Ann Up - Теорема существования. Инвариант

Эльф задумчиво покачал головой, все так же, с прищуром, глядя на меня. Фингал на его лице, в темноте выглядел как черная пиратская повязка на один глаз. И добавлял его выражению весомую долю скептицизма.

Я, пошарив в мешке, достала мешочек с сухарями. Протянула эльфу.

– Сухарики будешь?

Он неторопливо поправил весла в уключинах, проверил руль, захватил полную горсть сухарей и начал громко хрустеть.

Я тихо хихикнула глядя как у него, при каждом движении челюсти, шевелятся острые кончики ушей.

Река неспешно уносила нашу лодку все дальше от Ивянок.

От равномерного покачивания лодки на волнах я начала клевать носом, но сон не шел. Еще бы, непросохшая одежда неприятно липла к телу, от воды тянуло холодом.

Казалось, что за лодкой с заросшего плотным кустарником темного берега кто-то наблюдает. Я пыталась вглядываться в темноту берега, но когда перед глазами все стало окончательно расплываться, бросила это занятие. Все равно с берега нас сейчас не достать, разве что луком и стрелами. При условии, что стрелок будет видеть в темноте так же, как днем. Про алорнцев я ничего такого не слышала.

Полусонный эльф сгорбившись сидя на корме, время от времени поправлял руль, чтобы лодка не наткнулась на берег. Веслами грести не приходилось, течение реки мягко несло нас в нужном направлении.

Я закрыла глаза и постаралась принять более удобное положение.

Утром, уже после того как рассвело, порядком измученные бессонной ночью и продрогшие, мы, наконец, доплыли до второго моста через реку.

Причалили к берегу, лодку я накрепко привязала к росшему на границе воды деревцу. Даже не знаю зачем. Сильно сомневаюсь, что она мне еще понадобится. Но, как говорил один известный сказочный персонаж: «Я не жадный, я домовитый!».

Не мне пригодится, так может кому-нибудь другому полезной будет.

Путаясь в растущих на мелководье осоке и камышах, выбрались на сушу. Рядом с рекой дул свежий утренний ветерок и я мелодично стучала зубами. Даже спать расхотелось, несмотря на беспокойную ночь.

Посовещавшись и решив, что нужно идти в рассветную сторону мы, как унылые зомби, двинулись по лесу вдоль линии тракта.

Солнце ярко светило. Птицы жизнерадостно пели свою утреннюю песню. Вокруг тонко звенели комары и носились надоедливые оводы. Мешок тяжестью оттягивал мне плечи. Промокшие кожаные ботинки местного производства, надетые на босу ногу, нещадно терли. Эльф пошатывался и что-то мелодично шипел на своем эльфийском. То-ли матерился, то-ли еще как-то подбадривал себя. Словом, жизнь была прекрасна.

Солнце уже вошло в зенит и время было приблизительно около полудня, когда эльф, в очередной раз пошатнувшись, пробормотал:

– Все, не могу больше. Привал, – он устало плюхнулся под ближайшее дерево и потер лицо ладонями.

У меня было огромное желание свалиться рядом, но вместо этого я протянула ему флягу с водой и предложила:

– Примерно через полкруга ходьбы будет ручей, давай дойдем туда. Разведем огонь, поедим. Основательно отдохнем.

– Откуда ты знаешь? – он отхлебнул воду, поморщился. Сунул флягу мне обратно в руки и капризно сообщил, – жестью воняет.

– Я тут была в начале этого лета. Не доходя до первой стоянки есть ручей, те кто там останавливаются берут воду из него. Она жестью не воняет, – не удержалась от шпильки я.

Выискался тут капризный – ушастый, без моей фляжки вообще пришлось бы воду из реки пить, а она не только жестью воняет, а еще и тиной, водорослями и прочей прелестью. Хотя, может вода из реки ему привычней, сроднился во вчерашнем плавании?

– Меня могут искать по стоянкам, – засомневался эльф.

– Нам все равно придется этот ручей переходить. Поднимемся повыше по течению, там меньше вероятность с кем – нибудь столкнуться.

– Хорошо, – вздохнул он и тяжело поднялся на ноги, – идем.

Ровно через полкруга времени, как я и предсказывала, мы вышли на небольшую поляну находящуюся поблизости от ручья.

Там и расположились, неспешно развели костер и сварили похлебку из вяленого мяса и крупы. Ложек у меня в запасе не оказалось, в спешке я про них забыла, так, что помешивала варево по – ведьмински, –очищенной от коры березовой палочкой. Хорошо, что похлебка получилась не слишком густая и её можно было пить. Так мы и поступили, я пила из кружки, а эльф швыркал её из котелка, жмуря глаза. Доев похлебку он с довольным выражением лица улегся прямо на траву, вытянул ноги, закинул руки за голову.

Я все еще пыталась одолеть свою порцию. И исподтишка любовалась его профилем и цветом глаз. При дневном свете они были синими, почти сапфировыми, и даже синяк со ссадинами ничего не портил.

В разных книжках, которые я читала, на эльфах и драконах все заживает максимум за сутки. А на этом синяк даже на краях не пожелтел. Только ссадины спеклись. Может, он неправильный эльф?

– Ты на самом деле ведьма? – вдруг спросил он повернувшись и глядя на меня почти в упор.

Я рассмеялась от неожиданности. Сижу думаю настоящий ли он эльф, а он в это время думает настоящая ли я ведьма.

– Ну сам видел, еду ветками размешиваю, – попыталась пошутить я, но осеклась наткнувшись на серьезный взгляд синих глаз и поспешила успокоить его подозрительность, – что ты, я просто травница. Точно не ведьма.

Недоверчиво вздернутая вверх бровь явно говорит о том, что мне не поверили.

– А жгли за что?

Что? Не укладывается в твою картину мира сжигание ведьмы просто так « ни за что»? А в мою просто сжигание людей не укладывается. Вернее оно, конечно, укладывается, в качестве неких древних фактов земной истории и кажется дикостью, и мракобесием. Такое вот несовпадение мышления.

– Поле деревенского старосты, говорят, испортила.

Я допила остатки супа, всем видом демонстрируя, что мне неприятен этот разговор. Вытерла насухо травой котелок и кружку, упаковала обратно в мешок. Перебрала собранную накануне траву. Разложила на плаще, в тени, чтобы она хоть немного подсохла. Очень не хотелось, чтоб мой труд пропал зря.

Подумав, отошла в кусты и переодела мокрые ботинки на кроссовки. Под длинным платьем все равно не видно, а идти будет на порядок легче. А ботинки потом надену, когда просохнут.

Недолго поспав, поторпившись со сборами, мы пошли дальше. Со стороны тракта иногда доносились еле слышные звуки. Угадывались скрип колес, ржание лошадей, разговоры людей. Один раз ветер донес нехитрую мелодию, кто-то играл на дудочке.

Эльф молча косился на мои ноги, когда я перелазила через препятствия возникающие на нашем пути, но вопросов по поводу странной обуви не задавал.

Попадавшие по пути стоянки обозов и других путешественников мы обходили как можно дальше, они выдавали себя дымом костра, разговорами людей, ржанием и фырканьем лошадей.