Сигита Ульская - Тёплые камни

– Вот ты хорошая, Анна. А о стальные – тупицы. Злые, жестокие. Меня мало кто понимает. Везде лишь зависть и злость! Никто меня не любит! Даже Дейв только использует.

– Я не думаю, что тебя не любят, Сильвия, – попыталась её успокоить Анна. – И Дейв, как мне кажется, очень любит тебя.

– Правда? – вытирая слёзы, спросила Сильвия. – Ты так думаешь?

– Я уверена в этом! Ты сейчас слишком… раздула ситуацию. Скажи, как относится к тебе эта самая Джесс?

– Она мне завидовала со школы!

– Так какой реакции ты ждала от завистницы?

– Не знаю, – задумалась Сильвия, пытаясь унять рыдания и шмыгая носом.

– Снег – холодный, дождь – мокрый, Джесс – злая. Почему ты плачешь? Ведь, как я понимаю, так было всегда?

– Да, ты права… – Слёзы Сильвии мгновенно высохли. – Джесс всегда была такой по отношению ко мне. Она противная.

– Ну вот и успокойся. Никакой беды нет. Чёрное – чёрное, а белое – белое. Всё в мире как и раньше… И потом, мне кажется, что завидуют только обиженные жизнью люди. Выкинь эту Джесс из головы. Хочешь, я прочту тебе одну интересную сказку, которую нам рассказывала наша наставница? Она как раз про зависть.

– Сказку? – удивилась Сильвия. – Да. Очень хочу. Давно мне не читали сказок!

Анна достала из своей сумки пухлую тетрадь, которую всегда носила с собой. В ней было много разных чертежей, таинственных картинок и записей. Это был её магический сборник.

Она нашла нужную страницу и начала читать. Сильвия оперлась на подлокотник дивана и внимательно слушала.

– Давным-давно, – читала Анна, – в одном прекрасном замке жила принцесса. Замок окружал старый сад. В тенистых уголках его под раскидистыми деревьями цвели розы, бежали хрустальные ручейки, в цветущих ветвях пели прекрасные птички. В этом саду, в самом дальнем и тёмном углу, жила жаба. Поздними вечерами она выбиралась из своего тихого болотного угла и подпрыгивала к окнам замка: жаба видела балы, слушала разговоры придворных. И ей казалось, что она в курсе всех замковых дел. Ей даже чудилось, будто принцесса сегодня не просто накинула на плечи зелёную шаль – да это она хочет походить на неё, на жабу! Жаба важничала, считая, что принцесса следит за её жабьей жизнью. Иногда подбирала лоскуток оборки, пёрышко со шляпки принцессы или блёстку с её платья и крутилась потом на болотце, представляя себя важной герцогиней, и, несомненно, сама принцесса, казалось ей, завидует её жабьей удаче и красоте. Ах, как жаль, что принцесса даже не знала о её существовании! Нет, она видела её несколько раз под старыми яблонями, улыбнулась, разглядев большой открытый жабий ротик, и, тут же позабыв об этой встрече, убежала к подружкам. Так бы всё и текло себе потихоньку, если бы однажды жаба не увидела, как принцесса сорвала большую красивую розу и приколола себе на грудь. «Как она посмела?! МОЮ розу? – квакала возмущённо жаба, ибо всё в саду искренне считала своим. – Ну уж дудки, этого я не потерплю!» И началась жабья война. Она плела интриги, жаловалась другим жабам, рассказывая небылицы о злой принцессе. «Посмотрите, – квакала жаба своим противным скрипучим голосом, показывая на принцессу, – ну приходилось ли вам видать существо более уродливее на свете?!» Если принцесса выходила на крыльцо, то жабе казалось, что специально, чтобы её, жабу, позлить. Если же пела песенку, то чтобы доставить жабе неудовольствие! Жаба подслушивала разговоры принцессы с подружками и не сомневалась, что каждое слово о ней, о жабе! Так враждовала она из года в год: то паутинок разложит на дорожке, то намажет своей клейкой слюной ступеньки. А потом сидит в болоте и хихикает, квакает, как она ловко всё придумала. Правда, обычно от её замыслов толку было мало. И, может, жабе бы забыть, убраться бы в другой сад, но каждую ночь, напившись болотной тины, чуть захмелев, она ползла к окнам замка. Иногда там случались плохие дни, и тогда жаба радостно квакала, думая, что все плачут от её очередного гениального плана. Были радости, тогда жаба думала, что это специально ей все пыль в глаза пускают, и тоже пыталась напустить на себя равнодушный вид, прыгая по кочкам. И так она злилась, так пыжилась, что в конце концов лопнула от злости. Бедная, глупая, жалкая жаба! А что принцесса? Были в её жизни и радости, и горести, но жабы… жабы не было.

– Какая чудесная сказка! А можно я её перепишу себе на страницу, чтобы эта Жаба – Джесс прочла?!

– Конечно можно, – улыбнулась ей Анна.

Сильвия села и старательно перепечатала весь текст на свою страницу. Довольная, поднялась с дивана и, возвращая Анне тетрадь, сказала:

– Анна, ты удивительная. Знаешь, только ты способна найти простые и нужные слова.

– Знала бы ты мою наставницу! Она гораздо умнее меня, – ответила ей Анна.

Сильвия побежала мириться с мужем, на которого накричала по пути в библиотеку, и теперь уже Анна откинулась в кресле и задумалась.

«Как странно, – размышляла она. – Отец Стива частенько упоминал о врагах, все ему мешали жить и завидовали, ставили палки в колёса». Это была его излюбленная тема. О чём бы ни начинался разговор, Эрик в итоге сводил его к себе и к теме мстительных людей вокруг. «Будь настороже. Враг везде», – любил повторять он. Каждый день Эрик с Дейвом превращали ужин в заседание на тему устранения конкурентов, борьбы, каких-то интриг. Это была настоящая, тихая, невидимая война. Иногда выигрывали они, подставив подножку конкурирующей компании или в дурном свете выставив соперников. И тогда было ликование. Иногда побеждали их конкуренты, и в семье на сутки устанавливался вселенский траур.

За внешним лоском и благополучием этого семейства скрывались проблемы такие же, как у обычных людей. Даже помасштабнее. Сколько может потерять простой смертный? Тысячу? Две? В этом же мире роскоши материальные потери были сразу оглушительные, миллионные. После них не встать с колен, как простому смертному.

И улыбались эти люди гораздо реже, чем думалось. Они были погружены в постоянные хлопоты и заботы, которых, как оказалось, не меньше, чем у бедняков. И редко радовались тому, что имели или могли себе позволить. Как удивительно устроен мир! С деньгами жизнь становится проще, но счастья при этом не прибавляется. «Счастье – это состояние души», – вспомнила Анна слова Тесс.

Из этих раздумий её вывел вернувшийся Стив. И как только он вошёл, прозвучал гонг к ужину.

Анне очень понравилось последнее застолье в доме семьи Стива. Оно даже походило на тёплое и дружеское. Лидия, глядя на младшего сына, прослезилась, аккуратно промокнув глаза салфеткой. А Эрик произнёс речь, пожелав сыну и Анне приятной жизни в Барселоне и успехов в учёбе.

Ночью девушка почти не спала. Сотни мыслей проносились у неё в голове, и сейчас ей очень не хватало Пушистика, его уютных тёплых белоснежных лапок, которые напоминали кошачьи, только без коготков. Анне было одиноко и страшно. Стив ночевал у себя, и она потерялась в подушках и покрывалах большой кровати. Мысли, мысли, мысли… Мельтешили, сталкивались, тревожили. От них холодело тело, застывала душа.