Юлия Шилова - Окно в душу, или Как мы вместе искали рай

– Тань, а какая ты была раньше?

– Я не люблю себя прежнюю. Не хочу судить себя за прошлое, я не живу в нём больше. Даже мысленно туда не возвращаюсь. Больно. Тогда я жила в сплошном самообмане и совершенно не задумывалась о вечном. В моей истории нет дороги назад. А впереди только конечная остановка. Осталось совсем немного.

Это был самый прекрасный рассвет в моей жизни. Я лежала на песке, смотрела на звёздное небо и думала о том, что это САМАЯ ЛУЧШАЯ НОЧЬ в моей жизни. Джек положил рядом со мной живые цветы, но я от них отмахнулась, как от проказы.

– Не делай этого. Как будто я умерла, и цветы кладут в гроб.

– Не думал, что у тебя будут такие ассоциации. Всего лишь хотел побольше свежести. Что касается цветов в гроб… Ты сама похоронила себя заживо.

– А у меня есть варианты?

– Варианты есть всегда.

Ранним утром Джек вёз меня на своей коляске ко мне домой. Мы ехали медленно, смакуя прекрасное солнечное утро. На моих коленях лежал живой букет. Джина бежала рядом и преданно заглядывала мне в глаза.

Я не могла не пригласить Джека к себе на чашечку утреннего кофе.

– Только заваривай сам. Я устала. Больше не могу, мне плохо.

Я рухнула на кровать и стала глотать обезболивающее. Джек подъехал ко мне, взял упаковку и внимательно посмотрел, что я пью.

– Кто тебе это выписал?

– Врач, кто ж ещё. Если бы не эти таблетки, я бы уже умерла от болей.

– Дай мне с собой одну упаковку.

– Зачем?

– Да интересно узнать, что там внутри.

Я слегка приподнялась и судорожно захлопала ресницами.

– Джек, я не поняла. Что ты хочешь сделать?

– Проверить твои таблетки.

– Зачем? Это очень специфическое и дорогое лекарство. Ты можешь прочитать о нём в Интернете. Или ты считаешь, что мой врач дурак?

– Я этого не сказал. Просто хочу посмотреть, что ты пьёшь.

– Странный ты, Джек. По-твоему, я умру только потому, что не хочу бороться за жизнь. Моя неизлечимая болячка вдруг стала излечимой. И врач у меня придурок, потому что выписывает совсем не то лекарство.

Джек взял фотографию в рамке и внимательно на неё посмотрел.

– Кто это?

– Мой брат.

– Он знает, что ты больна?

– Да.

– А почему не пытается тебя спасти?

– Потому что он не волшебник.

– Ну, хорошо. Я, наверное, неправильно поставил вопрос. Почему он не борется за тебя?

– Потому что мне ничего не поможет! – вырвалось у меня. – Я очень плохо себя чувствую, – устало произнесла я и закрыла глаза.

Джек засунул упаковку лекарства себе в карман и посмотрел на лежащие рядом инъекции. Достав одну ампулу, он точно так же бесцеремонно сунул её себе в карман, даже не спросив у меня разрешения.

– Ты ещё что-нибудь принимаешь или колешь?

– А ты зачем забрал ампулу? – ответила я вопросом на вопрос.

– Потому что я хочу знать больше о твоей болезни и о том, как ты её лечишь.

– Лечишь?! – я нервно усмехнулась. – Джек, ты реально придурок или пытаешься таким казаться? Не понимаешь, что это не лечится? Как можно лечить то, что лечить невозможно?! Можно только облегчать боли и чуть-чуть продлить жизнь. Урвать ещё несколько дней.

– Сегодня ты встретила рассвет на берегу океана, а значит, больше не можешь быть прежней. Ты прекратишь умирать и начнёшь бороться за жизнь.

– Джек, шёл бы ты домой, – произнесла я обессиленно. – Вот уж действительно, здоровый никогда не поймёт больного.

– Я не здоровый. Я больной от рождения и умирать не собираюсь. И тебе не дам, – нервно добавил Джек. – Неизлечимых болезней нет. Есть неизлечимые больные. Я считаю, состояние физического тела есть отражение мыслей человека. Одним словом, ПОМОГИ СЕБЕ САМ.

– Да уйди же ты, наконец!

Я собрала последние силы, взяла в руки маленькую подушку и запустила ею в Джека, сморщившись от боли, охватившей всю мою руку.

– Вот это другое дело. Кидайся, кричи, возмущайся, ТОЛЬКО ЖИВИ!!!!

Я проснулась в холодном поту и попыталась прийти в себя. Проспала почти пять часов. Ещё минус пять часов из оставшейся короткой жизни. Жаль. Села на кровать и посмотрела на мокрое от пота белоснежное платье. Я уснула прямо в нём.

Мне уже давно не снились врачи, а сегодня приснился мой доктор. Он сказал, что у меня есть максимум полгода. Это было несколько месяцев назад. Когда я узнала о своём диагнозе, первым делом стала думать, как использовать отпущенное мне время. Первое, что прошло в голову, – целыми днями смотреть комедии, чтобы набираться оптимизма. Сутки напролёт жизнерадостные фильмы. Ещё захотела заняться моржеванием, чтобы хорошенько взбодрить иммунную систему организма. Для начала просто обливаться холодной водой.

Но мои мысли остались только мыслями. Взбадривать иммунную систему нужно было раньше, а не когда она почти уничтожена. Перед тем, как уехать к океану, я позвонила всем своим знакомым, у каждого попросила прощения за то, что сделала, и сказала такое важное слово – ЛЮБЛЮ…

Потрогала пальцы рук. Они сильно онемели. С каждым днём всё больше терялась чувствительность. Я чувствовала их только во время раздирающих болей. Когда они проходили, я переставала ощущать пальцы.

Временами воображала, как выглядит смерть. Но почему-то представляла её не старухой с косой, а быстро несущимся поездом, который мчится на бешеной скорости, чтобы меня раздавить. И убежать от него невозможно.

Позвонил брат. Я тут же взяла трубку и улыбнулась. Я очень сильно его любила.

– Коленька, я так рада тебя слышать.

– Танька, ты как?

– Если ты мне звонишь, и я отвечаю, значит, ещё живая. Я ещё не успела превратиться в память. Когда умру, обязательно сообщу об этом в социальных сетях. Повешу свою фотографию в чёрной рамке и напишу: «Я умерла. Запомните меня такой».

– Рад, что даже в этой ситуации тебя не покидает чувство юмора.

– Просто когда ты мне звонишь, я чувствую себя живой. Мне не хочется думать, что мой приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

– Знаешь, я сегодня говорил с доктором. Он сказал, что нужно попробовать ещё одну экспериментальную вакцину.

– Ты так считаешь?

– Хуже уже не будет.

– Хуже уже некуда. Ты прав. Хотя нет: если я ещё сама себя обслуживаю, значит, всё не так плохо.

– Доктор сказал, эту вакцину опять пробовали на крысе, и крыса вроде как живая.

– Ну, если крыса живая, тогда грех не уколоть лекарство мне. Я уже начинаю привыкать, что на мне проводят эксперименты сразу после какой-нибудь крысы. Знаешь, тогда я начинаю думать, что от моей смерти будет какая-то польза. Глядя на меня, врачи будут понимать, в правильном направлении они двигаются или нет. Благодаря добровольцам, на которых ставят рискованные эксперименты, болезнь можно будет лечить, и люди перестанут умирать.