Илана Ветрова - Королевская кобра

– Прими благословение, – раздался за спиной голос провожатого и меня подтолкнули к старцу.

Я поспешно прикоснулась к обутым в кожаные сандалии ступням.

– Живи долго, – на макушку опустилась рука, а затем мягкие пальцы, погладив по щеке, коснулись подбородка и приподняли голову. Новый незнакомец оказался так близко, что невольно стала его рассматривать. Несмотря на белые, как луна, волосы, кожа на его лице была на удивление гладкой и по сравнению с руками слишком белой, а пронзительность взгляду придавала черная подводка. – Так ты у нас виша-канья, родилась в накшатру Шатабхиши, – он замолчал и выжидательно смотрел.

Уже второй раз при мне говорили «виша-канья», но я не знала, что это такое. Не знала хорошо это или плохо, поэтому молчала.

– Молодец, – неизвестно за что похвалил меня старец. – Умные девочки всегда больше слушают, чем говорят. Как тебя зовут, дитя?

– Нейса, – пролепетала я непослушными губами.

– Родители выбрали для тебя благоприятное имя, дитя. Они сделали все, что смогли. Теперь твоя судьба зависит только от тебя. Ты красивая девочка и по рождению суждено стать девадаси.

Меня уже второй раз назвали красивой и от удивления несколько раз сморгнула – наверняка, он надо мной смеется. Я опустила голову и закусила дрожащие губы.

– Ты знаешь, кто такие девадаси? – после непродолжительного молчания, вновь раздался глубокий голос.

Я отрицательно помотала головой.

– Девадаси – это храмовая танцовщица.

Я настолько удивилась, что вновь вскинула голову, вглядываясь в белое гладкое лицо – может, он не соврал? Может, я действительно, красивая, если должна стать храмовой танцовщицей? О девушках при храмах слагали легенды. Говорили, что одного взгляда хватало, чтобы мужчина упал замертво, сраженный их красотой.

– Но для этого мало быть красивой девочкой, – старец прервал мои размышления. – Ты должна вырасти в красивую девушку и должна очень много для этого трудиться. Если же ты окажешься еще и умной, то станешь настоящей виша-каньей. Ты можешь быть трудолюбивой, но вырасти некрасивой. Тогда, твоя судьба быть прислугой при храме. Но если будешь лениться, то отправишься в город и очень повезет, если тебя примет гильдия куртизанок. Так кем ты хочешь стать? Прислугой, куртизанкой, девадаси или виша-каньей? – строго спросил он.

Я мало что поняла из его речи, но на всякий случай ответила:

– Я буду усердно трудиться.

– Умная девочка. Постарайся с возрастом не поглупеть. Следи за собой. Береги лицо и тело. У тебя не должно быть никаких изъянов, – наставлял старец. – Отведи ее к остальным девочкам, – обратился он к провожатому, все еще стоящему у входа в комнату.

Меня взяли за руку и снова повели по сумрачной прохладе нескончаемых коридоров. Я шла запинаясь о собственные ноги и оскальзываясь на гладких камнях, пока не оказалась в просторной комнате. За спиной скрипнула задвижка двери, а я, проморгавшись от яркого света, встретила десять пар глаз, рассматривающих меня в полной тишине.

Все девочки были примерное моего возраста, и у всех были короткие волосы. Я подумала, что они, как я, появились здесь недавно. Они сидели на настилах, покрытых яркими циновками, около каждой, горкой лежали корешки, и девочки старательно измельчали их в каменных ступках. Присматривая, чтобы девочки не отлынивали и не болтали, по комнате прохаживалась сурового вида женщина в коричнево-зеленом сари.

Заметив меня, она нахмурилась еще сильнее, отчего на переносице смуглого лица обозначились две синеватые складки.

– Новенькая, – не спрашивая, а утверждая, произнесла она. – Садись на свободное место и принимайся за дело. Эти корешки надо очень тщательно перетереть в муку. Не ленись. Но сначала дай мне посмотреть на твою ногу, – женщина говорила так же невнятно, как и привезший меня сюда толстяк, и что мне надо сесть, я догадалась скорее по кивку, чем из ее слов. Свободное место было рядом с девочкой чуть старше меня. Отросшие волосы мягкими кольцами закрывали ей уши. Я села рядом, а женщина, шурша сари и распространяя вокруг сладкий запах украшающих прическу белых цветов, подошла к полке в другом конце комнаты и взяла один из выстроившихся там горшков. Вернувшись, она покрыла место укуса зеленоватой, пахнущей травой пастой, – А теперь, молись, чтобы шрам был незаметен. Иначе на всю жизнь останешься служанкой. Приступай к работе, – и вернулась на середину комнаты, откуда видела всех девочек.

– Тебя как зовут? – я уловила еле слышный шепот и повернулась – из-под челки меня с любопытством рассматривали смешливые черные глаза.

– Нейса, – так же негромко ответила я.

– А меня – Малати, – шустрые глаза стрельнули в удаляющееся коричнево-зеленое сари, Малати убедилась, что женщина нас не видит, и снова уставилась на меня. – Так тебя правда укусила змея? – ее глаза забавно округлились, также, как и рот.

Я кивнула.

– Больно было? – продолжила Малати допрос, но, видимо, женщина нас услышала, потому что резко повернулась.

– Девочки, не отвлекайтесь, – повысила она голос. – От того, как качественно вы сделаете свою работу, зависит, насколько хорошее поучится лекарство.

– Ага, лекарство, – прыснула моя соседка. – Я тебе потом покажу, что это за лекарство.

– Малати! – прикрикнула женщина. – Прекрати болтать, а то останешься без обеда!

Малати замолчала, а я, склонившись над ступкой, продолжала краем глаза осматривать комнату – почти все девочки выглядели одинаково сосредоточенно. В одинаковых светлых сари, они сидели, выпрямив спину, и одинаково стучали пестиками в ступках. Из общего ритма выделялась только одна девочка – она сидела в самом темном углу, привалившись к стене и, словно через силу, поднимала и опускала руки.

– Что с ней? – шепнула я Малати, глазами указав на угол.

– Ей нездоровится. Скорее всего, ее выгонят отсюда.

– Здесь нельзя болеть? – теперь я тоже следила, чтобы женщина не заметила наш разговор, потому что есть хотелось очень сильно.

– Кое от чего нельзя. Потом расскажу. Не болтай. А то останемся голодными. Пратима это может устроить.

Мне казалось, что перетиранию кореньев не будет конца. Ныла шея, спина – Пратима следила, чтобы все девочки сидели прямо, и стоило кому-то ссутулиться, она тут же получала удар тростью. Руки отказывались повиноваться, в носу щипало от поднимающейся из ступки пыли, а по шее струился пот.

Вдруг, как по команде, головы всех девочек повернулись к выходу, потом, так же одновременно, уткнулись в ступки, а через некоторое время вошли женщины со стопкой больших листьев, миской с чем-то белым, от чего шел пар, еще одной, содержимое которой благоухало пряностями, и кувшином. Глаза всех девочек и моей соседки, заблестели жадным ожиданием. Женщины обошли всех и положили перед каждой лист с горкой белых зернышек и коричневой, аппетитно пахнущей лужицей, а также налили воды в маленькие кувшинчики. У девочки в углу они задержались и посмотрели на Пратиму. Немного подумав и оценивающе осмотрев девочку, она одобрительно кивнула, только после этого лист с едой появился и перед больной.