Трейси Вульф - Жажда

– Что? – набрасываюсь на него я, вне себя от злости. – Дружба с Флинтом – это что? О чем ты?

– Это все равно что намалевать у себя на спине мишень, – отвечает он, немного ошарашенный моим гневом. – Близко общаясь с Флинтом, ты не сможешь оставаться в тени.

– Да ну? А что же тогда могло бы означать близкое общение с тобой?

Его лицо утрачивает всякое выражение, и какое-то время я думаю, что он не станет отвечать. Но в конце концов он говорит:

– Это была бы полнейшая, совершеннейшая глупость.

Это не тот ответ, которого я ожидала, особенно от такого высокомерного и вредного типа, как он. Но его откровенность и прямота обезоруживают меня, и, хотя до этого мне казалось, что тут нечего говорить, я отвечаю:

– И все же ты здесь.

– Да. – Его темные задумчивые глаза всматриваются в мое лицо. – Я здесь.

Между нами повисает молчание – тяжелое, опасное, полное скрытых смыслов и напряженное, словно натянутый под цирковым куполом канат.

Мне надо уйти.

Ему надо уйти.

Но мы оба застыли и не сдвигаемся с места. И, быть может, я сейчас даже не дышу.

Наконец Джексон шевелится, хотя напряжение это не разряжает, и делает шаг ко мне. Потом еще, еще, пока между нами не остаются только мои объемистые одежки и тончайший слой воздуха.

По спине у меня бегают мурашки – не от холода, а от того, что Джексон сейчас так близко.

Мое сердце стучит часто и гулко.

Голова идет кругом.

Во рту сухо, как в пустыне.

Состояние остальных частей моего тела не лучше… особенно когда Джексон берет мою руку в перчатке и большим пальцем гладит мою ладонь.

– О чем вы с Флинтом говорили? – спрашивает он, секунду помолчав. – На вечеринке?

– Я не помню, честно. – Это звучит как уход от ответа, но это чистая правда. Когда Джексон прикасается ко мне, я с трудом могу припомнить даже мое собственное имя.

Он не ставит мои слова под сомнение, но уголки его губ приподнимаются в на редкость самодовольной улыбке.

– Вот и хорошо, – шепчет он.

Эта его самодовольная ухмылка почему-то помогает мне успокоиться – наконец-то, – и теперь уже моя очередь задать вопрос:

– А о чем ругались вы с Лией?

Не знаю, чего я ожидала – возможно, что сейчас у него снова сделаются стеклянные глаза или он скажет, что это не мое дело. Но вместо этого Джексон отвечает:

– О моем брате. – И его тон говорит, что он не просит сочувствия и не потерпит его.

Я ожидала не такого ответа, но тут те немногочисленные фрагменты информации, которые у меня есть, складываются в цельную картину, и у меня падает сердце.

– Хадсон… был твоим братом?

Сейчас я впервые вижу в его глазах неподдельное удивление.

– Кто рассказал тебе про Хадсона?

– Лия. Вчера, когда мы с ней пили чай. Она сказала, что… – Я осекаюсь, видя ледяной холод в его глазах.

– Что именно она рассказала тебе? – Он произносит это пугающе тихо.

Я сглатываю и быстро заканчиваю:

– Только одно – что ее бойфренд умер. О тебе она ничего не говорила. Я просто предположила, что ее бойфренд может быть…

– Моим братом? Да, Хадсон был моим братом. – Тон у него сейчас ледяной, полагаю, это нужно ему для того, чтобы не показать мне, какую боль эти слова вызывают в его душе. Но я тоже пережила утрату и уже несколько недель пытаюсь делать то же самое, так что ему меня не обмануть.

– Мне так жаль, – говорю я и беру его за руку. – Я знаю, словами твоему горю не поможешь, но мне правда очень жаль, что ты так страдаешь.

Несколько долгих секунд он молчит и глядит на меня этими своими темными глазами, которые видят так много и показывают так мало. Наконец, когда я начинаю думать, что еще тут можно добавить, он спрашивает:

– Почему ты полагаешь, что я страдаю?

– А разве нет?

Опять долгое молчание. Затем он отвечает:

– Не знаю.

Я качаю головой:

– Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать.

Он тоже качает головой, пятится, отступает на пару футов назад. Теперь моя рука сжимает пустоту.

– Мне нужно идти.

– Подожди. – Я знаю, что мне не стоит этого делать, но все равно опять беру его за руку. – Что, ты уйдешь просто так?

Он позволяет мне держать его руку одну секунду, две. Затем поворачивается и идет к пруду таким быстрым шагом, что это больше похоже на бег.

Я даже не пытаюсь догнать его. За последнюю пару дней я уяснила, что, когда Джексон Вега хочет исчезнуть, он исчезает и мне не под силу этому помешать. Так что я поворачиваюсь в другую сторону и иду к замку.

Теперь, когда я точно знаю, куда направляюсь, путь кажется мне куда короче, чем вначале, когда я блуждала по кампусу школы. Но меня не оставляет неприятное чувство – мне чудится, что за мной следят. Что, разумеется, полная чушь – ведь Джексон двинулся в другую сторону, а Лия ушла из беседки сразу после их перепалки.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

8 градусов по Фаренгейту = – 13 градусов по Цельсию. – Здесь и далее примеч. пер.

70 градусов по Фаренгейту – около 21 градуса по Цельсию.

Уильям Шекспир. «Гамлет», действие 1, сцена 5, слова Гамлета (пер. Ефима Сомина).

Гарри Эдвард Стайлз (Harry Styles) – британский певец, автор песен и актер, прославившийся благодаря участию в популярном бойз-бэнде One Direction , а затем начавший сольную карьеру.

Уильям Шекспир. «Макбет», акт 4, сцена 1, слова второй ведьмы: «Палец у меня зудит. Что-то злое к нам спешит» (пер. Сергея Соловьева).

10 градусов по Фаренгейту = – 12, 22 градуса по Цельсию.