Юлия Ляпина - Хранитель

Еще один претендент – симпатичный и улыбчивый шатен – лорд Редмил Дортего. Обедневший старинный род дал ему старый меч, коня и магическую силу, достаточную для обучения в Академии. Не красавец, но обаятельный и живой. Как лихо он отплясывал с моими кузинами на вечерних танцах! Улыбка, кажется, никогда не сходит с его губ, но насколько он надежен? Отец собирался проверить всех претендентов на охоте, ведь церемония выбора назначена на конец недели, а я все еще в раздумьях.

Последний претендент – лорд Кармил Соулсберри, чуточку высокомерный, но, в то же время, внимательный. Его цепкий взгляд уже выделил меня из толпы девушек, которые присутствовали на танцах весь месяц. Я слышала, что его прислал министр безопасности Двора, и что, на самом деле, зовут его иначе, но меня отталкивали его вислые усы и густые брови, прикрывающие слишком пронзительный взгляд.

Стоять на крыльце мне не позволили – немедля проводили в дом, в большую комнату, которую традиционно отводили для юных дам. Это было светлое, красивое помещение, украшенное в охотничьем стиле. Нежно-зеленые обои с легким коричневым рисунком, эстампы и гравюры с изображением дам на охоте и шесть больших кроватей, занимающих большую часть свободного пространства. Разделенные балдахинами ложа напоминали шатры, и в каждой постели легко помещались две, а то и три девушки. Правда, мама как-то раз, смеясь, рассказала о большой королевской охоте, когда в каждой из кроватей уместилось по пять и даже по шесть утомленных дам!

Насколько я знала, юных гостей мужского пола селили так же – одна большая комната и множество походных коек, укрытых простыми шерстяными одеялами. Разница была вызвана разным количеством гостей (мужчин всегда приезжало больше) и отвратительной привычкой некоторых джентльменов перебирать с наливками, падая в постель прямо в сапогах и охотничьих камзолах, до подбородка залитых грязью.

Отдельные комнаты полагались семейным парам или глубоким старикам. Такое размещение было оправдано еще и тем, что охотничий домик при всей его монументальности уступал в размерах даже самому маленькому замку. Слуги размещались на сеновалах, на псарне и на конюшне, а то и прямо во дворе, заворачиваясь на ночь в попоны или располагаясь у костра.

На этот раз гостей было не так много, но девушек все равно собрали в одной комнате – для безопасности. Нам даже велели называть друг друга не по именам, а детскими прозвищами. Снять маски мы могли только здесь, а еще матушка шутливо предложила моим подругам почаще меняться платьями и головными уборами, чтобы запутать претендентов еще больше.

Я вошла в комнату первой и сразу выбрала себе кровать, стоящую в самом дальнем углу – скромную, под серым балдахином. Следом вошли сестры Марцелл – две черноволосые красавицы, которых уже осаждали женихи. Поговаривали, что их отец ждет лучшей партии, а пока Иртина и Мариэлла с удовольствием кружили головы всем, кто попадал под взгляд их ярких глаз. Они выбрали кровать с ярко-красным пологом, хихикая, начали обсуждать, с кем поменяться нарядными обручами, обшитыми бархатом, а с кем – платьями.

Следом вошла Катриона, высокая красивая блондинка с холодными голубыми глазами. Она вела себя очень сдержанно и высокомерно, так что многие претенденты считали ее дочерью моего отца и старались услужить. На самом деле, Кейт была дальней родственницей моей матери и происходила из очень бедной семьи. Но родовая гордость и честь не позволяли признать этот факт перед всеми. Я любила свою кузину и часто помогала ей скрыть перед другими девушками отсутствие модных мелочей. Кейт выбрала кровать с голубым пологом, расшитым серебряной нитью.

Следом за ней толпой прибежали остальные девушки и быстро разобрали кровати. Поскольку их было всего двенадцать, спальных мест хватило всем, и на мою отдельную никто претендовать не стал. Зато все сразу начали меняться платьями, накидками, обручами и вуалями. Кое-кто даже масками поменялся. В результате получилось нечто удивительное. Голубая юбка Кейт досталась пухленькой Диале, а усыпанный зелеными камушками обруч Миры примерила Иртина. Мою простую зеленую маску взяла себе Мариэлла, уверяя, что в ней есть таинственность, а мне уступила свою лиловую кузина Ваолетт.

Когда мы вышли к столу, родители и другие гости не могли удержаться от улыбок, настолько пестро мы выглядели. Впрочем, кавалеры смущались не долго – быстро усадили юных леди за стол и развлекали беседами, пока подавали жаркое.

Беседа за столом была непринуждённой и веселой. Долгая прогулка вызвала отменный аппетит, а мелкие происшествия во время поездки добавили тем для разговоров. Рядом со мной очутился великолепный Тирис Кальрон. Высокому лорду с эльфийской кровью я не доставала до плеча, а уж когда сидела, он без помех мог любоваться моей макушкой, как и большинство мужчин в зале.

Вначале, пока все, переговариваясь, рассаживались «без чинов», как это принято на охоте, мне показалось, что лорд Кальрон принюхивается к моим волосам, делая вид, что помогает мне сесть. Позже, его аристократический тонкий нос с высокой переносицей слегка сморщился, и он переключился на разговор с Кэти, сидевшую с другой стороны. Я нисколько не огорчилась. Мужчины почему-то считают, что женщины питаются только сладостями я же с малых лет очень любила мясо и острые подливы, которые виртуозно готовил наш повар. Так что пользуясь рассеянностью кавалера, я указала лакею на аппетитные говяжьи котлетки с черносливом и ветчинные рулетики с перцем и острым сыром.

Еда была выше всяких похвал, но тут внезапно оживился пожилой лорд Жаден, который сидел с другой стороны от меня и вместо воды, чуть-чуть сдобренной вином, сам лично наполнил мой бокал крепким «мозельским»:

– Пейте, прекрасная леди! Пусть Ваши бледные щечки украсятся румянцем!

Я не хотела всеобщего внимания, поэтому уставилась в свою тарелку, но успела заметить несколько задумчивых взглядов от претендентов. Они продолжали гадать – кто же настоящая леди Фарина, а отец и матушка отлично сбивали всех столку, привечая то одну, то другую кузину, не обходя мимолетной лаской и меня.

После ужина устроили танцы, однако в какой-то момент девушки сели играть в «к вам барышня пришла», а мужчины, утомленные избыточным дамским обществом, ускользнули во двор. Там старый Осберт распалил костер, подвесил над ним крупного поросенка, сдобренного жгучими травами, а рядом поставил корзину с хлебом и сыром, да две дюжины бутылок красного тарсийского. Вино это было особенным – развязывало язык, не давая хранить тайны.

Постепенно все гости и слуги ушли, оставляя лордов наедине с огнем, ночью и вином. В этом была своя особая магия – близость ночного леса, полного жизни, едва слышный звон родника позади дома, синеватое пламя угольев, над которыми томилась истекающая соком тушка и кубки, полные вина!