Елена Славная - Испытание

– Заткнись! Я не хочу этого знать!

– Ты же этого добивался, не так ли? Сломать? Подчинить? Или я ошибаюсь? Ты так и не ответил мне.

– Ты когда-нибудь был зависим, Орест? Не просто от чьего-то одобрения, а так, что не мог бы иметь собственных мыслей? Не был, сам знаю. А я вот стал. Стал с того самого мгновения, как заглянул в её глаза, – последние слова Грегори проговорил очень тихо, я еле разобрала их. – В тот вечер мы с сослуживцами решили прогуляться по набережной. Джил предложил познакомиться со студентками. Ты же знаешь, я, вообще, всех этих магичек не люблю, но все равно согласился. Естественно, мы оба были очарованы Исминой, приняв Хионию за её младшую сестру.

Как же неприятно было все это слушать! Да все слова и обвинения собственной семьи ничто, по сравнению с тем обманом, что мне открылся. Неимоверными усилиями я сдержала ком рыданий, подступивший к горлу. Больно! Очень больно.

– И чтобы произвести впечатление на Исмину, вместе с Джилом погнался за воришкой, который вырвал ридикюль у Хионии, – продолжал Грегори. – Но потом, когда я вернул сумочку, Они с такой благодарностью посмотрела на меня… Это невозможно выразить словами. Я просто пропал. Проклятье, Орест, ты не сумеешь понять меня!

– Мне кажется, так проявляется любовь, – с явной насмешкой протянул приятель Грегори.

– Любовь… Я, как сумасшедший, искал с ней встреч, изворачивался, чтобы добиться следующего свидания. Боялся дышать в её присутствии, опасался любого неверного движения. Но потом она пропала. Прекратила выходить из академии. Я места себе не находил, не понимая, что мог сделать не так. И ничего не давало забыть её. И это продолжалось три месяца. Ты можешь себе представить? Три проклятых месяца!

– А потом она вышла?

– Нет, – протянул Грегори.

Голос у него стал развязно-пьяным, каким бывал у тех, кто явно перебирал с алкоголем.

– Я встретил Исмину. Эта шлюха попыталась взять меня в оборот. Но я даже пользоваться ею не стал. Видел бы ты тогда лицо этой дряни, когда я пригласил её в дом и, написав письмо Хионии, велел передать его, вместо того, чтобы завалить её, ноги-то она уже профессионально подраздвинула.

Раздался слаженный смех.

Ещё и Исмина… Но это открытие уже ничем не отозвалось во мне. На самом деле, я всегда знала, что она первая, кто предаст. Но такого не ожидала. Наверное, не дано мне избавиться от привычки искать в людях лучшее и придумывать им оправдание.

– Когда я понял, что не могу без Хионии, то решился на предложение. Или она скажет «да», или… да такого варианта, вообще, не допускал.

– Я так понимаю, она согласилась? – подогнал Орест.

– Согласилась. В общем сложности прошёл где-то год с нашей первой встречи. Но только в тот день я поцеловал Хионию.

– Впервые?

– Да, – глухо отозвался Грегори. – Ты можешь представить это?

– С трудом, – отозвался Орест.

– Я ещё больше удивлю. С того самого дня я отказался от женщин. Вообще.

– Да ты шутишь!

– Не шучу. Меня воротит от них. Такое чувство, что я испачкаюсь, дотронувшись до кого-либо, кроме Они.

– Это, и правда, очень похоже на проклятие, – с сочувствием согласился Орест.

– Я обращался к ведьмам, – признался Грегори. – И не смотри на меня так! Да, я их ненавижу, но что мне оставалось делать? Я соглашался с каждым словом Хионии, откладывал свадьбу по её настоянию, мирился с её увлечённостью учёбой, мы даже имена детям выбрали.

– А делать не начали их? – хохотнул Орест.

– Она не позволяла заходить дальше поцелуев, – не обращая внимания на тон друга, ответил мой жених.

А жених ли?

С остервенением я сорвала с себя серьги, чуть не поранив мочки, и стянула браслет. Сначала хотела их отбросить подальше, но голос Грегори остановил меня.

– Понимаешь, одно её слово, и я готов прыгать перед ней. Не могу с ней спорить. Вот такая у меня зависимость.

– Ты безумен, – заключил Орест. – Проклятье! Я ведь не предполагал, что она невинна! Ты представляешь, что твоё наказание могло сотворить с ней?

– Это не наказание. Она слишком идеальна, а я пытался это исправить.

– Объяснись, – потребовал Орест. – Она не предаёт тебя, не заставляет идти на безумные поступки и, насколько я понимаю, не ищет выгоды в тебе. Так, чем же ты недоволен? Любой бы многое отдал за такую девушку!

– Любовь – это всегда испытание, – невнятно пробормотал Грегори. – Я не хочу повторять судьбу отца.

Они замолчали.

А я сидела, силясь понять услышанное откровение.

Меня никогда никто не любил. До Грегори. А он, открыв это в себе, наказал за свои чувства, хоть и отрицал это. Или испытывал мои?

Не важно. Он своим капризом разрушил моё будущее. Сделал больно. Предал. И не собирался останавливаться. Простить за это, делая вид, что ничего не случилось, я не могла. Пусть мне часто приходилось смиряться с обстоятельствами, но это не тот случай.

Разжав ладонь с украшениями, я взглянула на них. Красивые и бездушные, как и их хозяин. Вытерла лицо рукавами, а затем встала.

Чего во мне было больше – злости, отчаяния или разочарования – сложно судить. Скорее всего, все вместе. Но страх изгнало полностью.

Быстро дойдя до открытых дверей, я увидела сидящих за столом Грегори и Ореста, тех, кто разрушил все мои планы. Они не сразу заметили меня. Я к этому и не стремилась. Устраивать демонстрацию своих чувств не собиралась. Те, кто топчется по ним, никогда не оценят их проявление. Я хотела лишь покоя, чтобы все это скорее закончилось. Кому, как не мне, знать, что после бури наступала тишина. Так было всегда. И не только у меня.

Я не переступала порога столовой. Просто замерла, рассматривая пьяного жениха. Бывшего жениха. И в тот момент, когда он обратил на меня взгляд, бросила серьги и браслет в его сторону. А после развернулась и побежала к выходу.

Позади послышался грохот, ругательства и слова Ореста:

– Оставь. Слушать сейчас не станет.

Непреодолимо хотелось вернуться и, наплевав на здравые мысли, высказать им обоим все, что скопилось на душе. Если бы это помогло…

Но ещё сильнее я желала просто свернуться где-нибудь клубочком и сдохнуть.

Проскочив мимо кухарки, вырвалась на улицу, где тут же поспешила покинуть территорию дома Грегори. Повозку нашла практически сразу.

До академии я сдерживала себя, как могла, чтобы не разрыдаться.

Но в голове то и дело прокручивала услышанный разговор, сопоставляя рассказ Грегори с событиями наших отношений. Самоистязанием ли это было или попытками оправдать бывшего жениха? Скорее, невозможностью быстрого избавления от боли, когда пытаешься понять, где совершил ошибку, и как её исправить. Но, увы, ни ошибок, ни выхода я не находила. Лишь боль, боль и боль.

На воротах я столкнулась с Демисом. Сначала он прошёл мимо, но затем незаметно приблизился ко мне и, схватив за плечи, вынудил посмотреть на него.