Дженнифер Бенкау - Одна истинная королева. Книга 2. Созданная из тени

– Отдай мне Церцерис, – прошу я. – Обещаю, что найду междумирца, который сможет им воспользоваться.

– Пообещать я тоже могу.

Что это было? Неужели шутка?

– Обещаю, этот междумирец вернет тебя домой. В Лиаскай. Живую и невредимую.

Натаниель прерывисто вздыхает:

– Майлин! Ты даже не знаешь…

– Он прав, – шипит тварь. – Ты даже не знаешь, на что я способна.

– Это твое дело.

– Ты не вернешься сюда.

– Я даю тебе слово.

– Я тебя не знаю. Что значит твое слово?

– Мерзкое отродье! – в гневе кричит Натаниель. – Если ты действительно родом из Лиаскай, то перед тобой – твоя Королева! Ты не веришь слову Королевы?

Тварь не отвечает. Она просто игнорирует Натаниеля, и я не знаю, причиной тому храбрость или ужасная глупость. Взгляд твари направлен только на меня.

– Я вообще не доверяю словам, даже своим собственным. Я отдам тебе Церцерис в обмен на одну услугу.

Глубоко вздыхаю. Адреналин смывает волной облегчения, а раны на шее и руке будто горят огнем. Колени дрожат, и больше всего мне хочется присесть. Но нельзя. Надо продержаться еще немного.

– Чего ты хочешь?

Лихорадочно соображаю, что можно ей предложить. Деньги твари не нужны. Украшения? Все, что у меня есть, – это посеребренные подвески на кожаных шнурках…

– Я хочу знать, что чувствует Королева.

Тварь больше не улыбается. Страдание, которое я почувствовала, теперь написано на ее лице.

Я не могу скрыть, что эти слова меня потрясли. Что чувствует Королева… Откуда мне знать? Я ведь сбежала. И чувствовала себя тогда испуганной, сомневающейся, загнанной в угол. Не рассказывать же твари об этом. Чем же мне заплатить?

– Не знаю, – тихо отвечаю я. Шанс обмануть тварь упущен. – Я чувствую лишь страх и горе. Моя сестра, она была Королевой до меня…

– Твоя сестра была Королевой, – задумчиво повторяет тварь. – Хорошей Королевой?

– Очень хорошей. Народ Лиаскай ее любил.

Я поспешно загоняю все сомнения глубоко на задворки сознания, не позволяя им вырваться наружу. Меня мучают вопросы: как Вики допустила, чтобы людей пытали и казнили? Мыслями обращаюсь к Лиаму – ведь по вине Вики он лишился магии. А Натаниеля она заковала в колдовские цепи…

– Лиаскай скорбит о ней до сих пор, – говорю я вслух.

– Ты хорошо ее помнишь? Как она сидела на троне, как правила народом?

Киваю, отмахнувшись от мучительных воспоминаний. Вики на лошади, Вики с птицами в огромной клетке. Вики в синем платье посреди бального зала, сияющая, будто темное солнце, вокруг которого вращается все остальное. Сердце щемит. Смогу ли я когда-нибудь думать о Вики без этой глухой холодной тоски?..

– Отдай мне ее! – требует тварь.

– Хватит! – не выдерживает Натаниель. Теперь его присутствие заметно, будто он вышел из тени на свет, и тварь больше не сможет его игнорировать. – Предложение нас не интересует…

– Чего именно ты хочешь? – перебиваю я Натаниеля.

Жаль, мне не хотелось обходиться с ним грубо. Но я чувствую его силу. Тварь его боится, хоть и старается это скрыть. Натаниель против сделки, а вот я… я не уверена.

Тварь скребет когтистой ногой по половицам, словно ей стыдно говорить о том, чего она так жаждет.

