Лия Стеффи - Орлеан

– Мэри! Стой!

– Не трогай меня! Мне нужно побыть одной.

Молодой человек крепко зажмурился, а потом устало сел обратно.

На улицы Орлеана опускался вечер. Тит шел неторопливо, держа руки в карманах. Из-за сильного дождя он давным-давно промок до нитки, но его это ничуть не тревожило. Он и не понимал, куда идет, зачем, каждый шаг давался с трудом, и ему все хотелось повернуть обратно, но неведомая сила тянула его вперед.

Парень подошел к дому и нерешительно постучал в дверь. Она открылась почти сразу, и на пороге показался Гойо в темных спортивных штанах и свободной бежевой футболке. Он убрал челку наверх и отступил, пропуская его в коридор.

– Проходи. И раздевайся.

Тит поднял бровь от удивления.

– Ты же весь промок, – поспешил оправдаться Гойо, – наверное, замерз.

Танцор сделал шаг вперед и задумчиво посмотрел на друга. Внутри загорелось так много эмоций, что нельзя было распознать ни одну из них. Он снял мокрую куртку и отдал Гойо. Тот повесил ее на батарею и пошел в свою комнату. Тит последовал за ним.

В комнате пахло парфюмом Гойо. В камине потрескивали дрова. На глаза Тита чуть было не навернулись слезы, ведь он безумно скучал по этому месту. Именно здесь случились самые счастливые моменты в его жизни, навсегда запечатлевшиеся в памяти.

Го закрыл дверь и посмотрел на черный узор на его руке.

– Я все-таки повторю свой вопрос: почему ты ничего мне не рассказал?

Тит нашел у него на подоконнике пачку сигарет и ухмыльнулся.

– А еще меня упрекал, что я курю.

– Закурил, после того как мы расстались.

Парень промолчал. Уставился в окно, наблюдая, как капли дождя стекают по стеклу.

– А почему я вообще должен был тебе о чем-то рассказывать? – наконец спросил он. – Мы давно не общаемся. Я ничего не знаю о твоей жизни. Ты ничего не знаешь о моей.

– Я все равно всегда готов выслушать тебя и помочь тебе.

– И за этим ты меня позвал? Но я не нуждаюсь в твоей поддержке. Мне достаточно того, что у меня есть я сам. Зачем ворошить прошлое? Мне на него наплевать.

– Ага. – Го улыбнулся и подошел к нему чуть ближе. – И поэтому ты пришел? Потому что тебе наплевать?

Тит отвел глаза, и тогда Гойо заговорил вновь:

– Я позвал тебя, потому что хотел выяснить: значу ли я для тебя хотя бы что-то.

– И как? Выяснил?

– Да. Значу.

Тит недовольно обернулся и воскликнул:

– Зачем ты это делаешь? Написал мне, захотел поговорить… У тебя есть девушка! Какого черта, Гойо?

– Но она не ты! Я до сих пор не понимаю, что произошло. Ты ушел, ничего не объяснив! Разве так поступают с близкими?

– Это личное. Просто порой нам приходится отпускать людей, как бы мы их ни любили. Мы всегда чем-то жертвуем, и это нормально. Здесь нет виноватых.

– Значит, любишь? – Блондин продолжал сверлить парня глазами.

Тит шумно выдохнул и посмотрел в потолок, не позволяя слезам вырваться наружу.

– В этом уже нет смысла. – Он прикусил губу и собирался обойти парня, чтобы уйти, но тот преградил ему путь.

– В этом есть смысл! И всегда будет. Где бы мы ни находились. Слышишь? Хоть здесь, в Орлеане, хоть на любой из сторон.

– Да хватит уже! – Тит вдруг со всей мощи ударил Гойо в грудь. – Хватит издеваться! Знаешь, в чем разница между моей и твоей любовью? Я, может, и оставил тебя, но за все это время не посмотрел ни на кого другого! Я как любил тебя, так и люблю. А вот о твоих похождениях мне известно. Или ты у нас таким способом боль глушишь? Ты, кстати, если забыл, состоишь в отношениях с прекрасным человеком! Но у тебя хватает наглости звать меня. Серьезно? Я… я ни в чем тебя не обвиняю, мы расстались, и ты можешь быть с кем угодно, но, пожалуйста, не признавайся в этой чертовой любви! Если бы она была, ты бы не ходил направо и налево. Не порть это светлое чувство, умоляю, не смей. – Лицо парня покраснело от злости.

Глаза Гойо защипало. Он отвернулся, понятия не имея, что ответить. Ему внезапно стало так стыдно, что перехватило дыхание.

– Думаешь, что сказать? – не останавливался Тит. – Не напрягайся. Оставь уже меня в покое. Мне все равно осталось недолго, так что не омрачай последние месяцы.

– Послушай… – Блондин шагнул вперед и прикоснулся ладонью к его щеке.

– Го, прикинь… – воскликнул Арон, который открыл дверь и увидел эту картину.

Тит мгновенно отскочил от парня. Покрасневший от злости и смущения, он быстро вышел из комнаты, а потом и из дома. Арон в полном недоумении смотрел на друга.

– Эм… – Он поджал губы. – Извиняюсь.

Молодой человек закрыл дверь и на секунду задержался возле нее, перебирая в голове все то, что увидел.

– Ну и дела, – прошептал он и направился к себе в комнату, совершенно позабыв, зачем же он на самом деле ворвался к другу.

Солнце только-только начало вставать, но город уже звонко гудел. Хотелось бы слышать пение птиц, но слышались лишь ревы автомобилей, водители которых торопились на работу. Ближайший цветочный магазин открыл свои двери, и туда сразу же забежал пятнадцатилетний парнишка.

– Здравствуйте! Можно мне одиннадцать белых роз?

Женщина тепло улыбнулась и кивнула.

– Конечно! Вам упаковать?

– Да, пожалуйста. – Он достал из кармана деньги. Купюры, мелочь – все в огромной куче. – Извините, это из накопленных, не успел разменять на крупные.

– Ну что вы, не переживайте, нам как раз нужна мелочь. Извиняюсь за любопытство, но вы так рано пришли… Поздравлять кого-то идете?

– Да! Моей сестре сегодня одиннадцать. – Кучерявый паренек улыбнулся, внимательно наблюдая за действиями флориста.

Она закончила с упаковкой и взяла деньги.

– Подождите!.. – Женщина подошла к стеллажу с игрушками и достала оттуда среднего размера китенка. – Вот, возьмите.

– Ой. – Мальчик немного замялся и начал шарить по карманам, хотя понимал, что денег у него больше нет. – К сожалению, заплатить мне нечем, поэтому…

– Да бросьте! Это подарок. Берите и бегите к сестре!

Было заметно, как он растерялся, но все-таки взял игрушку.

– Спасибо большое. Я потом занесу вам деньги.

– Ничего не нужно! Все, забудьте. Хорошего дня!

– Спасибо! И вам! – Мальчишка вновь улыбнулся и как можно скорее побежал домой.

Он один пытался в этот день создать для сестренки праздник. Никому до ее дня рождения больше не было дела. Про его недавнее пятнадцатилетие и вовсе все забыли.