Almerto - Сказки Шахтонара

– Ну… рисуй. Я хочу, чтобы ты помнил меня таким.

Перевожу взгляд на альбом и кое-как справляюсь с дрожанием пальцев. Через минуту уже уверено вывожу линии его красивого тела и ухожу в себя. Здесь нет брата, только его тело. Мои руки порхают на листе, и через какое-то время слышу голос брата.

– Дай мне рубашку, что-то похолодало. Да и потемнело. Пошли в дом?

Киваю, еле-еле отрывая взгляд от листа, и он заинтересованно смотрит на мой набросок.

– Ого!!! Ничего себе. Я кажусь тебе таким?

Киваю смущенно.

– Ты красиво рисуешь.

Смущенно выдавливаю:

– Спасибо, только не говори отцу об этом, ладно?

Тот удивленно кивает.

– Ты в этом весь, Шах, весь. Ну не плевать тебе, что о тебе кто-то что-то подумает?

Мотаю головой.

– Не плевать, он многое для нас сделал. И я хочу быть ему благодарным и не ударить лицом в грязь. Ему тяжело.

Брат, собирая рубашку в брюки, зло выдохнул:

– А мне плевать. Я сын его, и быть обязанным, что он спустил на меня деньги, чтобы я получил какую-то профессию, не хочу и не буду. Я когда-нибудь отблагодарю его, но и только. Я не хочу здесь жить, ты что, не видишь, как здесь стало неуютно после ухода мамы?!

Киваю смущенно.

– Но он ведь вырастил нас.

Ран зло сплюнул.

– Нет, не вырастил, а оплатил все деньгами няням, учителям.

Я, кое-как собрав себя в кулак, все-таки выдавил:

– Но ведь оплачивал…

Брат перебил меня, обняв за плечи:

– Оплачивал, именно, бездушно оплачивал и не спрашивал нас, хотим мы в ту школу или нет. Попробуй ему поперечить? Ты ведь знаешь, что он молча сам примет свое решение. Мы единственное отвоевали для тебя, чтобы ты был со мной.

Я поперхнулся воздухом, потому что почувствовал, что у брата вновь член упирался в мой пах.

– Ранти!!!

Он смотрел на меня стыдливо, но не отпускал из своих объятий. Его голова медленно опускалась ко мне за… поцелуем, и я, закрыв глаза, позволил ему поцеловать меня и, открыв затем глаза, спросил с болью в голосе:

– Зачем ты это сделал? Ты уже несколько раз после своего экзамена срываешься на мне. Я не мужеложец.

Он прижался лбом к моему и спросил тихо:

– А если я таким являюсь? Ты примешь меня?

Неверяще смотрю на него.

– Нет, ты же… тебе же женщины всегда нравились…

Он смеется тихо.

– А тебе кто?

Пожимаю плечами и тотчас ловлю снова его поцелуй в губы. Он целует до тех пор, пока я не расслабляюсь и сам, откинув голову назад на его руку, не замираю. Его член, кажется, сейчас сделает на мне синяк. Он трется о мое бедро, тихо постанывая, и вновь приникает к моим губам. Я жду, когда он уже закончит это все, но брат лишь расширяет ворот моей рубахи, и его жаркие поцелуи переходят на мои плечи. Он вытягивает ремень из моих брюк.

– Я люблю красоту, а ты красив… Прости. Я не смогу тебя отпустить…

Сердито шпыняю его в живот, и он недоуменно смотрит на меня с чуть опухшими губами.

– Хватит!!! Пошли домой и прекращай меня… ласкать и трогать и еще тереться своим членом.

Он смеется тихо, обняв вновь меня за плечи. Вырываюсь и бегу от него в потемках к замку. Он бежит следом. Ну конечно же, я проиграл ему в даже в этом. Он догоняет меня и вдруг накидывается мне сзади на спину. Роняет меня животом вниз, поддевая под меня свои руки. Я даже не ударился больно и оглушенно замычал, когда почувствовал, как мои брюки без ремня быстро соскользнули с моего тела.

– Ты что творишь?! Отпусти, мне больно!!! Больно, Ран? Ранти?!

