Ольга Валентеева - Врата пустоты. Зов пустоты

– Вот она, герцог Дареаль, – сурово сказала мадам Симона. – Полина Лерьер, выпускница этого года.

Герцог Дареаль? Главный дознаватель магистрата? У меня душа ушла в пятки, и ладони вспотели. Зачем он здесь и что ему от меня нужно?

– Мне надо поговорить с вашей воспитанницей наедине, мадам Симона. – Голос Дареаля походил на карканье ворона, который прилетел по мою душу.

– Нет уж, – неожиданно воспротивилась мадам Симона, и я готова была ее расцеловать. – Полина – юная незамужняя девушка. И не в наших правилась оставлять воспитанниц без присмотра. Говорить будете при мне.

– У нас есть высочайшее распоряжение, – нахмурился дознаватель, но директор осталась непреклонна.

– Или так, или никак, – заявила она. – Полли, милая, присядьте.

Я заняла свободное кресло и чинно сложила руки на коленях, а мадам Симона замерла за спинкой кресла как дух-хранитель.

– Мы вас слушаем, – сказала она.

Следователи переглянулись и, видимо, что-то для себя решили.

– Хорошо, мы принимаем ваши условия, – сказал Дареаль. – Мадемуазель Лерьер, кем вам приходится граф Анри Вейран?

Сердце пропустило удар.

– Он – мой жених, – тихо ответила я. – Что с Анри? Он ранен? Погиб…

– Лучше бы он погиб, – зло сказал молодой следователь, а Дареаль взглянул на него неодобрительно.

– Когда вы виделись в последний раз? – вместо ответа спросил он.

– Вы не сказали, что с Анри.

– Вас это не касается, мадемуазель.

– Меня касается все, что касается моего жениха.

– Может, тогда и вину за убийство магистра Таймуса вы с ним разделите пополам?

– Что?

Я замерла. Во рту стало сухо.

– Вы услышали меня правильно, – холодно повторил главный дознаватель. – Ваш жених обвиняется в убийстве магистра Таймуса. Его вина доказана. Наша задача – выяснить, не стоит ли за ним кто-то еще. Поэтому, будьте так добры, мадемуазель, ответьте на вопрос. Когда вы в последний раз виделись с графом Вейраном?

– Вчера.

Я опустила глаза. От мадам Симоны так и веяло неодобрением.

– Мы встретились с ним ночью в саду всего на несколько минут, – решила быть честной до конца. – Говорили о выпускном, о нашей свадьбе.

– Вам ничего не показалось странным?

– Нет, все было как всегда. – Глаза защипало от слез. – Послушайте, Анри не мог этого совершить! Он очень хороший, добрый человек и гордился тем, что служит у магистра Таймуса. Он бы никогда…

– В этом будем разбираться мы, мадемуазель Лерьер, – перебил меня Дареаль. – Вам же советую забыть об этом человеке и порадоваться, что не успели стать его женой, иначе участь ваша была бы незавидна. Скажите, не называл ли граф Вейран каких-либо имен? Не просил передавать писем?

– Нет. Анри мало рассказывал о службе. Мы виделись крайне редко, герцог Дареаль.

Мне хотелось, чтобы наш разговор закончился. Мне нужно было остаться одной, подумать, осознать. В то, что Анри – убийца, я не поверила бы никогда! Он человек кристальной честности. И то, что говорили эти люди, казалось бессмыслицей, чьей-то дурной шуткой.

– И все же вспомните, – настаивал главный дознаватель. – Может, он был за что-то обижен на магистра?

– Нет, он говорил, что магистр Таймус – справедливый человек.

– Тогда почему он его убил?

– Он не убивал.

– Вы не можете этого знать! – Дареаль наседал на меня.

– Могу. Анри – не убийца.

– Вы ошибаетесь.

– Нет.

Наш разговор походил на какую-то плохую пьесу. Я чувствовала себя куклой – оболочка осталась, а мысли и чувства были где-то далеко. Дареаль спрашивал, я односложно отвечала – ничего больше. Только то, что Анри не виноват. Наверное, даже если бы я лично видела, как Анри убил Таймуса, не поверила бы своим глазам и доказывала его невиновность.

– Что вам известно о друзьях жениха? – Дареаль решил зайти с другой стороны.

– У него было не так много друзей, только однокурсники и сослуживцы.

– Имена?

– Я с ними лично незнакома.

– Имена, мадемуазель! – громыхнул Дареаль.

– Герцог Дареаль, – вдруг раздался голос мадам Симоны, – вы выходите за рамки приличия. Попрошу вас немедленно покинуть мой коллеж.

– Эта девчонка перестанет быть вашей воспитанницей уже через неделю, – рыкнул дознаватель, – и тогда мы с ней поговорим иначе.

– Эта девчонка, как вы выразились, наследница одного из древнейших родов Гарандии и никогда – вы слышите, – никогда не опустится до того, чтобы запятнать свою честь!

Герцог Дареаль вылетел из кабинета, даже не поклонившись. Его молодой коллега последовал за ним, обернувшись на прощанье, как бы извиняясь. А я закрыла лицо руками. Слез не было. Я все еще не верила, не понимала. А мадам Симона мягко коснулась моих волос.

– Ну-ну, девочка, – пробормотала она. – В одном этот ворон прав. Хорошо, что ты не успела связать свою судьбу с графом. Дознаватели никогда не выпустят его из своих лап, даже если поймут, что ошиблись.

– Нет, так нельзя. – Я подскочила с кресла. – Надо что-то делать! Анри не мог!

– Ты совсем юная, – вздохнула Симона, – и почти не видела жизни за стенами коллежа. Поверь, Полли, даже самый честный на вид человек может оказаться отъявленным подлецом.

– Только не Анри!

– Я повторю тебе слова Дареаля, дитя. Забудь об Анри Вейране. Вычеркни его из своей жизни. Ты молода, красива, знатна. У тебя все впереди. А с графом пусть разбирается герцог Дареаль.

Я опустила глаза. Спорить не было сил. Хотелось забиться в самый дальний угол коллежа и реветь, пока воздух не кончится в груди. Я пробормотала скупые слова благодарности и бросилась прочь. Дальше, дальше! В сад. Но дверь оказалась заперта. Точно, ограничения… Тогда я забилась под лестницу, туда, где хранились швабры и тряпки, и тихонько заплакала. Боль рвала сердце. Рушилось все, что казалось таким близким и осязаемым. Анри! Как они могли подумать? Не разобравшись, не расставив все по местам! Я была уверена, что он ни при чем. Кто угодно, только не Анри. Я бы скорее поверила в то, что небо упадет на землю, чем в то, что Анри может убить невинного человека. Голова кружилась. Нет, так нельзя! Но я не знала, как ему помочь, как оправдать. Что могла выпускница коллежа против орды дознавателей? Ничего. Поэтому оставалось в отчаянии заламывать руки и плакать.

К вечеру я напоминала призрак самой себя. А еще заметила, что другие девушки, даже мои подруги, сторонятся меня. Что ж, новости распространяются быстро. Откуда мне знать, не подслушивал ли кто-нибудь у кабинета Симоны? А может, удалось получить весточку из внешнего мира? У меня не было сил даже обижаться. Надо раздеться и лечь спать. Чтобы завтра утром… Что? Что мне делать завтра? Послезавтра? Через месяц, год? Моя жизнь в один момент потеряла смысл. Все, к чему я стремилась, рухнуло, поставив под вопрос само мое существование.