Эндлесс Рейн - Ее стальной некромант. Проданная

И как… Как, скажите, я должна… с ВОТ ЭТИМ купившим меня чудовищем… получить оргазм во время первого же раза, чтобы не умереть?!

– К слову, у тебя намного меньше поводов для беспокойства, чем тебе может показаться, – хмыкнул темный маг, словно прочитав по лицу мои мысли. – В отличие от обычных женщин, эвидосы намного чувствительнее, легко возбуждаются и кончают без особых усилий, даже если их насилуют мужчины, при виде которых девушку тошнит. Это заложено в вас природой как условие вашего физического выживания. Конечно, с первым сексом это может не сработать, если мужчина не постарается должным образом доставить женщине удовольствие… Но не переживай, я прекрасно знаю, что делать, чтобы ты даже в первый раз визжала, как последняя сучка, когда я буду тебя иметь, – бросил он с настолько холодным лицом, что у меня остановилось сердце!

Как… Как вообще можно говорить ТАКИЕ слова с настолько запредельным безразличием?!

– На этом все, – заявил маг. – Прислуга проведет тебя в комнату, где ты теперь будешь жить. Там горничные хорошенько тебя отмоют, приведут в порядок и переоденут. Я, знаешь ли, не горю желанием присовывать грязной девке, от которой смердит коровьим навозом. А когда придет время, тебя проводят в ритуальный зал, где тобой займусь уже я. Ты все поняла?

– Да…

– И еще одно, – прорычал мужчина, и поднявшись с места, пристально посмотрел на меня сверху вниз. – Обращайся ко мне «мой хозяин». Ты уяснила?

– Да… мой хозяин, – пискнула я, сжавшись, словно загнанный в угол мышонок, над которым навис кот.

– Вот и отлично. Убирайся.

Нескладно кивнув, я поднялась из кресла и на негнущихся ногах пошла к выходу из кабинета. А оттуда сразу же, следом за горничной, направилась по окутанным полумраком коридорам замка, пока наконец не оказалась в мрачной, но при этом хорошо обставленной комнате с большой кроватью, платяным шкафом, комодом и рабочим столом. Окно всего одно, совсем небольшое, с видом на замковый двор.

Немного приглядевшись, я обнаружила еще одну дверь, как оказалось – ведущую в ванную комнату. Именно там стояла большая чугунная ванна, которую прислуга уже готовила для меня.

Увидев всю эту роскошь, я испугалась. Всю жизнь живя в нищете, я не могла даже мечтать о собственной комнате, и довольствовалась лишь старой скрипучей кроватью в общей спальне. Той самой, где спали все члены моей семьи, кто жил с нами: братья с их женами, отец, сестры. И каждый из нас просто делал вид, что не видит, как сестра приводит по ночам клиентов, которые доплатили за ночь в ее постели. Каждый из нас притворялся, что не видит, как отец пялит на своей кровати очередную пьянчужку, которую подцепил в кабаке. Или как кто-нибудь из братьев решит исполнить со своей женой супружеский долг – чтобы поразвлечься, а заодно постараться зачать ребенка, которому так же, как и всем в этой спальне, предстоит прожить жизнь в кричащей нищете. Вот только сестрам, которые вышли замуж и съехали от нас, я не спешила завидовать. Потому что понимала: даже если сами они об этом не говорят – далеко не факт, что там, в новых семьях, с ними не происходит все точно то же самое.

Я же теперь была единственной из всех нас, кто взаправду вырвалась из ЭТОГО… вот только вырвалась лишь для того, чтобы угодить в еще большую бездну.

– Нет, что вы, я могу сама! – охнула я, когда две горничные подошли ко мне и начали меня раздевать.

– Нам приказали, так положено, – наотрез заявила старшая из них и стянула с меня бедное, застиранное, миллион раз перештопанное серое платье из истончившейся шерсти.

Когда-то давно, еще до того, как отец пропил нашу овечку, я собственными руками, холодными зимними вечерами в продуваемой сквозняками комнатушке, в свете лучины пряла шерсть, чтобы сшить из нее это платье. С тех пор прошло пять лет, и оно все еще налезало на меня по двум причинам: первая – я шила его с небольшим запасом в размере, на будущее. Вторая – хоть я и выросла немного в росте, но осталась очень худенькой, ведь из-за бедности у меня просто не было возможности есть достаточно, чтобы появился больший объем в бедрах. Да и грудь осталась совсем маленькой… в отличие от сестер, которых природа одарила немного более пышными формами.

Когда горничные раздели меня, я тут же растеряно прикрылась, смущенно закрывая руками грудь и лобок. На что женщины лишь закатили глаза и потащили меня в ванную комнату, где усадили в ванну.

Ах! Эти ощущения… я никогда ранее не испытывала ничего подобного! Ни разу за всю жизнь до этого мне не приходилось лежать в ванне. Еще и такой красивой, гладкой, дорогой. Наполненной горячеватой водой, которая так ароматно пахла душистыми травами. Эта вода обволакивала мою кожу и ласкала каждую ее клеточку, приятно пощипывая. До этого в последний раз я мылась две недели назад, когда в выходные братья растопили баню для всей семьи. Сначала помылись братья с отцом, а затем я с сестрами. К тому времени, конечно, баня уже немного подостыла, но мы все равно были рады помыться.

А теперь… теперь я, словно какая-то королева, лежала в шикарной ванной, которую набрали специально для меня одной! И до меня в этой воде даже никто не мылся! Звучит невероятно, словно в сказке.

Вот только мне все равно не удавалось забыть о том, как мне придется «расплачиваться» за это блаженство… всю свою оставшуюся жизнь.

Когда я немного откиснула, служанки начали обтирать мое тело мочалками, намыленными ароматной пеной. В жизни не ощущала такого мыла! Мягкого, нежного, приятного. Ласкающего кожу, а не высушивающего ее.

Одновременно с этим горничная помыла мои волосы, а затем нанесла на них какую-то пасту и завернула в странную, гладкую ткань. После этого женщины принялись удалять волосы на моем распаренном теле, так что вскоре у меня их нигде, кроме головы, и не осталось. А когда мои банные процедуры уже подходили к концу, служанка убрала с волос ткань и тщательно их промыла.

О том, что случилось с моими волосами, я узнала немного позже. Сначала заметила лишь необычные ощущения, когда они, мокрые, облипали мою спину. Но когда мои черные локоны высохли, когда я смогла к ним прикоснуться и увидеть в зеркале, у меня просто отняло дар речи!

Они никогда не были такими гладкими. Такими блестящими и шелковистыми. Дома, конечно же, не было денег на не то что хорошие, хоть более-менее сносные шампуни. О большем даже молчу.

Но вот теперь… это словно были и вовсе не мои волосы! Как будто их мне кто-то заменив, оставил вместо той запутанной, ломаной проволоки, этот струящийся черный водопад.

Пока же я пребывала в приятном шоке от своих волос, горничные не теряли времени даром. На меня надели вызывающие белье из белого кружева, а поверх него – лишь длинный шелковый халатик! Волосы уложили в красивую прическу.