Ольга Шерстобитова - Заклятие

Умерший отец, умершая матушка, темный сгусток заклятия, посланного в меня сестрицей. Из дворца я бежала темной ночью, накинув плащ и скрывая лицо под капюшоном. Нет, быть узнанной я не боялась. Разве можно в горбатой старухе с бородавкой на длинном крючковатом носу признать младшую царевну? Просто по щекам текли слезы, и их показывать никому не хотелось. Сестрица, уничтожившая своей магией в тот день чуть ли не пол царского двора, была столь занята переворотом, что вспомнила обо мне к рассвету, поэтому время на побег в суете и шуме было.

Родителям я уже ничем помочь не могла. Воевод защитили сильные обереги, завязанные на клятве верности. Меня они не спасли. Все амулеты и талисманы почему-то тогда не подействовали. Так и попало то злополучное заклятие в меня, едва я кинулась защищать отца.

Не успела.

Погоня за мной была знатная, и скрылась я тогда чудом. Лес оказался другом, укрыл, спас и довел до заброшенной избушки, крыша которой поросла мхом. Внутри, как ни странно, оказалась посуда и сундук с одеждой, а в маленьком погребе обнаружились разносолы. Я заночевала на лавке, вслушиваясь в шум дождя за давно немытыми окнами, а утром в доме появился Сенька, и влетела в распахнутые двери метла.

Раньше в избушке жила ведьма, но она давно сгинула. Лишь сухие травы в мешочках напоминали об ее присутствии. Я колдовать не умела. Нет у меня способностей, как у сестрицы Марьяны, поэтому удивительно, что метла отозвалась. Сеньке же я честно рассказала про то, кем являюсь, и про заклятие.

Вскоре мы, тайком встретившись с одной сильной ведьмой, живущей в непроходимой чаще, выяснили, что темные чары не снять. И тогда кот показал волшебное озеро, вода которого позволяла мне хотя бы на одну ночь в полнолуние становиться собой.

До рассвета.

Я подплыла к источнику, сделала пару глотков и, оттолкнувшись от дна, направилась к поверхности. Дышать становилось сложнее, перед глазами плыли круги, а грудь неимоверно жгло. Когда я вдохнула холодного воздуха, даже не сразу поняла, что уже нахожусь на поверхности. В ушах звенело, я отчаянно выплевывала воду и кашляла.

– Ядвига, выпила?

Сенька всегда звал меня полным именем, в отличие от той же сестрицы, дразнившей Ягой – костяной ногой. Впрочем, под действием заклятия я на нее и стала похожа. Разве что упомянутая конечность была самой обычной. Только кости по вечерам ныли.

– Выпила, – сипло ответила я, выползая на берег и стуча зубами. Натянула одежду и отправилась к заранее собранному хворосту. Спустя время, на берегу весело затрещал костер, а мы с Сенькой уселись на бревно и стали ждать рассвета. Это тоже уже стало традицией: после моего ныряния в волшебное озеро смотреть, как солнце согревает лучами мир.

Звезды исчезали медленно, неохотно, словно кто-то бережно снимал каждую из них с небосклона и клал в большой зачарованный мешок, чтобы вечером небрежно их оттуда вытряхнуть. Горизонт светлел, и вскоре первая алая полоса появилась на небе. Люблю эти умиротворенные моменты. Даже жаль потом возвращаться в избушку.

Дмитрий.

Осенний лес, через который я шел вторую неделю, был тих. Лишь изредка на косматых темных елках появлялись рыжие белки и почти сразу же исчезали. Птиц вообще не было. Даже вороны не каркали над ухом, что тревожило. Только падали листья, дурманили пряными запахами, уговаривали свернуть с заветной тропинки, что указала мне нянюшка.

Я остановился, прислушался. Не нравятся мне такие места. Не может быть лес настолько безмолвным. Особенно днем! Ночью же эту тишину хоть мечом режь. Я нащупал клинок, что висел на поясе. Сдается, что в этом лесу нечисти столько, что и врагу не пожелаешь. Спасибо отцу, единственному человеку, знавшему о моей силе, за то, что счел нужным научить владеть мечом. Он все же надеялся, что я выберу путь воина. Удалого, смелого, сильного… Может быть, все так бы и вышло, как он желал, да только убивать мне было противно.

Я не был трусом, не боялся смерти и да, рубил нечисть без жалости, понимая, что либо она нас одолеет, либо мы – ее. Но… Нечисть – это не люди. Последних было жаль. Они – чьи-то братья, отцы, мужья, сыновья… Их ждали дома у горячих печей и до наступившей темноты, а может, и дольше, вглядывались в мутноватые стекла, надеясь, что вернутся… Живыми. И здоровыми.

Да, я согласен, что война не дает возможности выбирать, заставляет, подчиняет своей воле, но убивать невинных, таких же вынужденных подчиняться царскому указу молодых парней не желал.

После того как я вернулся с войны, разговор с отцом выдался непростым. Но отец меня не просто выслушал, но и услышал, понял и принял таким, какой я есть. Не чета родным братьям… Как же жаль, что отца нет в живых! Попросить бы сейчас совета, когда неведомая сила тянет на поиски той, что ночами снится. Манит, зовет, не отпускает… Суженая. Избранная. Предназначенная судьбой. Кем я буду, если от нее откажусь? Жалким ничтожным трусом. Предателем. Боги таких не любят и не прощают. Поделом, впрочем. Дар небес надо ценить: не так часто он падает тебе в руки.

Образ красавицы из сна встал перед глазами. Тонкая, стройная, как березка. Глаза ясные, как озера жарким летним днем. И русые волосы, непослушные, но я точно был уверен, что на ощупь – мягкие, словно шелковые нити. Найду я тебя, найду. Слышишь?

Нет, конечно. Не слышишь. Не знаешь, что я есть на свете, что уже в пути… Дождись. Пожалуйста.

Я тряхнул головой и усмехнулся. За эти дни я настолько отвык от людей, петляя по лесу, что, казалось, разучился разговаривать. Хорош же буду, когда встречу свою ненаглядную. И двух слов связать не смогу. Мне захотелось рассмеяться, встревожив жуткую тишину чащи. И нечисть, что явно сейчас затаилась, перестала настораживать. Если честно, я боялся только одного – потерять среди листвы маленький клубок, заговоренный на поиск суженой. Страшнее этого ничего не было. Понимал, что путевые чары не должны рассеяться, пока не выведут к моей избранной, но рисковать не смел, поэтому в деревни, что попадались, не заглядывал. Слишком уж цена была высока.

Я прикрыл на мгновение глаза, сосредоточился, мысленно потянулся к деревьям, нащупывая зеленые, но не такие яркие, как летом, нити их жизни. Лес как лес. Не волшебный. От слова «совсем». Но, кикиморы болотные, почему же тут так тихо! Какая-то странная ворожба? И если нечисть рядом, то почему до сих пор не дала о себе знать и не напала? Непонятно. У меня создалось ощущение, что меня скорее охраняют, защищают, провожают…

Клубок коснулся сапога, поманил, и я прибавил шагу, откидывая посторонние мысли. К закату я оказался возле какого-то озера, поросшего камышом. Голые ветки плакучих ив тянутся к воде, тонут в песке. Ветра совсем нет, но по земле ползет холод. Кругом, разумеется, ни души.