Лука Каримова - Матушка для полуночника

– Мне жаль расставаться с тобой, Арина. Почти год ты была для Матвея как мать и нянька, но пора тебе узнать, кем на самом деле является твой подопечный.

Как только он начал рассказ, то сделал аккуратный разрез на запястье скальпелем с профессиональной точностью. В тусклом свете ламп на белоснежной коже проступила алая полоса длиной ровно в сантиметр. Криштов поднес руку к детскому ротику, и я увидела блеск клыков и побагровевший взгляд раскрывшихся глаз. Матвей приник к запястью деда, и я услышала громкие глотки. Он пил и пил, пока Криштов не осел на пол. Вена на его виске запульсировала, и мужчина стал белее мела, а Матвей наоборот – зарумянился, округлился и перестал плакать. Криштов тяжело вздохнул, убирая руку и слабо держась за кроватку. Он захотел вытереть ротик Матвею, но я опередила его.

Я промокнула уголки детских губ, Матвей улыбнулся и потянулся ко мне ручками. Он начал что-то лепетать, дрожащими руками я подняла его и привлекла к груди. Гулко бьющееся сердце успокаивалось; ребенок на моих руках был здоров и оставался таким же, как все. У него не выросли рога, хвост или клыки как у монстра из фильма ужасов. Он теребил ленточку на моей косе и непринужденно балаболил.

– Значит, остаешься? – тяжело дыша, спросил Криштов.

– Я никуда и не собиралась уходить. Как вы? Может, скорую вызвать?

Мужчина засмеялся:

– Слабость пройдет, стоит мне хорошо поесть и поспать. Матвею необходима хорошая кровь. Если бы он был со своим отцом, тот давал бы ее ему, и этого бы хватало. Я же не вампир, а сильный маг. И мне нужно чаще кормить его.

– Неужели он совсем не может подпитываться от обычной еды или, например… от меня? – в надежде спросила я. Еще несколько секунд назад я испугалась маленького вампира, а сейчас хотела помочь ему. Ребенок ведь не виноват, что родился таким.

– Нет, твоя кровь ему не подойдет, разве что в будущем, когда он полностью сформируется. А это произойдет к шести годам, возможно, чуть раньше или позже. Все индивидуально. Насколько мне известно, вампиры кормят своих детей почти до совершеннолетия – примерно четырнадцать лет. Надо, чтобы у ребенка развились все вампирские способности, а их очень много.

С тех пор я не единожды становилась свидетельницей кровавого кормления. Со временем оно настолько вошло в привычку, что больше не вызывало никаких негативных эмоций или мыслей. Матвей нуждался в сильной крови для выживания, а Криштов был ее носителем. Я старалась чаще быть рядом, чтобы скорее привыкнуть к этому. И всячески пыталась выяснить у Криштова подробности о вампирах. Та информация, которая была в Интернете, оказалась абсолютной чушью. Бывало, что вечерами мы с Криштовом искренне смеялись над людской фантазией и выдумками об осиновых кольях, серебряных крестах и прочих атрибутах. Он рассказал мне, что вампиров можно убить отрубив им голову или вырвав сердце, остальные способы на них не действовали.

Я водила Матвея в детский сад, усердно работала в антикварной лавке и не знала печали. Особенно когда Криштов выкупил соседнее помещение, и рядом с лавкой появилась небольшая картинная галерея, в которой я стала хозяйкой. Несколько раз в год мы с Матиашом летали в разные страны. До этого я никогда не путешествовала, а в одной из таких поездок, по воле судьбы, я встретила бывшего мужа.

Тогда мы отдыхали в Греции. И кто бы знал, что именно там, среди древней красоты, я столкнусь с тем, кто причинил мне столько боли.

Он отдыхал с беременной женщиной, а рядом с ними копался в песке двухлетний ребенок.

Матвею было почти шесть, он радостно купался в море вместе с Криштовом. Солнечный свет не причинял ему никакого вреда. Я сидела на лежаке в широкополой шляпе и сарафане, читала детектив, пока ко мне не обратились так, как мог лишь один человек:

– Аришка-малышка, ты ли это? —передо мной стоял Николай, такой же худощавый, с бородой и торчащими волосами. Внутри меня дернулась давно забытая струна – не от прежних чувств, а от неожиданности.

Я сняла очки и посмотрела в его голубые глаза:

– Здравствуй, Коля.

Он почему-то улыбался, а вот мне было не до радостного приветствия или ностальгии. Хорошо, что я сидела не в купальнике, иначе был бы виден шрам на моем животе.

– Ты как здесь оказалась?

– Как и все туристы, прилетела на отдых.

– Да я не о том, – он задорно рассмеялся. Его жена лежала к нам спиной, читала дамский журнал и ничего не замечала.

– Странно, что ты и я живем в одном отеле и загораем на одном пляже…

«На что это он намекает? Может, на то, что я якобы его преследую, и таких случайностей не бывает?» – я сжала книгу в руках и беззаботно улыбнулась.

– Да, действительно странно. Лишний раз убеждаюсь в том, как тесен мир.

– Не то слово. Как ты жила все эти годы? Вышла замуж… – он усмехнулся, глядя на меня с прищуром.

– У меня все хорошо, – я не собиралась посвящать его в личную жизнь.

– Раньше ты была более сговорчивая и не такой букой, – он играл со мной. Я видела это по его улыбке, слышала издевку в голосе.

– Раньше и ты не был такой двуличной сволочью, – не выдержала я, невинно улыбаясь в ответ.

– Мама! – позвал Матвей, подбегая и показывая ракушки на ладошке. За ним подошел Криштов и бросил на Николая колючий взгляд, от которого мой бывший муженек невольно поежился.

– Значит, взяла ребенка из детдома? Ты всегда была добродушной, – «шпилька» Коли не прошла мимо.

– Любезный, вы бы не приставали к девушке и не волновали свою беременную супругу, – Криштов говорил вежливо, но таким тоном, что еще слово – и Николай пропашет песочек носом.

– Да ладно, мужик, спокойно! Всего лишь увидел старую знакомую, – Коля дал заднюю, выставив руки перед собой.

Они с женой быстро ушли. Пляж остался в нашем распоряжении.

Я с облегчением выдохнула и принялась вытирать Матвея полотенцем, пока он рассказывал мне о том, где они с дедом нашли ракушки и каких красивых рыбок он смог разглядеть.

– Спасибо вам, боюсь, что сама бы я от него не избавилась, – шепнула я Криштову, попивающему сок.

– Пустяки. Я сразу узнал в этом субъекте твоего бывшего супруга. Помнишь, ты показывала ваши свадебные фотографии? Такого ущербного человека ни с кем не спутаешь, – Криштов усмехнулся, поправляя солнцезащитные очки.

На его волосах и густой бороде уже проступала седина, в уголках глаз залегли морщинки, но сами глаза оставались по-прежнему яркими и молодыми. Криштов активно занимался спортом, стараясь продлить жизнь, но я знала, что, отпаивая внука собственной кровью, он растрачивал бесценное время. Он предупреждал об этом, но откуда же я могла знать, что вскоре потеряю его.

– Мамочка, а кто был тот дядя? Мне он не понравился: злой, и пахнет от него неприятно, – ошарашил Матвей.