Дин Лейпек - Дракон должен умереть. Книга III

Гас знал, что в армию иногда брали женщин. Он мало размышлял об этом раньше, но сейчас ему почему-то пришло в голову, что такое положение дел – очень неправильное. Нечего бабам делать на войне.

Подошедшая женщина была довольно высокой, ростом с Гаса. Темные мокрые волосы доставали ей до плеч. Она была одета в тунику того же неопределенно серого цвета, что и палатка, почерневшую на плечах от воды, плотные темные штаны и очень высокие сапоги, достававшие почти до бедра. Гас профессиональным взглядом сразу заметил разительный контраст между невзрачной простой одеждой и очень дорогой обувью.

Женщина внимательно смотрела на Гаса. У нее были усталые глаза, которые бы можно было назвать большими, если бы не слабый прищур, скрывавший отчасти их выражение.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она тихо, но очень отчетливо.

– Жду королеву, госпожа, – ответил Гас вежливо. Судя по тону женщины, она была отнюдь не из рядовых.

– По поводу?

– У меня для нее письмо.

– От кого?

Гас на мгновение замялся, но внимательные глаза женщины не давали соврать.

– От мастера Ститча.

– О, – ее лицо слегка оживилось. – Идем, – и с этими словами она прошла мимо него к палатке и, слегка пригнув голову, исчезла внутри. Гас немного постоял, не зная, что ему делать, наконец пожал плечами и последовал за ней. Внутри, по крайней мере, должно было быть не так мокро.

Обстановка палатки соответствовала внешнему виду – кроме узкой койки и дорожного сундука, внутри не было ничего. Дождь громко барабанил по ткани над головой. Впрочем, Гас мог выпрямиться внутри почти в полный рост, задевая потолок только там, где он провис от скопившейся воды. Женщина шлепнула рукой по потолку, отчего по стенам с шумом обрушились потоки, и повернулась к Гасу с выжидающим видом.

– Ну? – она протянула руку.

– Что? – не понял он.

– Письмо.

– Простите, сударыня, но мне велено отдать его лично королеве, – пробормотал Гас, инстинктивно потянувшись рукой за пазуху и проверяя, на месте ли письмо.

Женщина раздраженно вздохнула и вдруг в одно мгновение подскочила к Гасу. Он не успел ничего понять, но в следующий момент она уже распечатывала письмо, сидя на кушетке. Гас возмущенно рванулся к ней, но она подняла на него глаза, и он замер на месте.

– Это письмо для королевы! – воскликнул он, не смея подойти, но и не в силах сдерживать себя.

Она как-то странно на него посмотрела, потом снова опустила взгляд на письмо.

– Не волнуйся, – сказала она тихо. – Мне позволено читать всю ее корреспонденцию.

Гас продолжал стоять на месте, гневно сопя, пока женщина проглядывала письмо. Несмотря на свое возмущение, он все же удивился тому, что женщина может что-то прочитать в таком полумраке. Сам он с трудом мог различить ее лицо.

– Отлично, – заметила женщина так же тихо, дочитав письмо, резко встала и тут же вышла из палатки. Гас поспешил за ней. Он твердо решил не спускать с письма глаз. Было непонятно, какую такую секретную информацию может содержать письмо от его мастера, но Гасу откровенно не нравилась эта женщина и то, как она себя вела.

«Возможно, она замышляет заговор против королевы, – подумал он, пытаясь поспеть за быстрыми шагами женщины, – и, может быть, я именно тот, кто сумеет его предотвратить…»

Женщина обогнула большой шатер и безо всяких колебаний вошла внутрь. У Гаса немного отлегло на сердце. Возможно, она просто прочитывает все письма прежде, чем отдавать их королеве? Вдруг это наперсница ее величества, доверенное лицо? Это объясняло близость палатки к королевскому шатру.

Женщина скрылась за пологом, завешивающим вход, и Гас, не раздумывая, вошел следом. В отличие от палатки, в которой было еще темнее, чем на улице, шатер был ярко освещен изнутри, пол устилали шкуры, а посередине стоял громадный стол, заваленный картами и прочими бумагами. С одной стороны стояло высокое зеркало – настоящее зеркало в позолоченной раме, а с другой – огромная кровать с балдахином. И на этой кровати сидел толстый мужчина в исподнем. Гас страшно смутился и хотел было бежать вон, чувствуя, что его глаза созерцают нечто совершенно неподобающее, но беглый взгляд на женщину убедил его, что в данной картине, по крайней мере, нет ничего удивительного.

– Бертрам, – спокойно сказала она своим странным тихим голосом. – У мастера Ститча все готово.

Пока она говорила, мужчина встал с постели и накинул на себя халат тяжелого бархата. У Гаса опять возникло нехорошее предчувствие. По всей видимости, он – фаворит королевы. Но что, если этот Бертрам на самом деле в сговоре со странной женщиной, и они вместе замышляют переворот или еще что-нибудь в этом духе?

– Откуда вам это известно? – спросил Бертрам недоверчиво.

– Он прислал письмо вот с этим очаровательным юношей, – женщина невозмутимо кивнула на Гаса, как будто его присутствие здесь было само собой разумеющимся. Гас слегка зарделся и попытался расправить сутулые плечи. Переворот переворотом, но ему было приятно.

Бертрам смерил Гаса взглядом и слегка фыркнул.

Снаружи раздались шаги, и в шатер вошел тот самый молодой мужчина, который проводил Гаса к палатке. «Третий в сговоре», – внезапно мелькнула догадка у портного.

– Моя королева, – молодой мужчина повернулся к женщине и низко наклонил голову. – Хорошо, что я застал вас здесь. Вас разыскивал какой-то молодой человек с посланием от мастера Ститча, – тут он заметил Гаса и слегка кивнул ему. – А, вы уже здесь. Передали письмо?

Гас издал неопределенный сдавленный звук и начал бегать глазами от молодого мужчины к Бертраму, затем к женщине – и дальше по кругу. Женщина – а точнее, королева – вздохнула и слегка усмехнулась.

– Не расстраивайтесь, – заметила она спокойно, похлопывая по плечу Гаса, пока тот судорожно ловил ртом воздух. – Вы не первый, кто допускает эту досадную ошибку.

– Вам не приходило в голову, моя королева, что имеет смысл все-таки несколько изменить свой… облик, так сказать? – ехидно спросил Бертрам. – Во избежание ошибок.

– Приходило, – согласилась королева серьезно, а затем снова усмехнулась. – Но иногда же нужно как-то развлекать себя, не правда ли?

– Знаете, что учинила эта пигалица?!

Джеймс, лорд Гелленхорт, ворвался в кабинет регента, размахивая письмом. Его остроносое лицо было искажено злобной гримасой.

Уорсингтон и Генри одновременно обернулись к нему. Регент при этом нахмурил густые брови, а Генри…

Генри в очередной раз попробовал не реагировать никак.

Получилось, как обычно, не очень.

– О ком речь, Джеймс? – осведомился Уорсингтон.

– О нашей, Тьма ее забери, королеве, – прошипел Гелленхорт.

Генри глубоко вздохнул.