крепким деловым фермерам. За хороших работодателей на «бирже труда» шла нешуточная борьба.

Гримуар помалкивал, зато звездочка мельтешила, буквально упрашивала идти за ней дальше. Пришлось послушно огибать столпотворение. Привела она меня к пустым клеткам… ой, нет, одна кем-то занята. Возле нее громко расхваливал нескольких мужчин, явно добровольцев на сезонные работы, продавец – тщедушный мужичок с близко посаженными черными глазками и в добротной одежде. Одновременно этот специалист местной службы занятости переругивался с грузным бородатым брюнетом в грязных сапогах и с нагайкой в мощном кулаке.