Мира Бережная - Ал'Ваар. Мир, покоривший драконов

Чем отличается доброе утро от обычного?

Для меня добрым было утро, когда я просыпалась от ненавязчивого звука своего будильника, валялась в кровати минут пять, торгуясь сама с собой в попытке подремать «еще хоть минуточку», потом шла на кухню, пила свежесваренный кофе, не спеша одевалась и с улыбкой на лице бодро шагала на работу в предвкушении отличного дня.

Что же касается обычного утра… Обычное утро начиналось со звонка начальника. Минут эдак за десять до будильника. Сонный мозг нещадно и за какие-то несколько секунд нагружался целым списком заданий на день, после чего шеф отключался, даже не попрощавшись. И это я молчу про извинения за ранний звонок! В такие моменты мой внутренний автопилот аккуратно вел еще не проснувшееся тело за порцией кофеина и параллельно готовил план мести для Таракана – так за глаза мы называли шефа из-за длинных и тонких черных усов. Нет, ну как он умудрялся каждый раз подгадать (или подгадить) так, чтобы самые последние, самые сладкие минуты сна обрывались его коронной фразой:

– Татьяна! Что вы делаете? Я вас не разбудил?

Так хотелось иногда ответить:

– Польку пляшу, блин! В шесть утра, ага!

Но шеф считал заданные вопросы риторическими, а потому, не дожидаясь моего ответа, продолжал:

– Так, слушай…

Но сегодняшний день был особенным! Утро казалось не просто добрым, а наидобрейшим, чему я радовалась, как ребенок, дождавшийся желанных каникул. А если говорить без аналогий, то как помощник руководителя, ушедший в отпуск впервые за четыре года.

Провалявшись в кровати почти до обеда, я в образе ленивого тюленя нехотя доползла до кофемашины, нажала кнопку и со всего маха плюхнулась на табурет, за малым не пролетев мимо. Включился телевизор. Спустя несколько долгих секунд непонимания происходящего, я осознала, что сижу на пульте и попыталась вытащить его, попутно стукнувшись лбом о крепкую дубовую столешницу. Но даже несмотря на все это, утро было добрым! Натирая ушибленное место, я с унылым видом проследила, как черное густое нечто наполняет мою чашку, вдохнула бодрящий аромат, на автомате влила в себя обжигающий напиток (настолько, что чувствительность языка исчезла минимум на пару дней) и… ожила! Во мне появилось столько сил, столько энергии и энтузиазма, что ни одни горы не устояли бы перед моим желанием их свернуть.

Но выбор пал на дом. Точнее, на беспорядок в нем. И это оказалось огромной неожиданностью для мозга. Потому что когда дело касалось уборки, в моей голове всегда звучал голос Эйнштейна: «Только дурак нуждается в порядке – гений господствует над хаосом». Вот только мой «гений» ушел в отпуск, а девочка Таня, оставшаяся за него, отчаянно требовала чистоты.

И спальня, как место наиболее частого пребывания, приняла на себя основной удар.

Когда я только переехала в свой дом, небольшой, с маленькими комнатами, но зато двухэтажный, я сразу заявила всем, кто покушался на мое пространство, что обставлять его буду сама. Вкус у меня отсутствовал напрочь, поэтому в спальне поселилась весьма разношерстная компания: двуспальная кровать с высоким изголовьем, прикроватная тумбочка, бэушный шкаф, доставшийся мне от родителей подруги, письменный стол, который никогда не использовался по назначению и люстра, больше походившая на паука с переломанными лапами, нежели на источник света. На полу уютно расположился ковер с каким-то доисторическим рисунком, а довершало все это безобразие трюмо, сиротливо вжимающееся в угол буквально в метре от двери.

Первой жертвой уборки стал приказавший долго жить комнатный цветок, найденный на подоконнике за занавеской (вообще о нем забыла!). Кривой глиняный горшочек, с такой любовью сделанный мной еще в начальной школе, вместе в торчащей из него палкой (все, что осталось от растения) беспощадно отправился в урну. Туда же полетели все бумаги с письменного стола, надколотая ваза, так и не увидевшая в своей недолгой жизни ни одного букета, какие-то коробочки, коробулечки, записочки, чеки, растянутые резинки для волос, треснувшая фоторамка и еще много-много всякого хлама, так долго оберегаемого мной от самой себя. Если бы мама видела, с каким удовольствием я избавляюсь от ненужных, а порой и нужных вещей (но это осознавалось обычно поздно), она бы однозначно схватилась за голову и наиграно-театрально выдала: «…но Таню было уже не остановить!».

Растратив добрую половину своего запала, я добралась-таки до шкафа, доверху набитого вещами, и тут же осознала: остаток дня умрет именно тут. Растрепанная, с горящими от азарта глазами, я доставала стопки вещей и, не глядя, скидывала их на середину комнаты с единственной целью: перебрать и избавиться как минимум от половины гардероба, чтобы освободить место для новых шмоток, за которыми мы собирались отправиться с моей подругой Алькой в ближайшие выходные.

Когда в центре спальни выросла гора в половину моего роста (все-таки, хотя бы одну гору мне было жизненно необходимо свернуть), краем глаза я заметила, как что-то небольшое блеснуло под моими ногами. Этим «чем-то» оказалось кольцо, найденное лет пятнадцать назад в огороде у родителей. Странное такое, угловатое, похожее не переплетение серебряных веточек с запутавшимся в них голубым камешком-льдинкой.

Ни ювелиры, ни любители древностей, которым я потом показывала свою находку, не видели в этом украшении ровным счетом ничего и не давали за него даже ломаного гроша, но когда я решила избавиться от «моей прррелести», что-то меня остановило. Даже не знаю, наверно, просто жалко стало выкидывать первое в жизни найденное «сокровище». Пусть и огородное.

Так и лежало это колечко, видимо, в каком-то из кармашков много лет. И, если бы не генеральная уборка, пролежало бы еще столько же, поскольку желания носить его так и не появилось.

Я взглянула еще раз на свою «драгоценность» улыбнулась, натянула ободок на палец и выставила руку вперед, оценивающе глядя на представшую взору картину:

– Ну, нет! Точно не мой стиль.

В комнате повисла вязкая тишина, сопровождаемая созерцанием пальцев, которую совершенно неожиданно и даже как-то воинственно нарушил телефонный звонок. На экране высветилась фотография Альки с высунутым языком. Других фоток у этой егозы не существовало. По крайней мере, мне такие не попадались.

Помедлив несколько мгновений, я все же решила ответить, хотя понимала совершенно точно: накрылась моя уборка медным тазом. С Алей по-другому не получалось.

– Привет, коза! Чё творишь?

– Не творю, а вытворяю. Уборку затеяла.

– Ты чего, мать? Сейчас же снег пойдет! Бросай немедленно! Не порть погоду!