Василькова Анастасия - Там, где мерцают светлячки

– Это нигде не написано!– Вскинув голову, ответила наглецу его же манерой.

Незнакомец отошел от меня на несколько шагов и застыл, словно пытаясь унять в себе что-то большое и необузданное. Горькое осознание того, что мужчина ведет борьбу с желанием убить меня, к сожалению, настигло с запозданием. В груди все смешалось прежде, чем я поймала убийственный взгляд, почерневших от злости глаз. Сделав пару шагов назад, с огромным трудом подавила желание бежать, после чего стала держаться более уверенно.

– Тебе лучше уйти. – Сдавленно прорычал неизвестный, укрепляя мою уверенность в том, что он не совсем человек.

Продолжать дискуссию я не могла и не хотела. Проскрежетав зубами так, что было слышно на весь лес, на негнущихся ногах развернулась и направилась прочь из леса. На протяжении всего пути ни разу не обернулась, стараясь не уронить собственное достоинство.

Глаза щипало от наворачивающихся слез. В груди разыгрался настоящий морской шторм, смешивая страх, ненависть и детскую обиду на неизвестного человека, только что прогнавшего меня из леса так небрежно, словно надоевшую дворняжку. Я ругала себя за слабость, которую проявила в присутствии незнакомца. Не хотелось признавать легкость, с которой он навеял на меня откровенный страх. Ведь он был просто смешон! Старобытная одежда и довольно странная манера речи приводили в замешательство. Вероятно, это просто местный лесничий, помешавшийся на старине и явно страдающий антропофобией, возможно, психическими отклонениями. Такое объяснение совсем не устраивало. Что так напугало меня в этом человеке? Быть может, некое отсутствие человеческого? Невольно вспомнилось свирепое выражение лица мужчины, от чего тело снова лихорадочно задрожало. Впечатление о незнакомце сложилось весьма противоречивое. Восторженное замирание от внешней красоты, неожиданно сменившееся на трепет, сковавший меня, словно деревянную куклу, оставил в душе яркий контраст.

Добравшись до спальни, я со злым бессилием рухнула на кровать, отдавшись вязким объятиям сновидений.

Утро выдалось безрадостным. На смену бурным вечерним переживаниям пришло бездумное спокойствие. Я понимала, что многочисленные и, порой, бессмысленные недоразумения не стоит воспринимать близко к сердцу, во избежание порчи, и без того хрупкого, здоровья. От мыслей о неприятной встрече отмахнулась, точно от назойливой мухи. Стало легче, но ненадолго. Воспоминания о дерзости незнакомца раскаленным железом обжигали гордость. Я чувствовала, как глубоко внутри меня формировался тяжелый горький сгусток, то была глухая злоба на обидчика.

Лениво переставляя ватные ноги, я направилась к рукомойнику для проведения утренней гигиены. Бабушка Арина возилась с уличным хозяйством, разбавляя незатейливое дворовое убранство глухим нецензурным ворчанием. Неохотно поглощая завтрак, оставленный хозяйкой, про себя я отметила, что предыдущий день был довольно насыщенным и, что, не смотря на смену обстановки и минувшее нервное потрясение, состояние мое не ухудшилось, даже ингалятор остался без дела. С возвращением в комнату заметила еще одно приятное новшество: на подоконнике дружелюбно распахнутого окна лежал букет белоснежных махровых ромашек. В жизни мне приходилось принимать цветы, то были букеты роз и прочие композиции цветочных ларьков. Но не ароматные чайные, не бенгальские кремовые, не королевские алые розы, не вызывали тот трепет, который возник при виде чудесных нежных ромашек. В сравнении с простыми, и оттого близкими сердцу полевыми цветами тепличные растения казались неестественными, мертвыми.

Раньше у меня было право самостоятельного решения относительно подобных жестов доброй воли. Последний из них такого права мне не оставил.

Вдохновленная, словно на шарнирах, я поспешно заплела две небрежные косички, и, позабыв о «местных приличиях», облачилась в белоснежную футболку и, плотно облегающие бедра, все те же джинсовые шорты. От макияжа воздержалась, смело полагаясь на, поблекшую из-за болезни, естественную красоту.

Цветочное чудо решила поставить в вазу на кухне. Бабушка Арина остановила на мне пристальный взгляд и спросила об адресанте, я лишь неопределенно повела плечами, выстраивая догадки касательно данного вопроса. Чудеса женской логики ясно давали понять, что из местных красавцев знакома я только с одним, братом Агнии. После длинной лекции о полезных свойствах лекарственной ромашки я получила весьма непростое задание- подоить козу. Взяв фартук и емкость под молоко, я нехотя направилась в сад, где меня ожидала красивая, слегка хромая козочка. Откровенно говоря, мне не хотелось столь близкого общения с животным, но пути к отступлению были закрыты. С осторожностью придвинув лавочку к козе, присела и принялась ласково гладить хромоножку, надеясь на ее снисхождение. Заручившись уверенностью в успехе, коснулась козьего вымени и в тоже мгновенье получила звездный удар копытом и ехидный взгляд Белочки. Рогатая бандитка лихорадочно блеяла и брыкалась при каждом моем прикосновении, пришлось потратить внушительное количество яблок, морковки и капустных листьев для задобрения.

Любые старания приносят свои плоды, и, наконец, в ведро полились заветные струи теплой белой жидкости. Внезапно за спиной раздалось приветствие уже знакомого мужского голоса. От неожиданности я случайно сдавила вымя Белочки. Рогатая подружка не осталась в долгу и с силой, с какой только можно, ударила в мою сторону. Все произошло слишком быстро. Не успела я моргнуть, как уже лежала на траве в паре с, расположившимся подле меня, уже пустым ведром.

– Кажется, мы с тобой не сможем подружиться!– Стирая с лица молочные потоки, в сердцах обратилась я к пришедшему парню.

– Хорошо выглядишь,– с ироничной улыбкой отметил Назар,– даже лучше чем вчера.

Негодованию моему не было предела.

– Это не смешно! Что за привычки так тихо подкрадываться и вытряхивать душу из людей?

– Нет никаких привычек.– Проговорил блондин, а после протянул мне руку помощи.

Соединять ладони я не спешила, пристально вглядываясь в аспидно-серые, напоминающие вулканические пеплы, глаза. Как только решилась принять помощь, словно нарочно в сад заглянули, идущие мимо, Злата и ее лучшие подруги Дарина и Верея. Увидев, с каким радушием Назар помогает мне подниматься, златовласая побелела от злости, подобно мелу. Подружки тем временем захихикали и начали толкать приятельницу по обе стороны, нашептывая бедняжке различные ехидства.

Обретя желанное равновесие, я поспешно отстранилась от блондина, кивнув ему в знак благодарности. Злата терять времени не стала:

– Назар!– Она окликнула блондина игривым голосом, совершив несколько элегантных движений в нашу сторону.