Екатерина Бакулина - Горячее сердце, мертвый страж

– Весомый аргумент, – соглашается он. – И кто же твой избранник?

Я вижу, как лицо наместника бледнеет, он хочет остановить меня. Но я не вижу смысла скрывать.

– Маро Хакнил, – говорю я, глядя прямо стражу в глаза. В его живой, покрасневший мутноватый глаз. Почти с вызовом.

И страж ухмыляется. Такая неприятная, неестественно кривая ухмылка, на разных половинах лица уголки рта расходятся в стороны совершенно по-разному, словно два разных человека сшиты в одно целое. До дрожи.

Он ухмыляется, а глаза остаются холодны.

– Ваш сын, наместник? – говорит страж. – Значит, вы решили принять это удар на себя?

Не ирония даже, а едкий сарказм.

– Это вопрос еще не решен, – испуганно говорит наместник и почти пригибается под взглядом моего отца, съеживается, разом пожалев о своих словах.

– Не решен? – тихо говорит мой отец, но так, что даже у меня сердце в пятки уходит. – Что это значит?

Наместник белеет окончательно. Он обычный человек, с едва заметной каплей дара, все его влияние и власть опираются лишь на величие и волю императора, который возвысил его. Власть моего отца опирается на личную силу ринай, Зеленого лорда Сайторина.

– Я всего лишь хочу сказать, лорд Найрах, что буду счастлив породниться с вашим Домом в любом случае. Если будет решено, что леди Тиаль-Рин отправится в Цитадель, то мой сын с радостью возьмет в жены другую вашу дочь. Я уверен, он отлично поладит с Айни-Рин. И если милорд посланник так решит…

– Хватит, – останавливает его страж. – Я не стану мешать семейному счастью и вмешиваться. Этот выбор за лордом Найрахом, как он решил, так и будет. На рассвете мы отправляемся.

Я вижу, как его взгляд скользит по мне… мои руки… взгляд останавливается на кольце на моем пальце. И в уголках губ стража мелькает кривая ухмылка.

Айни рыдала в подушку уже второй час.

У меня у самой сердце разрывалось. Это несправедливо.

Но мы должны быть сильными. Женщины Сайторина не плачут, они сражаются наравне с мужчинами. Наша мать никогда не плакала и никогда не отступала, не показывала страха и слабости. Она погибла, сражаясь за Сайторин. Мне не раз говорили, что я похожа на нее. Я должна быть такой же, как она.

И Айни похожа.

У нас нет выбора. Мы должны с честью исполнить свой долг. Мы не такие, как дикие, обуреваемые страстями тхаи.

Я понимала, как страшно Айни – она должна навсегда уехать из дома, одна, вокруг нее будут только чужие дикие люди, ненавидящие нас. И все, что она говорила сейчас – нашептывал страх перед ее судьбой. Она еще почти ребенок.

Айни почти справилась с собой, но этот страж… Он внушал моей сестре куда больший ужас, чем сам император. Возможно потому, что страж здесь рядом, а император где-то далеко. Возможно потому, что она видела настоящих тхаев только в детстве, а сейчас пришлось столкнуться лицом к лицу, Айни оказалась не готова.

– Он убьет меня! – ее губы дрожали. – Ти, ты не понимаешь! Он чудовище! Разве не чувствуешь, как он тянет силу из нас? Когда он дотронулся, я чуть не умерла. Я чувствовала, как жизнь вытекает из меня!

Страж тянет жизнь. Ему нужна наша жизненная сила, он питается ей, как и многие тхайские маги, чтобы поддерживать хоть какое-то подобие жизни в себе. Чудовище, я согласна, но…

– Он должен доставить тебя императору живой и невредимой, – сказала я. – Он ничего не сделает. Не может. Иначе бы император не доверял ему.

– Нет! Я чувствую! Это ложь! Ему плевать на службу императору, он же тхай! Для них долг это пустой звук!

Я не знала, как успокоить. Понимала, что если не страж сейчас, то император потом может убить ее. Выпить все силы. Нам говорят, что это только на год, потом можно вернуться домой, исполнив свой долг. Но из всех девушек Сайторина вернулась домой только одна, постаревшая за этот год словно на полсотни лет. Нам говорят – остальные не захотели, они вышли замуж или удачно устроились в Тхарисе, а эта виновата сама… но что если с моей сестрой будет то же самое?

Я понимала, для чего на самом деле мы нужны императору, и вовсе не для любовных утех, что бы там ни говорилось. Ему нужна наша сила. Я слышала, Император давно мертв и то, что еще держит его в этом мире – это наш свет. Бесконечная и не жизнь, и не смерть. Я слышала, император юн и прекрасен… все может быть, во время войны он был совсем мальчишкой, а такие как он, могут жить долго. Но тогда, на поле близ Хорты, ему пришлось отдать свою жизнь за победу, он не мог отступить.

Сейчас мы отдаем свой свет за поражение в войне.

Да, мы нужны… Это жестоко, но такова цена.

До сегодняшнего дня Айни еще держалась, старалась быть сильной, но встреча с посланником оказалась последней каплей. Я тоже видела тьму, которая в нем.

Тьма и смерть Тхариса против жизни и света Сайторина.

Снова поймала себя на том, что дергаю на пальце кольцо. Не могу точно сказать, откуда оно у меня, кажется, появилось после штурма Ойта. Меня серьезно ранили тогда, и я мало помню… Кто-то, кажется из людей отца, отдал кольцо в суматохе, пытаясь меня, ребенка, защитить. И только это спасло мне жизнь, в кольце невероятный по силе щит. Отдал и не забрал больше, кольцо осталось со мной. Возможно, его убили, тогда умерли многие…

– Хочешь, я отдам кольцо тебе? – предложила я. Спасло меня, может быть, и Айни поможет.

Но она вздрогнула, даже чуть назад подалась, словно я предлагаю ей ядовитую змею.

– Это тхайское кольцо! Я не возьму его.

Тхайское. Но защита есть защита. После войны, да и до этого тоже не редкостью было, когда артефакты одинаково успешно использовались обеими сторонами. Источник имеет значение лишь тогда, когда сила пробуждается магией. А щит – пассивен, он просто есть и охраняет владельца, что бы ни случилось. Щиту все равно кто ты.

– Кольцо не даст причинить тебе вред, – сказала я.

Айни покачала головой.

– Тхайское кольцо не защитит от тхайской магии! Это чудовище убьет меня, а потом скажет, что я сбежала!

– Не говори глупости, – фыркнула я. – Если бы страж был способен на предательство, император не отправил бы его за тобой.

Воспользоваться Айни в своих целях, значит предать. Он тхай, да… но мертвые не предают.

– Глупости?! – Айни вдруг всхлипнула, вскинулась. – Тебе легко говорить! Ты останешься дома, выйдешь замуж за сына наместника! У тебя будет нормальная жизнь и нормальная семья! А я должна отправиться туда! Как можешь ты говорить мне, что бояться нечего?! Я умру там!

Она рыдала.

И я не знала, как утешить ее. Мне было больно, я чувствовала свою вину, ведь я действительно остаюсь в безопасности. Но сделать ничего не могла.

Это не мой выбор.

Я говорила с отцом.

– Почему не я?

Он нахмурился. Он давно уже мрачный и хмурый, после смерти матери я почти не видела, чтобы он улыбался. Но с тех пор, как стало известно о жребии, который пал на нас, отец сам не свой.