Надежда Сомерсет - Охота на ведьму, или Одно сердце на двоих

Две сестры, одна темная как ночь, вторая светлая как день, одна похожа на отца такая же строгая, сильная, вторая копия матери: нежная, добрая. Отец их называл: «мои девочки: день и ночь». Алаи повернулась к незнакомцам, и встретилась взглядом с черными глазами колдуна, тот снимал капюшон, пронзая взглядом девушку, и пытаясь улыбнуться миловидному личику. Молодое лицо наемника или бывшего солдата улыбалось, пытаясь достучаться до сердца девушки, показать свое расположение и добрые намерения. А Алая видела лишь миловидное личико и хотела лишь вернуть старые добрые времена, где она была окружена любовью и заботой братьев, она устала от всего того что происходило сейчас в ее жизни.

***

Дарая проснулась от криков и запаха дыма, выбежав из комнаты, она влетела в спину стоящего перед ней мужчины. А дальше был ужас, который она потом пыталась забыть, вычеркнуть из памяти. Ее руки перехватили и выкрутив их, связали за спиной. Когда ее вырывающуюся, в длинной ночной сорочке, с распущенными волосами, практически внесли в главный зал, она увидела на коленях черноволосого колдуна с жезлом, сидящего на месте когда-то принадлежащего ее отцу – сестру, испуганную, длинные волосы волнами спускаются на ее грудь, с открытым воротником, с оголенной шеей почти открытой грудью и мужская рука у нее на животе. Она с ужасом смотрела в серые глаза Алаи и видела там страх.

«Вот кто им открыл ворота. Что же ты наделала сестренка?» – Дарая так хотела закричать, вырваться и отбить этому лапающему ее сестру гаду все руки и ноги заодно, она уже придумывала способ развязать узлы на руках, когда ее поставили на колени и склонили ее голову положив на ее плечи меч.

– Вот видишь госпожа, все не так уж и страшно, – послышался голос колдуна. Алаи заскулила на его коленях, вцепившись в платье, когда он ущипнул ее за бок, а Дарая заскрипела зубами от злости.

– Что вы хотите?

– Мы хотим эту землю и этот замок. Ну и вас в придачу, – смех разорвал тишину зала, в дальнем углу заплакали дети, а женщины под тяжелыми взглядами незнакомцев только сжали руки, прижимая малышей к себе. Дарая из-под опущенных ресниц оценила обстановку, пятнадцать мужчин, а ведь у ворот их было всего пятеро, в зале сейчас лишь женщины и дети, стариков видно убили, или держат где-то. Сейчас они все самое слабое звено в этом мире.

– Хорошо, она ваша. Отпустите нас, – подняв голову, даже несмотря на то, что меч давил на ее плечи, сказала Дарая, глядя в глаза сестры. Черные волосы рассыпались по плечам, пытаясь скрыть свою госпожу, крыть от похотливых глаз и рук.

– Хорошо, можете уходить, а вот эта малышка останется со мной, – голос незнакомца звучал как набат в ушах Дараи, а по ее спине потекла холодная струйка пота от страха, когда она увидела глаза сестры, в них стоял страх, слезы.

Дарая – старшая дочь клана Гериус, двадцати лет отроду, сейчас она отвечала за сестру и она должна принять ответственность за ее поступок, и она его примет: – Я могу остаться, а девушку отпусти.

– Да? Черноволосая красавица скрасит мои ночи, в обмен на жизнь светловолосой красавицы? Отличный план. Я согласен, люблю сильных женщин, а детей, увы, нет, – он оттолкнул от себя Алаи и та кулем свалилась на мраморный пол их родового замка, ползком двинулась к сестре, и вцепившись в нее мертвой хваткой, шептала, заливаясь слезами.

– Прости, прости, прости.

– Уходи, и забери всех, ждите меня у леса, помнишь там пещеры, подземные тропы. Идите туда и ждите меня там, – шептала Дарая, глядя в серые глаза, дергая связанные руки и пытаясь приободрить, утешить, – Уходи, быстро.

