Мери Ли - Холод. 98 лет спустя

Если судить по тому, как ликует толпа, то определенно да. В сопровождении двух охранников, я словно в тумане дошла до своей камеры. После того, как они вполне не нежно втолкнули меня внутрь и заперли дверь, я не находила себе места. Ходила из угла в угол и не понимала, почему дядин эксперимент провалился? Я должна была переживать за людей в клетке, а я опасалась за Мора. За того, кто хочет убить нас и поработить.

Я окончательно сбрендила.

Со мной явно что-то не так.

Дверь снова открылась, и в камеру втащили Мора. Двое охранников держат его под руки, голова бойца по-прежнему свисает вниз, так же, как и руки, а босые ноги тащатся по каменному полу. Охрана внесла Мора в соседнюю камеру и просто бросила его тело на пол.

– Он жив? – тихо спросила я и не дождалась ответа.

Как только охранники удалились, я сделала два шага по направлению к нему. Но остановилась. Из его спины, между лопатками торчит нож. Они воткнули его по самую рукоять и оставили там. И кто здесь зверь?

Вернулась за аптечкой и со страхом зашла за клетку. Он дышит. Жив.

– Вытащи… его. – хрипло с закрытыми глазами просит Мор.

Опускаюсь на пол и трясущимися пальцами открываю чемодан. Зачем он мне вообще? Дезинфекция? Тянусь руками к ножу, но стоит мне его задеть, как Мор вздрагивает. Я тут же убираю руки.

– Вытащи. – снова просит он.

– Хорошо. – зачем-то отвечаю я.

Быстро хватаюсь за рукоять и тяну нож наверх. Как только лезвие покидает тело Мора, из раны начинает бежать кровь.

– Надо… зашить? – шепотом спрашиваю я.

– Нет. – говорит Мор и открывает глаза, сглатывает ком. Медленно и тихо спрашивает. – Мне каждый раз нужно быть при смерти… чтобы ты заговорила со мной?

Раздумываю секунду и произношу более-менее уверенно:

– Нет.

Тони .

Воскресенье.

На данный момент единственное, что мне известно так это то, что сегодня воскресенье. Но для меня это ровным счетом ничего не значит. Ещё один день взаперти.

Вчера была суббота, очередной бой. И я проиграл. Опять. Думаю, в следующий раз я не буду щадить людей и просто разорву их на части. Мне осточертело, что в меня постоянно летят пули и ножи. Хватит.

Каждый раз, заходя в клетку, я знаю, что никого не убью. Если честно, то мне просто жаль этих людей, они не понимают, насколько жизнь коротка и тратят её на никчёмное существование. Для чего мои противники выходят на бой? Для того, чтобы потом за кружкой горячительного сказать, что они дрались с Мором, вышли и смогли его одолеть? Рассказывать своим детям, как храбро они противостояли чудовищу? Или просто для того, чтобы снять легкодоступную даму на ночь? Я не знаю, но всё это не стоит того, чтобы умереть не в сражении, а в подстроенной кем-то бойне.

Люди вообще странные.

Не все, конечно, но большинство.

Например, моя соседка по камере. Кто она вообще такая? В пятницу её увели, и я подумал, что ей причинят боль, будут пытать или что-то вроде этого, но нет. Она вернулась в чистой одежде, и следов насилия я на ней не заметил. Потом её для чего-то потащили на бой. Зачем? Как мне известно, заключенные в этой части Скалы только Моры, что вообще здесь забыла человеческая девушка?

Вчера, когда я был в клетке, она удивила меня. Её предупреждающий крик эхом разнесся по залу. Я знал, что девушка-боец бежит ко мне со спины, чувствовал её страх и предвкушение победы. С ней я бы справился и сам… но моя сокамерница решила мне помочь. Очередные вопросы. Зачем? Почему? Я нашел её глазами и увидел до боли несчастное лицо. Она буквально в ту же секунду пожалела о том, что сделала, но было уже поздно, люди не забудут ей этого промаха. Никогда.

Я отбил удар девушки-бойца, что хотела напасть на меня со спины, но не мог оторвать взгляд от несчастной блондинки, которую начал толкать мужчина из толпы. Потом охрана набросилась на неё и куда-то потащила. И в этот момент я потерял бдительность.

Как только широкая спина охранника в серой форме преградила мне вид на сокамерницу, я сделал шаг вперед и тут же получил удар ножом в спину. Эта сука повредила мне спинной мозг. Я осел на колени и даже не мог поднять голову, чтобы увидеть, куда именно увели блондинку.

Толпа ликовала. Для них боль Мора слаще Рождества. Под громкие крики людей, призывающие девушку добить меня, я просто сидел на коленях и ничего не мог сделать. Беспомощность – худшее чувство. Я это знаю, испытал его в полной мере.

Чувствовал, как девушка-боец приближается ко мне снова и понимал, что сейчас она меня добьет.

Очередная смерть.

Очередная агония.

Но перед этим я хочу увидеть нечто прекрасное, а не каменный пол, на который я сейчас смотрю. Прикрыл глаза и вновь увидел одну из немногих картин в своей голове. Тех картин, которые принадлежат только мне и ей .

Темноволосая голубоглазая маленькая девочка бежит ко мне. На ней надето светло-голубое платье, волнистые волосы развеваются от скорости её бега. Она улыбается и во всё горло кричит "Папа". Я испытываю счастье, такое, что ни с чем в этой жизни не может сравниться. Но Сара не успевает добежать до меня, мои глаза распахиваются в тот момент, когда девушка-боец вонзает уже торчащий из спины нож до конца. И я падаю на каменный пол, спустя минуту перед моими глазами появляются серые ботинки охранника, несколько пар рук поднимают меня и волоком тащат обратно в камеру. Они не добили меня… почему-то.

Я испытал облегчение, когда увидел, что девушка-соседка тоже в камере, видимых повреждений я на ней не наблюдал. Но её лицо. Мокрые щеки. Почему она плакала? Ей сделали больно? Или ей страшно? В женской голове невозможно разобраться. Никакие намеки не помогут мужчине понять, что в ней творится. А так как девушка со мной не разговаривает, я даже не буду пытаться.

Но она снова удивила меня.

Причем дважды.

Мало того, она вынула нож из моей спины, так она ещё и заговорила со мной. Но после того, как лезвие покинуло моё измотанное тело, блондинка быстро ретировалась и закрыла за собой дверь-решетку. Заперла на все замки и удалилась в туалет. Её долго не было, я уже успел прийти в себя и даже смог подняться на ноги и по максимуму смыть с себя кровь. Меня, в отличие от сокамерницы, не выводят в ванную, и всё, чем я могу довольствоваться – это тонкая струйка ледяной воды, но мне раз в неделю приносят чистую одежду. И на этом спасибо.

Несмотря на то, что вчера девушка заговорила со мной, больше мы это не практиковали. Я всё чаще и чаще просто сидел с закрытыми глазами и виделся со своей дочерью.

Я так скучаю…

Никогда не думал, что по кому-то можно тосковать так сильно, что все внутренности превращаются в требуху, а душа физически начинает кровоточить. Эти моменты… одновременно приносят непомерную радость и доставляют щемящую боль. Но без этих кратких встреч я бы не протянул здесь целый год, а то и больше.