Алина Углицкая - Бесценная

В одно мгновение Диз Раенг оказался вплотную к шуррангу, толчком откинул его к стене, сам навалился сверху, сдавливая в пальцах чешуйчатое горло с быстро бьющейся веной. В глазах капитана полыхнула холодная ярость, затопила их белесым огнем, хлестнула по Шоррасу, заставляя того побледнеть.

– На моем корабле нет женщин! Запомни! – прорычал Сингх, борясь с желанием придушить рептилоида. – Здесь есть только клоны для удовольствий и есть «товар». И этот самый «товар» мы должны доставить заказчику. Понял?

– Д-да, капитан.

– Повтори!

– «Товар»…

Пару секунд Сингх вглядывался в расширенные зрачки шурранга, потом отпустил. И уже совершенно спокойно сказал:

– Так-то лучше.

Потом махнул в сторону капсулы:

– Приступай. О выполнении доложить.

***

– О, Великий и Необъятный Космос! – простонал атаро, сползая по стенке, едва фигура Сингха исчезла из виду. – Ты бы подлил ему чего… успокоительного.

– Ш-ш-ш! – зашипел Шоррас, потирая пострадавшую шею. – Хочеш-ш-шь, чтоб он вернулся и прикончил обоих?!

– Но с ж… кхм, – Кеджа бросил на дверь нервный взгляд, – с товаром что делать? Это же такой шанс! Капитан его просто не видит.

– Есть варианты. Мы можем изъять эмбрион, заморозить и потом толкнуть на черном рынке.

– Или?

– Или заставить капитана связаться с заказчиком и потребовать от него увеличить награду. Раз наша глесса с икрой оказалась.

– И у тебя есть идея, как уговорить капитана? – атаро скептично фыркнул. – Ты же видел, что с ним творится!

А скоро на корабле окажется особь женского пола, причем настоящая, с настоящими чувствами, эмоциями и капризами, не поддающимися ни логике, ни четкой схеме. Она будет кричать, возмущаться, требовать, чтобы ее вернули назад. Или, чего доброго, начнет угрожать капитану…

У них и такие были. Правда, не женщины, но от этого суть не меняется.

– Так, дай мне подумать. Сколько у нас времени?

– Еще два часа, потом она очнется.

Шоррас на минуту задумался, просчитывая возможные «за» и «против». Заработать сверх обещанного ой, как хотелось. Ведь дома, на пыльном скалистом Шурранге, ждала семья: две супруги и кладка яиц, спрятанная глубоко в расщелинах гор, поближе к остаткам естественного тепла. Неизвестно, сколько малышей смогут окрепнуть настолько, чтобы пробить скорлупу и выбраться наружу, где будут ждать заботливые родители. Но ради любого из них он готов был рискнуть всем, что имел.

Шурранг – умирающая планета. Шурранги – древняя, изжившая себя раса. Их осталось всего несколько тысяч. Шоррас знал, что их время пришло, и понимал, что не в силах отменить близкий конец. Еще пара тысячелетий – и шурранги исчезнут, а планета превратится в холодный камень, летящий вокруг потухшей звезды…

Но у его детей нет этих тысячелетий. Их уже сейчас убивает холод родной планеты.

Если бы только он каким-нибудь способом смог сохранить эмбрион! Цена землянки подскочила б в два раза. Весь экипаж бы озолотился, и его, Шорраса, доли вполне хватило бы, чтобы забрать семью с остывающей планеты.

– Мы должны сообщить всей команде, – шепнул одними губами, бросая взгляд на камеру под потолком. – Капитан подчинится решению большинства.

И без того большие глаза атаро превратились в огромные плошки, занявшие пол-лица. В них мелькнул панический ужас.

– Шоррас! – прошипел Кеджа, прикрывая рот мохнатой рукой-лапой. – Это же бунт! Капитан нас порвет! Из меня сделает коврик, из тебя – сапоги!

– Тише! – шикнул на него рептилоид. – Я не собираюсь поднимать бунт! Я хочу помочь капитану принять правильное решение. Мы отправились в этот рейд ради денег. А теперь у нас есть возможность заработать в два раза больше. Ты готов от нее отказаться? И оставить свою сестру в рабстве еще на несколько лет?

Кеджа втянул голову в плечи и прижал уши. Шоррас был прав. Как бы чудовищно это ни звучало, но он был прав.

Милые, пушистые атаро всегда были объектом пристального внимания работорговцев. Они не умели скрывать эмоции, не умели лгать, зато обладали высоким болевым порогом и сумасшедшей выносливостью. Они умудрялись выжить даже тогда, когда тело превращалось в кровавое месиво. Именно за эти качества их полюбили тарианские амани.

Родичи Кеджа стали для них бесконечным источником пищи. И сейчас его единоутробная сестра кормила собой одну из Высокородных. А он обещал! Обещал матери, что спасет Ассамель и вернет домой!

– Ну? – шурранг навис над притихшим атаро. – Ты со мной или нет?

Тот все еще колебался, борясь между преданностью капитану и долгом перед сестрой.

– Я не могу, – наконец, выдохнул жалко. – Если весь экипаж проголосует за то, чтобы оставить эмбрион, тогда я тоже. Но если хоть кто-то будет против или воздержится, я приму сторону капитана.

– Глупец! – фыркнул Шоррас, отталкивая его. – Такой шанс бывает раз вы жизни! Ладно, – обернувшись к медкапсуле, он скользнул по ней быстрым взглядом. – Я все сделаю сам. Сиди тут, смотри за датчиками. Если она начнет шевелиться, впрысни ей дозу трицина. Это ты хоть сможешь сделать?

Кеджа отчаянно закивал. Он чувствовал себя отвратительно, это отражалось на его поникшей мордахе и уныло повисших вибриссах.

Бормоча под нос что-то насчет безмозглых кошкообразных, рептилоид покинул медбокс.

***

Шилла ждала там, где Сингх ее оставил. В его каюте. Послушная и покорная. Ей и в голову не пришло уйти, ведь она не выполнила свое предназначение, не помогла хозяину снять напряжение. И он ушел злой, разъяренный, потому что эта ящерица Шоррас вызвал его в такой момент!

Надув пухлые губы, Шилла плюхнулась в кресло. Посмотрела на свои идеально гладкие смуглые ноги, потом перевела взгляд на ноготки. В ее головке мелькнула мысль, что неплохо бы обновить педикюр, когда «Ратамансу» прибудет на Цетеру. Как и ее подруги, она была клоном, предназначенным для удовольствий единственного мужчины-хозяина. Но в то же время она была женщиной, и ничто женское ей было не чуждо.

Накрутив блестящий локон на палец, Шилла устремила взгляд в потолок и размечталась о новых нарядах. У нее ведь самый лучший хозяин. Самый щедрый и неутомимый. И он, несомненно, позаботится о своих любимых игрушках.

Писк ксанара на левом запястье вырвал ее из грез.

– Время приема пищи! – сообщил синтезированный голос, принадлежавший искусственному разуму «Ратамансу».

Шилла вспорхнула, подбирая с пола упавшую шаль, обернула вокруг роскошного тела. Ее взгляд скользнул по экто-экрану, на котором сейчас крупным планом отображалась незнакомая девушка, лежавшая под прозрачной крышкой медкапсулы.

Эту девушку разглядывал хозяин, когда Шилла пришла. Что его в ней так заинтересовало?

На альбаринтовую крышку капсулы упала мужская тень.