Единственное правило в жизни,

по которому нужно жить –

оставаться человеком в любых ситуациях.

(Аристотель)

– Вот она, госпожа! – кто-то меня трогал за плечо, кто-то ласково гладил по голове, кто-то прижимал к себе мои руки и плакал. Когда я открыла глаза, вокруг меня были такие родные женщины, в платках, грязные, но счастливые лица.

– Сейчас, потерпите немного, мы перенесем вас домой, – слышался голос мальчика.

– Сестра! – выдохнула рядом Алаи, падая на колени рядом со мной. Что же такого она увидела на моем лице, кажется не уродина? – Прости меня, я так перед тобой виновата, – опять слезы. Да что ж с вами такое?

– Госпожа будет немного больно, мы сейчас вас поднимем и положим на носилки, – голос такой родной и такой печальный, где она его слышала, там далеко в той жизни она кажется, его помнит, но там была теплая печка и пирожки с медом.

«Что же со мной не так? Ничего не помню. Помню, как смотрела со стены на уходящих из замка женщин и детей, помню его руки на своей талии. И все».

Боль пронзила тело в тот момент, когда ее дернули за ноги и руки, стон и чернота: – «Вот и все – это смерть».

– Осторожнее, рана в животе, плечи и грудь в порезах от кинжала и кнута. Что же они с ней делали?

– А лицо? Такое красивое лицо, и шрам по щеке. Изверги.

– Матушка мы отомстим за госпожу, правда же, ведь она нас спасла, – сказал мальчик десяти лет, осторожно накрывая Дараю покрывалом и берясь за деревянные палки носилок, – Мы обязательно отомстим! – ему никто не ответил, но его слова звучали как клич, как призыв к будущим сражениям.

***

– Воды, – тихий стон, от боли во всем теле голоса нет, кажется, нестерпимо болит горло.

«Почему мне так плохо? Что со мной?»

– Дарая, вода. Осторожно.

Нет сил даже открыть глаза, но сила воли еще есть? – Где я?

– Ты со мной сестра. Теперь все будет хорошо, – теплые руки помогают напиться, удерживая голову.

– Алаи?

– Да, я здесь сестра.

– Как я оказалась здесь?

– Мы тебя нашли в лесу.

– Почему я не вижу ничего?

– Бабушка Роя сказала, что это от лекарств, шок от перенесенного.

– Я ничего не помню, – голова вдруг заболела, Дарая застонала, ее желание все вспомнить стало для нее болью.

– Может и не надо. Сестра надо все забыть, – тихий всхлип и губы Алаи на ее руке.

– Мои раны они серьезны?

– Нет, мы уже справились.

– Хорошо, сейчас главное чтобы выжил род, остальное неважно, – Дарая затихла, пытаясь переварить услышанное.

***

– Принесите мне зеркало, – требовала Дарая, стоя перед сестрой.

– Тебе еще рано себя видеть, может чуть позже?

– Нет сейчас.

В комнату втянули зеркало, почти в ее рост, и где они его только взяли. Дарая сорвала с себя сорочку, и не важно, что здесь стоят две женщины и сестра, она хочет видеть свое тело, то, вернее что осталось от него. Один взгляд на себя и нет слез, как тогда когда умерла мама, когда все заботы легли на ее хрупкие плечи, когда она увидела сестру на коленях тех варваров, колдунов, тех, кто когда-то боготворил ее. Черные волосы рассыпались по плечам, теперь это ее единственное достояние, потому что ее тело исполосовано кнутом, на левой щеке шрам от кинжала, а на животе страшный шрам от меча. Может быть и хорошо, что она ничего не помнит из того, что с ней делали, после того, как отпустили ее людей. Ну что ж она выжила, тогда вперед, теперь не она будет спасительницей рода, ну и что, она будет мстительницей.

Читать дальше