Екатерина Лоринова - Темное солнце в её руках

– Я брат счастливца, которому предназначается Ваша забота, – легкий поклон, – Ленсар.

– М-милорада.

Что-то подсказывало, что заикается она не с рождения, а от испуга. Да неужели я страшный, как лесной гхар? С братцем мы почти на одно лицо, но на него она смотрела, как кошка на сметану.

Так на нас с Фелом смотрят дочери придворных. А сейчас я даже захотел поискать зеркало – ну, мало ли что.

А она так дрожит, что у меня в ушах отдается стук ее сердца и ток крови, заглушая мой собственный. До наваждения.

По этикету коснулся губами ее запястья – и шум меня накрыл, словно толщей воды. Той самой соленой воды, что окружает моряка со всех сторон, но которая неспособна утолить жажду. Ощутил себя пропащим выпивохой, умирающим без глотка первача.

И эти ее глаза – нереально прозрачные, как озерные воды на рассвете, от природы яркие губы чуть приоткрыты. С трудом отступил на шаг, уже подозревая незнакомку в коварных ведьминских чарах. Поскорее бы отсюда свалить.

Она быстро прошла мимо меня, сделав небольшой крюк, и я выдохнул, привалившись спиной к бревенчатой стене.

Если мы с братцем в ближайшее время не выберемся из этих краев, то я сам стану диким.

Снежная буря явилась мне в видении на обратном пути от ведьмы – но я и помыслить не могла, что она накроет своим белым плащом так скоро. Поминутно оглядываясь, я ускоряла скио, отчаянно орудуя палками, и подозревала, что чем-то прогневала богов.

Солнце прячет от нас свой лик – чем не доказательство? Едва успела вернуться до отцовского прихода и поставить вариться кашу. Испытать еще и его гнев было бы чересчур. Но, справедливости ради, отец крайне редко меня бранил, чаще всего потакая моим нехитрым капризам. Но когда вопрос касался безопасности единственной дочки, он будто срывался с цепи, и я могла видеть того устрашающего егеря Ахвика, чьим именем в деревне Большие лопухи пугают детей.

Я запустила пальцы в многоцветную шерсть Царапки – будто в лоскутное одеяло, и вздохнула. Была бы здесь мама. Злые языки говорили, что она была девицей легкого поведения и бросила меня, оставив на отца, как только разрешилась от бремени. Все попытки выяснить правду натыкались на стену отчуждения, поэтому я перестала об этом думать.

Оставалась надежда, что однажды правда откроется мне в видении.

Буря за окном вынудила закрыть ставни, печь чадила – вообще удивительно, что была тяга при таком буйстве стихии.

– Я дома, где моя принцесса?

Отец принес несколько птичьих тушек и одного русака – настоящий пир, вот только если буря не уляжется через пару дней, придется переходить на вяленое мясо и соленья из погреба.

– Не бойся, – батюшка возвышался нерушимой скалой спокойствия, о которую проблемы откатывались назад, как волны, и разбивались брызгами. Он потрепал меня по макушке, отчего из кос выбились колоски, – клянусь Солнцем, столичные магики шалят. Скоро все утрясется.

Но, кажется, земля решила окончательно разойтись под моими ногами.

Когда я увидела настоящего солнечного эльфа, снарра – у меня перехватило дыхание. Прекрасный, как принц, и нуждающийся в помощи – почти как в сказке, где я случайно стала героиней. Но потом…

Снимая отвар для больного, я обернулась – чей-то взгляд прожигал плечо, и как бы я не отговаривала себя, что некому так смотреть, оказалось – есть. Второй снарр в удобной и при этом дорогой охотничьей одежде стоял в дверном проеме. Сначала я приняла его за первого, который «спящий принц», и немало удивилась – но потом заметила, что волосы у него острижены куда короче, никаких эльфийских кос, примерно так же ходили парни из Больших лопухов. Тем больше внимания привлекали заостренные уши, в одном из которых блестел драгоценный камень. Нет, как я могла принять его за первого… У них совершенно разные глаза. И вот эти, что сейчас напротив меня, я уже не раз видела в кошмарах.

Снарр коснулся моей руки в вежливом поцелуе, как принято у них в столице, и меня прошибло молнией. Страшно и волнительно, но страха больше.

– Ленсар, – даже его имя показалось знакомым, будто уже слышанным во снах, так блеклая тень обретает плоть и краски.

Не помню, как назвала свое имя, поскорее прихватила черпак и поспешила к больному.

После, когда гостей оставили в гостевой комнате, предварительно плотно накормив, я завела отца в кухню и усадила перед собой – наверное, со стороны странное зрелище. На колени плюхнулась упитанная тушка Царапки.

– Они останутся здесь, пока не утихнет буря?

– Да, – так же шепотом отозвался родитель, – тогда я отправлю Каролину с письмом, и им вышлют, как его… кристалл. Те-ле-пор-та-ци-он-ный.

– Заметил, они неразговорчивы, – «первый» все так же спал, но теперь без лихорадки, а его спутник угрюмо молчал и чему-то хмурился.

– Зато хорошо платят, – в пальцах отца сверкнул золотой, – как появились, так и уйдут. Скоро раненый очнется.

– Но это же снарры! Из самой столицы, с юга нашей империи! Разве тебе не интересно послушать их истории? – горячо зашептала я, – помнишь, когда я была маленькая, к нам забрели крадалшин, гномская семья.

О, для домика егеря, стоящего даже не на отшибе, а глубоко в лесу, это было целое событие.

– Они не нашего полета птицы, дочь, – в голосе появились знакомые интонации – так батюшка периодически отговаривал засматриваться на сына старосты, на сына мельника, на сына сапожника, сына кузнеца… – чем меньше с ними водишься, тем крепче спишь.

– А сколько им лет, как думаешь? – все знали, что снарры практически бессмертны, и своей смертью в старческой постели им умереть крайне сложно.

– Они молоды, и оттого опасны. Правда, будь они долгожителями, я бы опасался еще больше. Говорят, селестарские лорды – ледяные статуи с каменными сердцами, даром что их называют солнечными.

– А император относительно… молод, – вспомнила я уроки в Больших лопухах, – и даже женился на человеческой девушке.

– Исключение из правил, – пожал плечами отец, – единственный случай за всю историю. Так что даже не вздумай на них засматриваться!

И не думала, правда. Не после того, как узнала Те самые глаза. Но Лейра сказала, что судьба только в моих руках, и в моей воле не допустить непоправимого. А любопытство – разве можно упрекнуть в нем дочь егеря, всю жизнь прожившую среди деревьев и птиц?

Ночью я не могла заснуть, прислушиваясь к каждому шороху внизу. При том, что громыхала буря, это было объяснимо, но причина моей бессонницы мирно спала в гостевой. Ну, я на это надеялась. Я все еще его боялась? Да, определенно. Но в присутствии дома отца страх притупился. Как страдающего лунной болезнью, ноги сами понесли меня вниз. Для оправдания я прихватила с собой кувшин – якобы чтобы наполнить водой. Но у кухни можно было свернуть направо и посмотреть одним глазком… Чтобы потом рассказать в Больших лопухах, храпят ли солнечные эльфы!