Лилия Тимофеева - Попаданка по ошибке. Страшно-смешная магия обманутой жены

Когда завуч закончила рассказ, я насмелилась, задала мучивший вопрос:

– Сейчас в любом учебном заведении есть видеонаблюдение…

– Конечно! У нас тоже имеется! Как мне раньше самой это в голову не пришло! – обрадовалась завуч.

– Где можно посмотреть записи?

– Так у охранника Юры и можно. Он свободен, покажет. Вообще-то сегодня не его смена. Уже Виталий заступил. Но Юру я тоже не отпустила, вдруг его помощь вам понадобится.

Конечно, в кабинетах и коридорах на этажах наблюдения не велось. Но вот главный и запасной входы, вестибюль, столовая и вся территория вокруг школы были под наблюдением. Я и Рыбкин на три раза просмотрели имеющиеся записи. На них прекрасно было видно, как утром директор и учителя заходят в гимназию. Несколько раз они засветились в снимаемых местах на переменах, а директриса даже во время уроков. Но вот как выходили из здания – этого момента не было. Камеры наружного наблюдения, что охватывали территорию, подтверждали: входить входили, назад – никто из троицы не уходил. Потом мы с напарником осмотрели рабочие места пропавших. Было все так, как рассказывала завуч: личные вещи на месте. Вывод напрашивался один – преподаватели исчезли без вести именно в стенах гимназии. Возникали вполне логичные мысли: подвал, тайный лаз, чердак и прочие помещения, которые могли оказаться для педагогов ловушкой. Тамара Ивановна уверяла, что подобное исключено. В прошлом году гимназию капитально ремонтировали. Ни в какие люки сразу три учителя провалиться не могли. Но факт оставался фактом: после работы все трое не отправились домой, а просто исчезли…

Рыбкин подробно записал все сведения о родных, близких и личной жизни учителей.

Больше мы ничего не могли сделать. Я имею в виду непосредственно на месте исчезновения. Но занятия в школе решено было прекратить. Учеников отпустить по домам. Мы с Рыбкиным все же склонялись, что в школе есть некое тайное помещение. Вызвали экспертов и кинологов. Приехала на подмогу и бригада оперов. Гимназию обыскали всю. С первого по четвертый этаж. Изучили подвал и чердак. Нигде потайных дверей, лазов или подземных ходов не обнаружилось. Овчарки Альба и Марс, понюхав вещи пропавших, дружно рванули к кабинету истории. Они прыгали на заднюю стену кабинета и громко гавкали. Но кабинет был угловым. На стене не имелось ни малейшего повреждения. Действия собак подтвердили и эксперты. Снятые с личных вещей отпечатки пальцев учителей и директрисы были найдены все на той же стене. Причем все три женщины прикладывали к ней ладошки. Создавалось впечатление, что Елена Борисовна, Светлана Федоровна и Ирина Васильевна прошли сквозь стену и исчезли. Но даже если было так, опять получалась неувязочка. Стена выходила напрямую на улицу. И тоже была снаружи под видеонаблюденим. Единственное, что засняла камера, это – учеников девятого класса Белкину и Сидорова, которые, спрятавшись за угол, целовались. Мы с лейтенантом проторчали на месте происшествия до вечера. Но дело о закрытой школе, как я окрестила его про себя, не сдвинулось с мертвой точки.

Мой первый рабочий день в полиции был окончен. Больше мы ничего сделать не могли. Первые результаты эксперты выдадут только завтра. Тогда и разработаем дальнейший план действий. Я распрощалась с Рыбкиным и набрала Петровича. Тот пребывал в прекрасном настроении. Радостно отчитался:

– Тело твое отмыл, причесал. Халатик нашел, надел. Пельмени купил. Так что твои без ужина не останутся.

– Чем занят?

– Сериал смотрю. Про ментов.

– Завидую, – ответила я и рассказала про странную школу, из которой исчезают пачками педагоги.

Петрович задумался. Это я поняла по сопению в трубке. Наконец ответил:

– Подозрительно все это. Может, с любовниками сбежали?

– Ага! Все сразу.

– А что? Думаю, это самая лучшая версия.

