Ольга Коротаева - Танец стихий

– У тебя все получилось, ты умница, – почти нежно прошептал Роже, чуть прижав меня к плечу.

Я уже твердо стояла на ногах, а он отпустил меня и сам прошел вперед. Глаза его, обращенные к белесому небу, сияли от радости. И я знала, что он счастлив не столько за цваков, сколько за мой успех.

– Да, у меня получилось… но только благодаря тебе. Ты один такой. Я не могла не полюбить тебя, – тихо говорила я, мягко отступая назад.

Раздалась тихая печальная музыка: она лилась из моего измученного сердца. Я вдруг поняла, что сейчас просто вернусь туда, где не было боли и любви. Видимо, этот мир прогоняет меня, поскольку миссия иноземного существа завершена. Плавно проведя руками перед собой, я закрутила спираль ладонями вокруг тела: словно со стороны смотрела я на совершаемые движения, тело подчинялось сейчас не мне. Роняя слезы и опускаясь на колени, медленно провела круг над землей. Нет, постой, я еще не все сказала!

– Я люблю тебя, Роже! Прощай… – проговорила я из последних сил, и полупрозрачная реальность донесла до меня обрывок фразы «… стой !…»

Роже смотрел в белесое предрассветное небо, смотрел, как одинокие звезды исчезают одна за другой, унося с собой в небытие все проблемы… Он возносил хвалу этому небу за эту ночь, за Мел, за то, что он снова смог полюбить.

– Да, у меня получилось… но только благодаря тебе. Ты один такой. Я не могла не полюбить тебя. – Легкий шепот за спиной заставил его замереть, а сердце заработать в бешеном ритме.

– Я люблю тебя, Роже!

Он повернулся к Мел и счастливая улыбка, озарившая скуластое лицо мага, сменилась растерянностью.

– Прощай…

Фигурка девушки призрачным облачком таяла во тьме…

– Мел, стой! Я люблю тебя! – Очнувшись, анах метнулся к ней, пытаясь схватить струйку тумана.

В пещере стало темно. Роже упал на колени:

– Я люблю тебя больше жизни! Мел…

– Прощай, любимый! – вновь прошептала я тьме, в которой мне мерещился черный тяжелый плащ мага.

– Рано помирать-то собралась, милая! – Прозвучало у меня над головой. – Хоть и чебурахнулась так, что аж звездочки вокруг посыпались… но жить будешь.

Я открыла глаза и обнаружила себя в свете фонаря распластанной на земле. Слева валялась сумка с выпавшими костюмами, справа застыл на боку плеер. А надо мной возвышалась сухонькая улыбающаяся старушка и еще несколько заинтересованных лиц на заднем плане. У меня вырвался стон.

– Чаво стоите, люди добрые, помогите молодке! – засуетилась вокруг милая старушенция.

– Спасибо, мне уже лучше. Да и до дома сто метров осталось дойти, – пробормотала я, отчаянно тряся головой.

– Может, проводить? – бухнул басом какой-то мужик: сердце мое болезненно сжалось, он чем-то неуловимо походил на мохнатого Дика.

Неужели все это только бред больной на голову каскадерки? А на самом деле ничего и не было? Сердечко заныло еще сильнее.

– Огромное спасибо за заботу, но мне на самом деле близко, – пряча слезы, прошептала я.

И, судорожно запихав сверкающие в свете фонаря костюмы, подхватила плеер и побрела к дому. А вслед раздавались голоса очень живого обсуждения моего сальто. Сразу стало видно, как народ соскучился по художественной гимнастике. Поди, еще и оценки выставили.

Дома я первым делом залезла под душ, скинув нежное шелковое платье… Шелковое платье?! И тут в моем сознании вспыхнуло все произошедшее, я со стоном опустилась на дно ванны. Осознать правду оказалось намного больнее, чем считать все, что со мной произошло, сном. Струи, бежавшие по моему лицу, смешивались со слезами отчаянья. Но не приносили утешения…

Я открыла глаза ранним утром, и снова тоска начала упоенно грызть меня. Как эта зараза, видимо, соскучилась по мне за ночь! Сегодня опять снился тот мир. Во сне я была счастлива, я танцевала для Роже, только для него. Он смотрел на меня своими удивительными глазами и улыбался так, что в душе пели райские птицы…

Каждое пробуждение было мукой: я опять вопреки потаенной надежде просыпалась здесь, в мире без него. И так уже много-много дней. Тоска изъела всю душу, заострила некогда округлые черты, проложила тени под глазами. Я старалась реже смотреться в зеркало. Но уже стало все равно, ведь он на меня не смотрит. Я совсем перестала ходить на занятия, не танцевала даже дома. Для всех окружающих это было, по меньшей мере, странно, ведь все свои эмоции я всегда выражала в танце. Друзья постоянно звонили, чуть не насильно таскали мою тушку по любимым местам, старались отвлечь. Они знали только, что мой любимый уехал далеко, и я не могу поехать за ним. А что я еще могла сказать? Без опаски угодить в психиатрическую лечебницу, разумеется!

Ко мне часто приходила Леля. В последнее время это был единственный человек, присутствие которого приносило немного облегчения душевной боли. Она молча сидела рядом. Ни о чем не спрашивала, просто ждала. И однажды меня прорвало. Я рассказала все, не боясь, что меня потащат к доктору. И начав, не смогла остановиться, пока не излила подруге всю свою горечь, сжавшись в ершистый комочек от нахлынувших воспоминаний. После десяти минут молчания я не выдержала и подняла глаза.

– Что ты можешь мне на это сказать? – тихо спросила я, пытаясь унять бешеный ритм сердца.

Глаза подруги странно блестели:

– Ты знаешь, я не сильно поражена. Уж прости, – не удержалась Леля от усмешки. – История необычная, но не эксклюзивная. Если, конечно, отбросить фантастические персонажи, все становится рядовой эзотерической практикой.

– А вот с этого места попрошу поподробнее. – Я искренне заинтересовалась происходящим.

– Понимаешь, это философия. Философия танца…

Мое недоумение позабавило подругу:

– Я не говорила об этом, потому как считала, что вам еще рано… Правда, похоже, что тебе как раз давно пора. Как, ты думаешь, возник танец живота?

– Ну, вроде как есть легенда, что девушке под платье залетела пчела, и она волнообразными движениями попыталась прогнать нахалку. А окружающим понравилось… – растерянно пробормотала я: как пчела может быть связана с эзотерикой?

Леля искренне расхохоталась:

– Потешно! Но таких историй сотни, а правда одна. Это искусство, такое же, как каратэ, йога и прочая лабуда. В каждом направлении есть практическая часть, а есть духовная. Сейчас народ не желает постигать знание, все хотят сразу результат. Но нет на свете известной танцовщицы, которая изучала бы только физическую сторону дела. Это очень заметно… Два притопа, три прихлопа не сделают тебя знаменитой, нужна еще и духовная составляющая танца. Не делай такое страдальческое лицо, сейчас я объясню. Вернее, попытаюсь.

Подруга немного помолчала, собираясь с мыслями.