Екатерина Лоринова - Темное солнце в её руках

– Не печалься, правнук. Все будет хорошо. Службы твоего отца уже доносят радостную весть, что в столице отметилась будущая Верховная.

– Ты про тот глупый отбор? – на моей памяти еще ни одно испытание младших жриц не принесло результата.

– Глупый-то может и глупый, но во дворец пришло анонимное письмо. Неизвестный указал местоположение беглого каторжника – ровно там, где за ним присматривали законники.

– Возможно, подшутил кто-то из своих, – поверить в то, что наконец появится Верховная Жрица, было чересчур хорошо.

– Или нет. Так или иначе, на все воля Солнца.

Разговор с дедом расставил мысли по местам. Успокоил бушующее море внутри меня – даже на миг подумалось, что задействована некая магия, но я быстро отмел нелепое предположение. Просто так повелось с детства – мать, отец да прадед всегда были оплотом моего спокойствия. Нашего с Фелом, да и всей империи.

Конечно, до сих пор замурованным пленником стучалась мысль, что стоило рассказать все. Хотя бы Сэму, но я гнал ее прочь. Он все равно расскажет отцу, а значит, когда-нибудь узнает и мать… Нет, нет и нет!

А Фелу и вовсе глупо доверять подобную тайну. Только Милорада знала, но общение с ней теперь под запретом, если не хочу ей навредить, а больше и некому… выговориться. Жрицы сдадут отцу, не раздумывая и не оглядываясь на обет. Клятва перед императором всегда выше.

Но до чего же сложно нести тайну в одиночку! Конечно, со временем привыкаешь, а порой это даже приятно будоражит нервы, но иногда просто хочется поговорить.

Я забросил общество благородных писак – не до него, да и банально не хватало времени.

А потом наступил момент, которого я боялся. Приступ начался на сутки раньше, чем прошлый. Казалось бы, ерунда, но что, если так будет продолжаться и дальше?

Поэтому я воспользовался выпавшим выходным и никуда не выходил, ссылаясь на дурное настроение. Нужно лишь немного перетерпеть, а пока занять мысли математическими расчетами или историческим трактатом.

Нет, я все же практически ненавидел себя. Можно обойтись без воды и еды, но противоестественная жажда была сильнее. Плохо помню, как ближе к полудню выполз из своей норы и пошел, натыкаясь на стены. Краем сознания понимал, что надо избегать ниш с големами и обходов стражи, и до обители придворного лекаря оставалось не так много, когда я понял, что за мной следят.

Девица, эльфийка. Дуриэль, или как ее там. А, племянница одного из лордов – Дригерданиэль. Имя необычное для наших краев, и почему я сейчас об этом думаю?

Дождался, пока она поравняется со мной и присядет в поклоне.

Теперь точно вспомнил, с ней братец гулял до нашего… небольшого северного путешествия. По возвращению Фел ее забыл, и девица решила попытать счастья со мной. Старая, набившая оскомину, схема. Не получилось с наследником и магом, сойдет и обычный принц. Бессмертие, как у эльйфики, у нее и так имеется, но почему бы не замахнуться на высокое положение? Почему-то человеческих девушек, которые просто боялись смерти и хотели продлить молодость, я осуждал меньше и почти понимал. А здесь чистый расчет.

На него работал и наряд – излишне откровенный для дневного времени и больше подобающий для ужина. И на ее беду приковывающий взгляд к шее. Нет, нельзя – перед глазами встала страшная картина с Милой, белой и чудом что не бездыханной.

Но у этой девицы и запястья были открыты, как нарочно. Она что-то лопотала и крутилась передо мной, подписывая себе приговор.

На этот раз я был аккуратнее – пил, слабо отмечая, что кровь Милы мне нравилась больше, а девица, на мое счастье, тихо млела и словно пьянела с каждым моим глотком – таков побочный эффект, я уже понял. И когда тень моего сознания стала чуть плотнее, возвращая контроль, я замаскировал содеянное под поцелуй. Мда, так недолго добиться слухов, что младший принц кусает придворных. И признаний деду не понадобится.

Но Дуриэль такая Дуриэль, что ничего не поняла и, все так же улыбаясь, побрела к себе. Попадется стражникам – решат, что добралась до отцовских вин.

А я, слава Солнцу, все-таки добрался до Вейдена.

Несмотря на традиционные арочные окна и широкие балконы, обитель лекаря тонула в полумраке. Тому виной тяжелые портьеры, гобелены и тусклые светильники.

Как объяснял он сам – при прямом свете солнца разрушаются свойства многих зелий. И я сейчас этому порадовался, потому что в придачу к обычным симптомам слезились глаза.

– Ваше Высочество! – о моем прибытии тут же доложила стража, и Вейден выбежал, побросав все дела. Он явно оторвался от котла, судя по характерным запахам, усилившимся для меня в разы.

– Дай лекарство, Рин.

Интересно, а где он так срочно возьмет кровь? Или она заготовлена заранее и хранится под заклятием стазиса? Скорее всего.

И до чего сложно не швырнуть принесенный фиал об стену, под влиянием взбесившихся эмоций. Тем более рядом свежая, терпкая ровно в меру, а приходится довольствоваться безвкусным суррогатом. Я принц, сын Феликса Элвелора, а должен побираться всякой дрянью, как бродяга. Вейден вызывал непередаваемое отвращение, как и его «лекарство». Ненавижу! Впервые настолько сильно ненавижу, хотя осколки разума колют мыслью, что лекарь ни при чем, но отказаться от свежей крови настолько больно…

Нет, это не я, не я. А тот монстр, которого желаю выжечь, вытравить, но не могу.

– Благодарю, Рин.

– Вас проводить в покои, Ваше Высочество? Вы бледны.

– Я всегда бледен после приступа, ступай к себе.

Царапнул легкий страх – что, если на этот раз я выгляжу иначе? То есть, действительно по-другому?

Успокоился только в своих покоях, перед зеркалом.

– Для кого прихорашиваешься? – насмешливый голос брата донесся из моего кресла.

И ведь я сразу почувствовал мельчайшие звуки и шорохи, даже звук дыхания, но был слишком обеспокоен возможными внешними метаморфозами.

– Тебе не говорили, что забираться в чужую комнату… ммм… некрасиво?

– А ты мой новый наставник по дворцовому этикету, – Фел присвистнул и пружинящим шагом подошел к зеркалу, – неужели, чтобы увидеться с родным братом, мне надо за месяц выбивать аудиенцию? Отец, как назло, решил нас разделить, у меня тренировки на мечах – у тебя метание кинжалов, у меня – астрономия, у тебя – ридгийский язык. И так во всем. Неужели боится, что мы снова куда-то удерем?

– Его можно понять.

– Что-то ты кислый. Постой… у тебя приступ был, да? – брат вглядывался в мои глаза, будто оттуда на него смотрел… Он. Тот, другой.

Кивнул, не находя сил на очевидное.

– Прости. Я вот зачем пришел, тебя видели с Дани…

– С кем?

– Дригерданиэль, – терпеливо повторил брат, умудрившись не сломать язык, – и не подумай, я не против. Между нами толком и не было ничего. Я даже рад.