– Петрович! Учительнице информатики всего двадцать два. Только что замуж вышла. В медовый месяц любовников редко заводят. Историчке тридцать семь, разведенка с двумя детьми. Я тоже – мать…

Рядом раздался смешок. Два парня умирали со смеху над толстым мужиком, гордо называющим себя мамой.

Я снизила громкость и почти зашептала в трубку:

– Не бросит она детей ради любовника.

– Настя! Я и не такое за годы службы повидал! Самые лучшие матери детей из-за мужиков бросали! Могу дела показать!

– Согласна. В единичном случае такие сволочные бабы встречаются. Но тут их трое. Директрисе уже под семьдесят. У нее муж-инвалид. По твоей версии получается, что любовники умыкнули каким-то невероятным способом приличных женщин. Причем, все сразу и всех сразу. Бред, Петрович!

– Согласен! – сдался полицейский. – Дело интересное. Жаль, сам заняться не могу. Но совет дам: переверни все вверх дном, Настя! Эксперты, они отпечатки, биологические следы, мобильники проверят. Данные выдадут. Это их работа. А труд следователя – думать. Искать. Сопоставлять факты и снова думать.

– А поконкретнее можно?

– Можно! Опроси всех. И учеников, и коллег, и близких. Вдруг кто-то из пропавших просто слово кинул. А оно, глянь, и ниточкой окажется. Все тетрадки, блокноты, файлы в компах прочти. Найдется разгадка, я уверен.

В трубке послышался шум. Судя по топоту и крикам, домой пожаловали мои близкие. Петрович быстро отключился. Я помолилась, чтобы семейство не траванулось покупными пельменями. Вздохнула. Всплакнула. Но надо было спешить. Дальше путь лежал в ювелирку. Элиза оказалась щедрым спонсором. Выданных ею денег хватит на хорошее украшение для Татьяны. А чем еще прикажете искупить появление полуголой девицы в супружеской постели, пока жена честно обсчитывала клиентов в ночную смену в небольшом ларьке.

Жену Петровича, а теперь волей злой магии и мою временную супругу, я никогда не видела. Ее размеров и предпочтений не ведала. Купила то, что было универсально и пришлось по вкусу самой – золотую цепочку и кулончик в виде изумительного сердечка. Продавец заботливо упаковала презент в коробочку. В цветочном я приобрела огромный букет роз и симпатичного плюшевого зайку. Насчет последнего даже не раздумывала. Не знаю, сколько лет супруге Петровича, но почти все дамы обожают мягкие игрушки. Я бы, несмотря на свои тридцать, очень порадовалась.

Напоследок забежала в продуктовый и отправилась в дом к Петровичу. Радовало, что руки у меня теперь огромные, сильные, и покупок нести можно больше обычного. Квартира у оборотня в погонах ничем не выделялась. Особого богатства я не заметила. На пороге меня встретила симпатичная такса. Сначала обрадовалась. Потом зарычала. Подошла ближе, обнюхала. В умных собачьих глазах светился резонный вопрос: ты кто? Объяснить этого милахе я не могла. Просто сунула кусок колбасы в надежде на понимание. Псинка слопала угощение. Завиляла хвостом. Понимала, зараза, что плохой человек сервелатами угощать не станет. А, может, была такой же продажной как ее мент-хозяин. Я не очень-то верила заявлению Петровича в его честности. Вон как мою бабку насчет бабок прессовал. Как бы то ни было, отношения с первым членом семьи Петровича были налажены. Мы вместе с собаченцией отправились на кухню готовить ужин. Татьяна работала в первую смену, домой должна вернуться не раньше девяти. Если есть время и куча продуктов, настоящая хозяйка способна сотворить чудеса. И я сотворила. Борщ, ленивые голубцы, салатик "Мимоза". Время еще оставалось, я и сварганила свое фирменное блюдо – заварные эклеры со сливочным кремом. Едва закончила, дверь отворилась: пришла Татьяна. Учуяв запахи, подозрительно зашмыгала носом. Пулей влетела в кухню. И увидела меня, то есть своего благоверного Петровича, в кухонном фартуке, трезвого и с поварешкой в руках.