Алексей Новогродский - За руку с антиХристом

«… если ты долго смотришь в бездну,

то бездна тоже смотрит в тебя».

– Фридрих Ницше « По ту сторону добра и зла»

Отец Александр сидел, закрыв глаза, в конфессионале 1 1 Конфессионал или исповедальня – в Римско-католической церкви место, отведённое для исповеди. высокого кафедрального собора разрывающего небо своими острыми шпилями с позолоченными крестами, вдыхая сыроватый, прохладный воздух с лёгким запахом ладана, чувствуя его каждым вдохом, думая о том, какую же ошибку он совершил, где и когда тварь смогла почувствовать, распознать, что он её ищет. Может он слишком явно дал понять своим «коллегам по цеху», уже несколько месяцев приглашающим его к участию в шабашах а ля «бабы и водка, бери от жизни всё», что не заинтересован, что от этих предложений просто воротит и предложившего уже трудно назвать не то что другом, а просто – человеком. Хоть это только вершина айсберга. Каждому внимательному и вдумчивому наблюдателю было ясно, что католическая церковь вместе со своей зомбированной паствой катится в тартарары. Впрочем, как и весь этот оскотинившийся мир, променявший своего Бога на зелёные бумажки.

Нерешительно, опустив голову с пышными каштановыми волосами, прикрытыми тонким полупрозрачным платком, к конфессионалу подошла женщина, скромная и красивая. Отец Александр почувствовал нежный запах её духов, повернувшись в её направлении, он увидел, как в больших карих глазах рождались похожие на чистые росинки, медленно скатывающиеся по щекам к уголкам её полных губ слёзы. Она стала на колени на мягкий коврик почти полностью покрывающий ступеньку кофессионала и увидела, что молодой священник, гладя в её сторону, вознёс руку и, совершая крёстное знамение, произнёс тихо и чётко:

– In nomine Patris et Filii et Spiritus Sancti. 2 2 Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.

–Святой отец, – почти шёпотом сказала женщина, –я была на исповеди около месяца назад. Исполнила покаяние и опять согрешила… Мне так трудно быть хорошей женой и матерью… Я не знаю, что мне делать. Муж вчера уехал в командировку, и сразу припёрся этот жирный урод. Наверное, он отправляет мужа в командировки специально, только чтобы пользоваться мной, когда ему хочется.

Женщина замолчала. Комок боли и стыда не позволял ей говорить дальше. Священник посмотрел на неё, плачущую, не осмеливающуюся поднять глаза и тихо спросил:

– Больно?

Женщина кивнула головой. Священник заметил, как лёгкая дрожь пробежала по её телу. Она сделала глубокий вдох и заговорила:

– Мне очень стыдно. Я не хочу этого, мне приходится отправлять детей к маме, придумывая какое-нибудь глупое задание для них. Этот человек приезжает, пользуется мной, кажется даже без всяких чувств, и я ничего не могу с этим сделать. Наверное, мама догадывается. Соседи иногда ехидно улыбаются. Это так неприятно, так унизительно! Я не знаю, как быть.

Женщина тихо рыдала, её нежные хрупкие плечи поднимались и опускались в грустном танце душевной боли, отчаянья и безысходности. Она приходила на исповедь регулярно. Казалось, что она старается изо всех сил. Быть хорошей женой, хорошей матерью, быть просто хорошей. Жить для детей и мужа. Всё делать правильно, чтобы было всё как у людей. Но почему-то то, что происходило в её жизни, было неправильно и причиняло боль.

Отец Александр знал, что в нашем мире боль может причинять только тварь и делает она это через людей или нелюдей. Это уже как повезёт. Боль от людей ещё можно выдержать. Поплакать, поговорить, помолиться, простить. Как-то так.

Боль от нелюдей может убить, может разорвать сердце и душу, оставить пустоту и безысходность, довести до сумасшествия или самоубийства. И это страшно.

– Я тоже не знаю, Галя, – тихо сказал священник. – Вы очень хороший человек. Иногда мне кажется слишком хороший для этого жестокого мира, и вы пока не умеете защищать себя, защищать границы своего «Я». На мой взгляд, вам нужно поговорить с мужем. Насколько я его знаю, есть шанс, что вместе вы решите эту проблему. Надо хотя бы попробовать. Скорее всего он догадывается, что шеф мерзавец и пользуется своим положением, возможно, духовная близорукость вашего супруга не позволяет ему почувствовать и понять, что происходит с Вами. Я уверен, что нельзя эту ситуацию оставить, как есть. Знаю, что сейчас непросто найти работу. Только если он не будет понимать, что происходит и не врежет пару раз этому уроду в морду, вы будете страдать оба. И это очень плохо отразится на детях, на ваших семейных отношениях, на вашей жизни. Я конечно же могу ошибаться…

Отец Александр замолчал. Наверное, это счастье и благодать, что годы погружения в мир, навязанной людям лжи, лицемерия, обмана и попыток самооправдания всего мерзкого, что принесла людям тварь, не сделали его чёрствым и безразличным, не смогли заставить его отгородится от людской боли заученными фразами вроде: «Бог терпел и нам велел». Красивая, заплаканная и, кажется, раздавленная безысходностью женщина стояла перед ним на коленях и просила помощи, как раненая птица, которая чувствует, что уже никогда не сможет летать, и нужно исполнить чью-то невидимую, непреодолимую волю и умереть, тихо, покорно, безропотно. Так тихо и покорно умирает в человеке душа, когда зло режет её на куски своим безжалостным ножом греха.

– Я попробовала на прошлой неделе. Намекнула, что шеф приставал ко мне несколько раз. Муж рассмеялся. Даже не разозлился. Сказал, что шеф нормальный мужик и что я много о себе возомнила, что такие как я не в его вкусе.

Женщина сказала это тихо и сухо, без эмоций, как будто приговор.

В глубине храма были слышны шаги. Прихожане собирались на вечернюю мессу. Отец Александр смотрел на красивое заплаканное лицо Гали и кажется чувствовал, как страстно, как сильно и безнадёжно она хочет простого человеческого счастья, в котором будут уважение, доверие, забота и хотя бы немного, хотя бы чуть-чуть любви, хоть самую малость.

– Галя, я помолюсь за Вас на этой службе. Как покаяние прочтите, пожалуйста, молитву «Отче наш» и примите сегодня святое причастие за вашу семью.

Священник помолчал несколько секунд, улыбнулся и тихо произнёс, глядя женщине в глаза:

– Сейчас я произнесу молитву отпущения грехов.

Женщина опустила голову, закрыла глаза и прижала правую ладонь к груди шёпотом повторяя почти бесконечное:

– Боже, прости меня грешную, Боже прости меня грешную, Боже прости меня грешную…

Как будто из далека, откуда-то с неба слышались, наполняющие её душу теплом и радостью прощения себя, слова:

–Pater misericordium… per ministerium Ecclesiae…ET EGO TE ABSOLVO A PECCATIS TUIS IN NOMINE PATRIS ET FILII ET SPIRITUS SANCTI. 3 3 Отец милосердия… через служение Церкви… И Я ТЕБЯ ОСВОБОЖДАЮ ОТ ГРЕХОВ ТВОИХ ВО ИМЯ ОТЦА, И СЫНА, И СВЯТОГО ДУХА.