Тальяна Орлова - Моя судьба под твоими ногами

Марисса до последнего не верила в панику, как дети не умеют верить в то, что привычный мир внезапно может стать другим. И хоть она по местным меркам ребенком уже не называлась, но все равно подсознательно полагала, что старики преувеличивают. Марисса вежливо кивала и вместе со всеми охала, слушая рассказы о накхаситах, которых все здесь называли демонами, но ей постоянно казалось, что беда обойдет стороной: или демоны пройдут мимо Приреченки, или вообще вернутся восвояси, вдоволь награбившись. Или решат присоединить полуостров к Накхасу миром, ведь воинов здесь отродясь не водилось. А сельский староста кивнет, пожамкает губами и согласится – какая крестьянам-то разница, в чью казну налоги уплачивать? Вот так или как-нибудь иначе все и разрешится. Ведь не может быть такого, чтобы все привычное дочиста разрушилось, чтобы осенью некому было собирать урожай, а зимой лопатами разгребать снег с дорог. Ведь не может быть такого, что сегодня люди улыбаются и ходят друг к другу в гости, печалятся, но у их печали совсем другие основания, просто живут, как сотни поколений до них жили, а завтра вдруг всего этого не будет. Никто, собственными глазами не видевший настоящей беды, в эту беду долго не мог поверить. Вот потому-то старики с посеревшими лицами смотрели в землю, а малышня продолжала бегать по дворам и со смехом размахивать палками, играя в героические сражения.

И нельзя сказать, что существование Мариссы было совсем безоблачным. Но ей ни разу до сих пор не приходилось испытывать ужаса, а юное сердце к ужасам должно подготовиться. Единственное страшное событие в ее жизни произошло в том возрасте, которого она совершенно не помнит. Ведьм обычно не жалуют, побаиваются, однако и сия чаша девушку миновала.

А вот мать ее была самой настоящей ведьмой. Из тех, что не могут жить с людьми по причине затянувшейся на столетия очень взаимной неприязни. Ведьмы любят одиночество и не выносят общественных порядков. Ведьмам хорошо дышится только на свободе, потому они никогда не выходят замуж и не связывают себя другими узами. Живут себе на болотах, крыс своих разводят, жаб собирают, помогают кому-то за соответствующую плату. Или вредят кому-то за соответствующую плату. В общем, участвуют во взаимовыгодном сотрудничестве, но особо не вовлекаются. Большой беды в них местные не усматривают, хотя отчаянно ненавидят. В первую очередь именно за то, чего сами себе позволить не могут. Ведьмы красивы и по природе нечисты. Потому берут любого мужчину в свою постель, а как надоест – выгоняют и берут нового. И не то чтобы ни один отказать не смог, да только у ведьмы всегда в запасе приворотные заклятья. Вот так и выходило, что если ведьма захочет поразвлечься, то все вокруг ее и станут развлекать. Однако любви со стороны обычных людей такое распутство точно не прибавляет.

От Мариссы подробности никто и не думал скрывать: ведь она тоже ведьма, вот и рассчитали верно, что знание ее от каких-то бед и огородит. Мать ее умерла восемнадцать лет назад, с тех пор девочку и взяли на воспитание – все село и никто конкретно. Ведьм хоть и не любили, но все же терпели, поскольку только те могли решить некоторые проблемы. В год рождения Мариссы несколько деревень выкосила черная лихорадка, но именно рядом с Приреченкой жила Раида – явилась по первому же зову, начала всех подряд поить своим мерзким пойлом. Умерли только совсем маленькие дети, коим года не исполнилось, да и то, только потому, что за ведьмой поздно послали. А всех остальных она спасла, буквально из-за линии тьмы вытащила.

Через пару дней, когда к ведьме на болота местные заглянули, чтобы отблагодарить, то обнаружили уже остывшее тело – с темными пятнами на коже, признаками черной лихорадки. Быть может, силы свои она на других истратила или собственный недуг каким-то образом пропустила, но вышло так, что сама от той же заразы и скончалась. А в колыбельке младенец от голода надрывается. И хоть ведьм никто не любит, но как-то без сговора переглянулись, да кто-то на руки взял, укутывать в теплую шаль принялся. Другой припомнил, что ведьма какую-то то ли Марысю, то ли Маришку поминала – тогда решили, что ведьма талдычит про кошку или ворону домашнюю. Про младенца-то никто не знал. Вот так и взяли к себе – всем селом и никто конкретно, потому что иначе не смогли. Бабы молчали – кто своих умерших детей оплакивал, кто выживших благодаря стараниям ведьмы вспоминал. Мужики молчали – многие из них не могли быть наверняка уверенными, что ребеночек-то не от них. Ведь всем известно, что ведьма такого тумана в мыслях навести может, что и зачнет от кого угодно.

Так и стала Марисса первой ведьмой, которую люди воспитывали безо всякой привычной их роду изоляции. Жила в доме бабки Феклы, а потом в доме деда Махора, когда Фекла совсем стара стала. Всем она как будто родная, но не такая родная, как собственные дети. Но по-настоящему несчастной и одинокой Мариссе бывать не приходилось. И от нее никто не пытался скрыть, кем мать ее была и бабка. Чтобы девочка смогла выводы сделать и во взрослую жизнь как достойная женщина войти. Быть может, именно потому Марисса не допускала себе под юбку никаких любопытных парней даже в ту пору, когда полностью расцвела, а все ее подруги уже успели узнать горячие ласки. Так странным образом и вышло, что самая распутная из них по природе оказалась никем не тронутой, потому что очень боялась оправдать подозрения людей, которые всю жизнь были к ней добры.

Уже года три как дед Махор начал повторять, что Мариссу бы выучить – раз уж все равно ведьмой уродилась, но ведь своя же, родненькая, а не какая-нибудь там ведьма, про которых говорить можно только морщась. Если бы она хоть немного постигла знахарство, как ее мать, так всем же польза. Но школ для ведьм не бывает. Ведьму обучает только ее мать, а ту – ее мать, и так уже тысячи лет. Случай неординарный, и дед Махор, заручившись поддержкой односельчан, принялся за дело усерднее, чем травой курительную трубку набивал. Он и в город ездил, всякие слухи собирал, и письма рассылал, и иногда ответы получал. Его старания безуспешными остаться не могли: он отыскал некий ведьмовской ковен. Сам же в долгий путь отправился, посетил посреди лесной чащи домик старой ведьмы. Старухе, по всей видимости, уже лет тысяча исполнилась, раз она походила на развалину, но все равно в ее жестах сквозило изящество. Это их черная ведьмовская магия работает, которая любую из них делает желанной для мужчин даже такого возраста, как бедняга дед Махор.

Махор брезгливо осматривал освежеванные тушки крыс и сетки с луком, развешанные по всему убогому жилищу, в которую старуха сама его и привела после отчаянного зова. Ведьма внимательно его выслушала, но отказала. Так и заявила, что даже если Марисса – истинная ведьма, то уже испортили ее людишки своими правилами и порядками. Такую теперь нормальному колдовству и не обучишь – тоже, поди, брезгливая, как некоторые. Но если явится сюда, то Даира ее своему ковену покажет, там и решат, стоит ли с ней возиться. Что в этих лесах их трое живет, вот и весь ковен. И если любая сестра людским воспитанием подпорченную девицу под опеку взять захочет, то сама она возражать не станет.