Владимир Нестерцов - Электра. Жизнь или игра

Оказывается, мужчина,рождённый в этот день: сверхчувствительный, наделен очень богатым воображением, всегда в поисках контактов с другими людьми, особенно с противоположным полом. Нуждается в любви, понимании, нежности. Не любит одиночества. Внешне спокоен, но в глубине души его таится тревога: найдет ли он того человека, с которым сможет разделить любовь на всю жизнь».

Честно признаться, меня это поразило, так как многое из приведенного здесь, где-то перекликалось с моими представлениями о жизни. Как это может быть? Не подавая вида о своих умозаключениях, я продолжал читать дальше, перебирая характер и привычки людей, родившихся во вторник, среду, четверг, пятницу, субботу. Где-то черты характера перекликались, где–то появлялись новые и при этом, так сразу трудно было определить доминирующие, которые оказывали решающее воздействие на характер человека. Очевидно, имея вот такую матрицу определить их можно было только при условии персонального контакта. Пока у меня такой цели не было, поэтому я продолжил изучение личностей, родившихся в воскресенье.

Оказалось, что в этот день появляются женщины импульсивные и волевые. Ими движет страсть. Они или любят, или не любят, третьего не дано. Поэтому и поведение у них соответствующее. Партнёра они выбирают сами, да такого чтобы могли испытывать чувство гордости за него, потому что это их выбор, о котором знают все. Такая женщина трудно идет на уступки, категорически против ограничения её личной свободы. Поэтому предпочитает покорных мужчин. Очень часто является движущей силы пары, находясь при этом в постоянной динамике.

– Ничего себе женщина! Такой палец в рот не клади, – подумал я.– А какие же тогда мужики этого заключительного дня недели?

Но и они были не лыком шиты. Мужчины этого дня амбициозны и очень уж уверены в себе. По отношению к своей даме они стараются все больше покровительствовать. Очень сильно нуждаются в признании, больше чем в любви, и пытаются произвести впечатление на людей своей инициативностью и властностью. Но при этом им больше нравиться говорить и слушать самих себя, чем других. Кроме этого, они очень напрашиваются на комплименты.

– Ничего себе, – подумал я, оторвавшись от чтения. – Получается, что, зная день рождения своих знакомых, можно прогнозировать их поведение и многое узнать об их жизни. Наверное, недаром, как я читал в одной из книг, дедушка Сталин имел три дня рождения и ни одного из них правильного. Правильное было скрыто под семью замками, чтобы кто-то или что-то не могли просчитать его и оказывать возможное давление.

Переведя дух и напустив на себя непонимание, я невинно посмотрел на свою собеседницу и наивно спросил:

– Ну и что из этого?

– А вот тут и таится самое интересное! – ответила она.

Похоже было что и ей нравится наставлять меня на путь познания истины.

– Определив доминирующие черты характера человека, мы понимаем и причину его болезни. Например, гипертония выбирает людей гордых и тщеславных, стенокардия и ишемия – скупых, мигрень – вечно недовольных жизнью. Ну, а гневливые – мучаются печенью, боязливые – почками и так далее. Я уже не говорю о невритах, которые нападают на людей, очень любящих чужое.

– Всё это понятно, что есть такая предрасположенность, но что это даёт?

– Очень многое. Поставив диагноз и выяснив ряд других нюансов, мы подбираем методику лечения исходя из обратного. Используя принцип «принуждения наоборот».

– А что это за принцип? – спросил я.

– А вот здесь уже мои полномочия заканчиваются и все это в руках лечащих врачей.

В это время зазвонил телефон, и она, взяв трубку, шёпотом сказала мне, что ей нужно выйти на пару минут, а я могу пока допить свой остывший чай. Я согласно кивнул головой и взял кружку. Однако, как только за ней закрылась дверь, я сразу вынул свой телефон и сфотографировал всё, что было в папках. Благо информации оказалось не так много. И когда она вошла я невинно допивал свой чай, поглядывая в окно. Поблагодарив её за содержательную беседу, я пошёл в отделение.

Само помещение было светлым и отличалось строгим дизайном. Этим как бы подчеркивалось, что, попадая сюда пациент должен был почувствовать, что и у него внутри всё должно быть на своих местах, разложено по полочкам, так же как здесь, в отличие от того хаоса или фобий, которые царили в его голове. И это действительно настраивало человека на определённый лад, когда он впервые попадал сюда и пока не привыкал к окружавшей его обстановке. Были здесь и отдельные боксы, которые предназначались для «тяжёлых» случаев, но в основном лечение проводилось на стационаре за счёт определённого количества сеансов психотерапии. Что интересно, так это то, что здесь был свой детский садик, где взрослые дяди согласно предписанию врача, играли игрушками своего далёкого детства под наблюдением аппетитного вида молодых воспитателей. Они не стеснялись в своих действиях по отношению к воспитанникам, шлёпали их ниже спины, ставили в угол и даже вытирали сопливые носы. Как потом заявляли сами пациенты, это был один из действенных методов их лечения, который давал новый заряд бодрости, оптимизма и возможность посмотреть на имеющиеся проблемы совершенно под другим углом зрения.

Всё это я постепенно узнавал в ходе своей практики. Даже бывало в период ночных дежурств бегал за коньяком или виски в ближайший магазин для отдельных пациентов, а потом мы вместе наслаждались этим божественным напитком вспоминая прошлое. Так кроме всего прочего я завёл немного полезных знакомств среди сильных мира сего. И как оказалось нет ничего прочнее этих связей, приобретенных в непринужденной ночной обстановке за рюмкой хорошего коньяка. Постепенно я входил в курс дела. Единственное, что для меня было пока закрыто, так это те лечебные сеансы, которые проводила заведующая отделением. Потому что сеансы других врачей были общеизвестны, и пациенты были нормальными. А у неё они обставлялись как-то таинственно, и пациенты приезжали инкогнито, поднимаясь на отдельном лифте, и лечебный кабинет, находившийся в конце здания, всегда был закрыт в отличие от других. Ещё я заметил такую особенность, если эти пациенты мелькали изредка в поле моего зрения, то у мужчин на мизинце правой руки, а у женщин на мизинце левой обязательно блестело золотое колечко определенной формы. При этом по их поведению было заметно, что некоторые надели это кольцо недавно. Что это значило мне было непонятно, может это был какой-то клуб, или посвящение во что-то, поскольку новые пациенты прибывали сюда без кольца, а выходили – уже окольцованные. Странной особенностью было то, что кольцо не полностью описывало круг на мизинце. Посередине обода кольца существовал промежуток свободный от металла. У кого-то он был шире, у кого-то вообще незаметный. Увидеть его можно было только тогда, когда пациент поднимал ладонь вверх.