Анна Пожарская - Искра в бушующем море

Элла рассмеялась. Брюнет вроде и предлагал непристойность, но делал это так забавно, что обижаться было невозможно. Он, ничуть не смущаясь, продолжил:

– Перед тем, как уйти в город вечером, поешь. Меня, скорее всего, не будет, но Тормак в твоем распоряжении. И не глупи там, не ввязывайся ни во что серьезное. Поняла?

– Поняла, – кивнула Элла. – Поесть и не ввязываться.

– Точно! – Драк поднял вверх указательный палец левой руки. – Это лучшее, что ты можешь сейчас сделать, – тут он стал серьезным. – У меня все. Можешь наслаждаться своими страданиями.

Развернулся и направился к лестнице вниз. Элла заперлась, поставила бутыль на тумбу и снова улеглась на кровать. Мысли об Аваре отпустили ненадолго, и чародейка сама не заметила, как заснула.

Проснулась от стука в дверь, Тормак пригласил к столу. Элла поужинала, надела вязаный шерстяной балахон поверх платья, накинула плащ, прихватила посох и отправилась в город.

Весна уже вступила в свои права, на улице оставалось светло даже после ужина. Зима оборонялась отчаянно – ветер дул ледяной. Чародейка натянула оба капюшона: от плаща и от балахона, продела пальцы рук в петли, что притаились на шерстяных рукавах. Такой вариант рукавов, переходящих в митенки, ей нравился куда больше перчаток самих по себе: и пальцы свободны, и потерять невозможно. Вошла в город через крепостные ворота, дежуривший там солдат кивнул ей, как старой знакомой. Элла усмехнулась: в Тмаре слишком хорошо принимают магов.

Город не спал. Еще бойко шла торговля на маленьком рыбном рынке неподалеку от ворот. Лавочки и не думали закрываться. Жители чинно прогуливались по улицам. Кто-то неторопливо возвращался с моциона по побережью, кто-то спешил по делам. Элла последовала за толпой и вскоре оказалась на большой площади, где шло представление уличных артистов. Она поискала глазами знакомые лица, но ни музыканта, ни дядюшки Нерфа среди выступающих не было.

Давали дурацкую комедию о превратностях любви между безземельным юношей-сиротой и единственной дочерью крупного землевладельца. Толпа одобрительно гудела, в ящик около импровизированной сцены сыпались монеты, но Эллу представление не впечатлило. То ли актеры переигрывали, то ли сам сюжет был до того не нов, что немного раздражал. Стоять на месте утомляло, но чародейке казалось, что все самое интересное начнется именно здесь, и она терпеливо ждала.

Часто отвлекалась и смотрела по сторонам. К концу пьесы вокруг деловито зашастали фонарщики, парочки стали разбредаться кто куда, витрины лавок закрылись тяжелыми ставнями, на город постепенно опустились сумерки. Публика еще восторженно хлопала, когда Элла почувствовала чей-то взгляд, а затем попытку взять немного силы из ее чаши. Будто кто-то грязной лапой шарил под одеждой, осторожно наматывая добычу на пальцы. Испуганно обернулась. Никого! Глубоко вдохнула и решила прогуляться к другому концу площади.

В углу между двумя каменными стенами горел фонарь. Голубого стекла, в форме большой капли, но Элле он отчего-то напомнил слезу. Она остановилась рассмотреть кованое основание, когда кто-то снова бесцеремонно впился взглядом ей в спину и опять покусился на содержимое чаши. Чародейка не стала оглядываться по сторонам, перехватила удобнее посох и решительно свернула в темный безлюдный переулок.

Отсчитала пятьдесят шагов и еле слышно запела заклинание. Остановилась, позволяя силе пробежать по телу, и снова пошла вперед. Преследователь отстал. Ощущение чужого взгляда исчезло. Элла сделала еще несколько шагов и нырнула в попавшуюся на пути нишу в стене. Прислушалась. Разноголосо шумела площадь, ветер звонко бился каждой своей частичкой о каменные стены домов, скрипела цепь, на которой висел фонарь, потрескивала свечка внутри. По соседней улице спешила кошка, а в сторону Эллы двигался владелец взгляда. Его выдавало едва заметное движение пылинок на дороге.

Чародейка затаила дыхание. Если заклинание сработало верно, преследователь пройдет мимо, и у нее будет возможность атаковать со спины. Сердце один за одним отвешивало удары, пылинки мучительно медленно приземлялись на дорожку, а ведомый мороком неизвестный миновал Эллу. Бесплотный дух, напоминающий квадратный отрез мрачно-синего флера. Чародейка глубоко вздохнула и набросила на него магическую сеть.

– Повелеваю, назови себя! – приказала Элла, существу, что попалось в ее ловушку.

Оно издало невнятный звук, а затем завертелось вихрем, высвобождая из плена одну свою часть за другой. Просачиваясь тонкими полосками сквозь отверстия между узлами. Чародейка латала сеть, пока хватало сил, но существо тоже было не лыком шито. Вскоре стало понятно, что его не удержать, и Элла отпустила добычу. В тот же миг почувствовала, как невидимая ледяная рука сдавливает ее тело. Стало больно дышать, кровь замедлилась в жилах, и сила ручейком потекла прочь из чаши.

– У тебя нет власти повелевать Духом холода, – прошипел голос где-то около уха, и Элла поняла, что зря не послушала Драка: ввязываться в схватку с поглотителем оказалось опасно.

Кулак сжался сильнее. Чародейка обреченно закрыла глаза: еще чуть-чуть, и дух выпьет ее до дна. Так пусть подавится! Она обратилась к посоху и наполнила чашу из его источника. Хватка ослабла. Элла довольно улыбнулась: не всякому духу по вкусу сила Мира мертвых. Враг быстро пришел в себя, но чародейке хватило и полученной форы, она сорвала с ремешка на шее стекляшку и высвободила защитное заклинание. Духа отбросило, но он снова ринулся в атаку. Удивительно! Обычно поглотители не отличаются излишней настойчивостью. Нет смысла пытаться выпить жертву, если на порабощение уйдет много сил.

Элла сорвала еще один кристалл с ремешка на шее. Сила прошила насквозь ее тело и остановилась на кончике посоха. Дочь демона сделала глубокий вдох и, смешав силу посоха со своим запасом, ударила духа. Просто так, без изысков. Делала ставку на силу воздействия и на отвращение поглотителей к силе Мира мертвых.

– Убирайся, откуда пришел! – приказала она.

Дух прорвал защиту и снова схватил Эллу в ледяные объятия.

– У тебя нет власти повелевать Духом холода, – прошипел он.

– Зато у меня есть! – раздался откуда-то сзади знакомый голос, и переулок заполнился мучительно ярким светом.

Происходящее не было магией. По крайней мере, в том виде, в каком ее использовала Элла. Тот, кто вызвался повелевать духом, использовал что-то сродни первозданной силе сущего. Созидательной силе старых богов. Все вокруг наполнялось радостью и теплом до тех пор, пока не стало мучительно муторным, а потом дух выпустил Эллу из своих объятий-тисков, и все исчезло. Остались только пустота и отчаяние. Чародейка устало сползла по стене и уселась на землю. Потерла ладонями лицо. К ней подошел дядюшка Нерф и протянул черный посох. Положил руку на плечо.