Ульяна Соболева - Проклятие Черного Аспида (полная версия из двух частей)

– Я-то пойду…

– Вот и иди, не путайся под ногами.

– Я к тебе девок сегодня приведу, а про эту забудь. Не зря говорят, что на лица их смотреть нельзя. Как обезумевший ты, Князь. Сам на себя не похож.

– Изыди! Пока я тебя не удавил. Нет времени на девок. К вратам идти надобно.

Тряхнул головой так, что кольца зазвенели и хвост с тугими косами хлестнул между лопатками железными зажимами, а по коже едва заметно чешуя поползла, отливая розоватым золотом в лучах заходящего солнца. К бесам человечку проклятую. Все равно отдавать надобно.

Я узнала ее, ведьму старую, из той деревни, где мы праздник справляли. И хоть не была она на себя похожа в старых тряпках и дырявой косынке, а сейчас обвешана ожерельями и в сарафане расшитом с платком шелковым на седых волосах, я все равно ее узнала. И сердце глухо забилось, запульсировало в висках.

– Тыыыы! – вскрикнула я и бросилась к ней, но стража сцапала меня сзади за шкирку и потянула вверх. – Ведьма! Ты меня им сдала, да? Ты следила за мной?

– Уймите бесноватую. Царю покорные невесты нужны, а не эта бестолочь сварливая. Молчи. Хорош орать! Рот запечатаю звука не издашь!

Палкой-посохом о землю ударила, и мои стражи назад от нее шарахнулись. А сама вокруг меня ходит туда-сюда, осматривает с ног до головы.

– Буйная, но краса дивная. Не здешняя. Чужая краса. Волосы цвет свой меняют, как и положено в мире нашем. Сутки пройдут, Врожка, и надобно будет прятать лицо ее и косы даже от стражников. С ума она их сведет.

– Ты, ведьма старая, гадать мне не захотела. Видела я тебя. Ты меня им сдала. Ты, да? Ты что натворила? За что? Что я тебе сделала?

Я дергалась в руках стражников, а карлик и гадина даже не смотрели в мою сторону. Шептались, но мне все слышно было. Они это делали нарочито громко. И от этого страшно становилось.

– От Лиха ее схоронить надобно, чтоб не узрел, чудище похотливое, не то утянет лапами своими крюкастыми. Выкуп за проезд все равно давать-то надо.

Подошла ко мне. Грудь пощупала, лицо покрутила в разные стороны, живот потрогала, бедра, ягодицы…

– А ну придержите ее, уложите на траву и ноги раздвиньте.

Меня, как травинку, пополам перегнули, навзничь опрокинули и колени в стороны развели. Я заверещала так громко, что самой уши заложило, а ведьма надо мной наклонилась и рукой между ног пошарила.

– Исцарапаю, глаза тебе выколю, змеюка! Не трогай меня! – от ужаса даже скулы свело и пальцы скрючило, вывернутые стражниками. Старуха на них лицо подняла и шепчет хрипло, жутко губами шершавыми даже на вид.

– Трава с мхом смешается, цветы в землю врастут лепестками, солнце померкнет… глаза видеть перестанут, уши слышать перестанут, уста говорить перестанут. Замрите!

И посохом по земле трижды ударила. Пальцы стражников окаменели на моих коленях мертвой хваткой.

– Впусти, не то испорчу, коли девка. И по рукам пойдешь, а не во дворец царский. Я убедиться должна, что товар хороший.

– Я тебе… аааа… не товар. Не тронь, меня, ведьма проклятая.

Пелагея лицо, испещрённое морщинами, ко мне склонила.

– Угомонись! Тебе же лучше будет. Не твой это мир, законы иные, и не люди мы все. Избрана ты. И судьба твоя сейчас решается в дороге этой. Отбор естественный жесткий – у меня таких чертова дюжина, и далеко не все доедут до дворца царского. В земле схоронят их – кого целиком, а кого по частям. Хочешь себе доли такой? Помереть в Межземелье бесславной человечкой без рода и без имени? Али попробуешь трон занять рядом с царем нашим? Не желаю зла тебе и больно не сделаю.

Трон мне ваш на фиг не нужен, а вот умирать не хотелось. Совсем. Страшно она говорила так, что по коже паутина липкая ужаса растягивалась. И глаза ее черные красными точками в зрачках светились, как у волчицы дьявольской в ночи. Но от чего-то поверила я ей, что зла не причинит, и перестала биться, и позволила ей себя ощупать, губу закусила, когда ее холодный палец внутрь скользнул. А ведьма с колен поднялась и к воде пошла, руки сполоснула.

– Девка она. Веди к остальным, пусть вымоется да переоденется. Голубое ей все приготовь, золотом расшитое. Лазурянка ее назовем. Гляди, волосы какие становятся. Цвет свой меняют.

– Не Лазурянка… Ждана я.

Ведьма глазами зыркнула, и снова зрачки красным сполохнули.

– Умная какая выискалась. Кто сказал, что имя сама себе выбрать может?

Врожка пожал плечами.

– Ждана так Ждана. Уводите.

И я наконец-то увидала девушек, о которых все говорили, и так странно стало, что раньше ни звука от них не слышала и не видела ни разу, а оказывается, они совсем рядом в воде плескались голышом. Едва меня завидев, замолчали, рассматривая. Странно рассматривая, словно я чем-то от них от всех сильно отличаюсь. Зашептались и снова смотрят. Приветствовать не торопятся, а мне и не надо. Я не из тех, что друзей везде ищут. Я больше любила в одиночестве, с Лизкой тоже случайно сдружилась, и то она нашу дружбу и поддерживала. Не умею я дружить. Слушать могу, рядом быть, а веселиться и развлекать плохо умею, иногда невпопад смеюсь, иногда говорю лишнее в глаза.

Отошла от них и воду на себя из ковша вылила. Вокруг ног водоросли обмотались, но я решила в панику не впадать. Мелко здесь и девушки рядом. Ничего не случится со мной. Не утащат на дно.

– Царь, как космы ее страшные увидит, тут же ее в яму бросит. Тоже мне конкурентка. Врожка, как всегда, пугал нас.

– Та ну, неправда. Красивая она. Волосы голубые, как у русалок рисуют, и тело белое, солнцем нетронутое.

Ярко-рыжая девушка бросила на меня быстрый взгляд. А я нахмурилась и в воду посмотрела. Наверное, я вскрикнула, потому что они расхохотались.

– О, волосы свои увидела. Эй, человечка, так всегда бывает. Вы тут страшными становитесь! Не светят тебе царские объятия!

– Забава! Прекрати!

А я на свое отражение смотрю и губами шевелю, пальцы волосы трогают, и в груди дыхание застряло – ни вдох, ни выдох сделать не могу. Еще несколько часов назад они были золотистыми, а сейчас светло-голубыми, почти белыми, я к лицу пряди поднесла, рассматривая, намочила, потерла и снова смотрю – цвет стал ярче и насыщенней. О боже, что ж это за место такое, неужели мне, и правда, все это не снится?!

Бросилась за кусты, чтоб они не смотрели на меня и не смеялись.

– Эй! Человечка! Мойся быстрее, а то скоро Врожка с воды выгонит. Так и будешь тиной вонять!

Я осмотрелась по сторонам и снова ополоснулась водой. И чем мне мыться, у меня только ковш. Ни мыла, ни шампуня. Только подумала, по воде бутыль подплыла. Да, Пелагея давала с собой, а я, когда раздевалась, на берегу оставила.