– Лишь воспоминания. Отдай мне воспоминания о мертвой Королеве и получишь кусочек ночного неба Лиаскай. Крошечный кусок королевства. Ты так далеко от дома…

Я дрожу. Бессмысленно отрицать, Церцерис значит для меня очень много. Это не просто дорога домой и связь с отцом.

– Майлин, – Натаниель очень серьезен. – Это воспоминания о твоей сестре.

– От них одни муки, – бездумно срывается с моих губ.

– Но они бесценны!

Я качаю головой, рассматривая коллекцию твари:

– Это барахло. Дешевые безделушки, за которые отчаянно цепляешься. Нельзя стоять на месте, надо идти вперед. Я должна отпустить эти воспоминания.

– Майлин, прошу, не делай этого. Это безумие, это…

– Как ты говоришь со своей Королевой? – издевается тварь.

Затем она снова переводит взгляд на меня:

– Я хочу только воспоминания. Чувства оставь себе, мне они без надобности. Хочу представить, будто знаю ее. Знаю Королеву.

– Забирай их, – соглашаюсь я, игнорируя возмущенный вскрик Натаниеля. – Забирай воспоминания о Виктории, Королеве Лиаскай. Другие воспоминания о ней и о тех временах, когда она не была Королевой, я оставляю себе.

– А зачем они мне? – просто интересуется тварь.

И быстрее, чем мы с Натаниелем успели бы сжать руку в кулак, тварь проскакивает между нами. Мы оглядываемся, и на мгновение кажется, будто тварь исчезла. Ее невероятная скорость ошеломляет. Все это время она могла сбежать. Кажется, это ловушка…

Что-то летит прямо мне в лицо! Натаниель дергает меня за руку, и рану на плече обжигает такой болью, что я вскрикиваю. На секунду темнеет в глазах. Тяжело рухнув на колени, я роняю телефон. Он падает дисплеем вниз. В свете фонарика сверкают перламутровые осколки. Тварь запустила в меня то ли вазой, то ли кувшином. Но среди осколков лежит он… Церцерис. Слезы застилают взгляд, и стоит мне схватить матово поблескивающий амулет, они неудержимым потоком текут по лицу. Я рыдаю. Не сопротивляюсь, когда Натаниель осторожно меня обнимает.

– Тварь ушла, – шепчет он. – Все в порядке. Ее нет.

Я быстро киваю, стискивая зубы. Все тело напряжено, меня колотит дрожь.

– У нас есть Церцерис.

Догадывается ли Натаниель, что значит для меня этот Церцерис? Наконец, спустя столько месяцев я получила маленький кусочек лиаскайской ночи, без которой, возможно, не смогу больше жить… Но я не чувствую радости. Мне вдруг становится холодно. Стуча зубами, я пытаюсь подняться, но чуть не падаю. Натаниель успевает меня подхватить. Вдруг он замирает. Осторожно ощупав мой бок, он поправляет куртку и смотрит на свои пальцы.

Кровь. Я почти забыла…

– Майлин. – Кажется, будто тварь забрала голос Натаниеля с собой, оставив только шепот.

Бережно развернув меня к себе лицом, Натаниель расстегивает мою куртку, отворачивает воротник и вскрикивает:

– Майлин! Ты спятила?

– Это не я! – выпаливаю я первое, что приходит в голову.

Натаниель держит руку на моем пульсе, ругаясь сквозь зубы. Кого же он костерит – меня или ту тварь? Кажется, он что-то говорит про больницу…

– Больница? – слабо переспрашиваю я. – И как мы объясним это врачам?

Натаниель бормочет что-то подозрительно напоминающее: «да плевать». Осторожно подведя меня к люку, он спрыгивает туда и машет рукой, призывая следовать за ним. Я не хочу показаться слабой – Натаниель слишком часто видел меня такой. Но голова у меня будто ватой набита, в глазах пляшут черные точки… Я неуклюже прыгаю, Натаниель ловит меня на руки, и в этот миг мне не до гордости. Боль пронзает с ног до головы, словно в раны тыкают световыми мечами…