Он дышал мне в спину, упрямо подминая под себя, пока я не замер. И я взмолился:

– Не трогай меня… прошу…

Он молча боролся с моим ногами, распиная их под собой. Наконец он выиграл и, приподняв мой зад, прижался своим пахом ко мне, голым пахом. Когда только и успел?!

– Придурок, отпусти, отпусти. Что ты творишь? Я отцу скажу.

Его член холодил меня своей смазкой по бедрам, пока не уперся меж моих ягодиц, и я вскрикнул, чувствуя, как он заходит в меня.

Ерзанье задом не помогало вообще, так как сил с ним бороться у меня не было. Он проникал в меня все глубже и глубже, пока я не расслабился и не уткнулся полностью в траву лицом, сгорая от стыда. Такого унижения я стерпеть не мог и разрыдался, позволяя ему наконец-то войти в меня полностью, и даже сам выставил ему свой зад. Он застыл сзади меня и медленно начал двигаться во мне, что-то шепча.

Я послушно ждал, когда он кончит, и едва он задергался на мне, прорычал ему:

– Все, уходи, ублюдок. Я не прощу тебя никогда!!! Слышишь?! Никогда!!!

Он лег рядом и попытался обнять меня, но я увернулся и с размаху впечатал ему пощечину так, что у него дернулась голова. Зло собрал свою одежду и так и пошел, прихрамывая. Боль в пояснице и в руках от этой неравной драки давали знать. Его сперма полилась меж моих ног, и я замер, с удивлением глядя на ноги. Вот он тварь!!! Зло вытираю зад рубашкой и, натянув брюки, выкидываю рубашку в кусты.

– Шах, Шах!!!

Гневно вскидываю свой взгляд на подходящего Ранти и цежу слова по отдельности:

– Ты!!! Тварь!!! Ублюдок!!! Легче стало, что изнасиловал меня?

Тот разводит руками. Я не вижу его лица из-за темноты, только очертания тела.

– Мы братья, это останется между нами.

Пячусь от него шаг за шагом, пока он не шипит.

– Прекрати, прекрати делать вид, что ничего не произошло. Ты понимаешь, что ты натворил?! У тебя больше нет брата!!!

Он быстро прыгает на меня, и я вновь кручусь в его объятиях, кусая его и царапая ему лицо. Наконец он полностью обездвиживает меня и шепчет мне чуть не в ухо, закрутив мои руки сзади своим ремнем.

– Я никогда, слышишь? Я никогда никому не скажу о нас. И ты тоже. Я хочу, чтобы мы спали друг с другом, и сегодня я приду, чтобы ты и меня так же трахнул, ясно? Ты можешь делать со мной, что угодно, я не хочу, чтобы ты боялся меня. Мы братья и плюс одинаковые братья!!! Просто доверься мне. Шшшшш, ну, ну, успокойся, – он гладит мою спину, а я, уткнувшись в его грудь, реву и прячу рыдания в себя, задыхаясь от нехватки воздуха.

Он на руках уносит меня в замок и, пройдя через черный ход, быстро поднимает меня в свою спальню и там кладет на свою постель. Дергаюсь под ним, и он легко отпускает меня. Так и сажусь напротив него.

– Ранти… Что с тобой случилось? Почему ты это сделал?

Он насмешливо смотрит на меня и, чуть не капая ядом, цедит:

– А потому что, братик, я ревновал тебя ко всем, к твоему обожаемому Анику. Я видел, как ты восхищенно на него смотришь, видел, как многие парни пытались привлечь твое внимание, как и девушки. Я никому не отдавал тебя, а там я не смогу оберечь тебя ото всех. Но сделать кое-что смогу, и сделал. И также хочу, чтобы и ты взял мою девственность. Только тебе я отдамся. Я люблю тебя… Всегда любил и оберегал ото всех.

С ужасом смотрю на него и пытаюсь встать. Он не трогает меня, и ноги сами застывают перед дверью. Он любит меня… а я… не знаю. Я не знаю, что сейчас произошло. Голова кругом, обида сжимает сердце, и я слышу сзади глухой голос брата: