Ирена Сытник - Мечом и любовью

Стол взорвался дружным смехом.

– Нет, моя мать настоящая женщина, но в своё время её боялись многие мужчины… Даже сейчас никто не рискнёт произнести при ней таких слов.

– Представляю, чем она их пугала! – сквозь смех произнёс крепыш. – Наверное, очень большой и ненасытной киской…

Лёгкая улыбка исчезла с лица Алоиса, а глаза налились ледяной синевой.

– Тебе пора заткнуться, пока ты не договорился до неприятностей, – сухо произнёс он.

– А то, что будет? – засмеялся иллариец. – Ты меня побьёшь? Или пожалуешься мамочке, и она придёт и изнасилует меня… Обещаю, я не буду сопротивляться!

– Оскорбление чьей бы то ни было матери недостойно настоящего мужчины, – вступил в перепалку Ремм. – Поэтому, заткнись, приятель, и жуй свой окорок.

– Кто там подал свой голос? – не унимался здоровяк. – Ах, это большой дядя Ремм!

– Если ты сейчас же не угомонишься, я надеру тебе задницу, – вновь подал голос Алоис.

– Надерёшь мне задницу?! – взревел мужчина. – Да ты знаешь, на кого тявкаешь, щенок?

– И знать не хочу. Ты тупица и грубиян, и мне этого достаточно.

– Что?! Да я Онес Забияка! Я сотру тебя в порошок одной левой, и даже не замечу этого! Ты против меня мошка!

– Мошка тоже может доставить много неприятностей…

– Ах, ты, глист! – вскочил Онес. – А ну, выходи! Сейчас посмотрим, кто кого! Да я тебе все зубы выбью!

– Свои береги, – процедила девушка, тоже поднимаясь.

Ремм придержал её за руку и произнёс:

– Алоис, постой… Может, лучше я поговорю с этим задирой?

– Нет, – жёстко ответила виолка. – Вызов брошен мне, и я на него отвечу. Не волнуйся, я справлюсь.

– Я в этом не сомневаюсь… – пробормотал мужчина, хотя в глубине души очень даже сомневался.

Алоис и Онес Забияка вышли на улицу. За ними, движимые любопытством, повалили все присутствующие. Наёмники любили хорошие драки, и, в предвкушении захватывающего зрелища, бурно обсуждали двух соперников. Тут же заключались скоротечные пари на исход схватки. Перевес был на стороне Онеса.

Набережная, где стояла гостиница, была широкой, так что места хватило всем – и драчунам, и зрителям. Дуэлянты стали друг против друга и обнажили мечи. У наёмника был короткий лёгкий локтер – клинок, прекрасный в ближнем бою или в драке один на один. У Алоиса – длинный илларийский свард из чёрной стали, оружие благородное и стоящее баснословные деньги.

– Ну, сосунок, как дерёмся: до крови или до смерти? Или до первого крика «мамочка!»?

– Меня звать Алоис Дангерус, запомни это имя, болтун, чтобы сообщить его подземным демонам, которые придут по твою душу. Ибо я убью тебя, клянусь Богиней-Матерью!

– Не пугай воина смертью, молокосос! – воскликнул Онес и сделал выпад.

Забияка был на целую голову выше соперника и намного шире в плечах, мускулистей и массивнее. Молод, здоров, как бык, и намного опытней. Алоис рядом с ним казался таким тщедушным, таким неумелым и беззащитным… Он не нападал и не защищался, он просто уходил от атак, ускользая из-под удара в последний миг, почти не пуская в ход меч, который держал как-то небрежно, нацелив остриё куда-то в ноги противника. Зрители насмешливо улюлюкали или одобрительно ревели, но юноша не обращал ни малейшего внимания на оскорбительные выкрики в свой адрес.

Прошло несколько минут такого «боя». Онес уверился, что перед ним неопытный юнец, и расслабился. Он уже не следил за противником, а изощрялся в насмешках и оскорблениях.

И тут случилось неожиданное. Алоис словно проснулся. Никто не успел заметить, как всё произошло. Юноша двигался стремительно, словно атакующая змея. Он ринулся вперёд, провёл серию изощрённых приёмов, отбив в сторону лёгкий клинок наёмника, и вонзил свой в незащищённую грудь противника. Остро отточенное лезвие легко, словно нож в масло, пронзило тело, выйдя со спины. Юноша почти прижался к опешившему илларийцу и заглянул ему в глаза.

– Никогда не гордись своей силой, – негромко произнёс он, в мгновенно наступившей тишине. – Тебе может встретиться противник, сильнее тебя…

Затем он несколько раз повернул меч в ране и резко выдернул его, оттолкнув смертельно побледневшего Забияку. Тот постоял несколько мгновений на подгибающихся ногах, хватая раскрытым ртом воздух. В груди его булькало, а на губах пузырилась пена. Затем ноги подкосились, и он упал на колени. Алоис взял меч обеими руками, размахнулся и прочертил на шее поверженного противника узкую кровавую полосу, почти отделив голову от туловища. Тот, кто ещё несколько мгновений назад был Онесом Задирой, мёртвым кулем свалился к ногам победителя. Алоис поставил ногу на труп поверженного врага и, окинув притихших зрителей беспощадным ледяным взглядом, спросил:

– Ну, кто ещё хочет высказаться о моей матери?

Желающих, конечно, не нашлось.

Оставив мертвеца на месте поединка, Алоис повернулся и прошёл через почтительно расступившуюся толпу. Войдя в обеденный зал, он уселся на своё место и приказал Селии нести заказанный обед. Девушка, без шуток и заигрывания, принесла уставленный поднос. Алоис с завидным аппетитом всё съел и выпил густое сладкое молоко, слизнув белую полоску пены с верхней губы. Никто не рискнул пошутить по этому поводу.

Покинув гостиницу, двое приятелей отправились в центр города, где, по слухам, находился пункт набора наёмников.

Нужный дом они отыскали быстро, так как перед ним толпились желающие записаться в охрану. Они болтали, делясь новостями, шутили, играли в кости, отдыхали в тени высокой каменной ограды или глазели на выступление уличного жонглёра. Тот манипулировал несколькими острыми ножами, подбрасывая их высоко в воздух и ловя за рукоятки. Алоис остановился рядом, с интересом и восхищением следя за кувыркающимися в воздухе опасными орудиями, а Ремм отправился к воротам, чтобы расспросить о новостях и условиях.

Поймав восхищённый взгляд юноши, жонглёр весело улыбнулся и спросил:

– Ловко?

Алоис улыбнулся в ответ, приблизился и, несколькими быстрыми движениями, похватал ножи прямо из воздуха. Затем изогнулся, выбросил вверх ногу и ударом носка отправил последний нож в небо. Тот взлетел выше деревьев, перекувыркнулся и стремительно полетел вниз. Когда он пролетал мимо юноши, тот вновь стремительно выбросил руку – и нож оказался в его ладони.

– Ну как, ловко? – спросил он.

– Хороший фокус, – согласился жонглёр.

– Это не фокус, это искусство… Хочешь ещё пару приёмов?

– Давай.

– Держи, – протянул он ножи жонглёру.

Юноша отошёл к стене и повернулся лицом к жонглёру.

– Бросай в меня свои ножички. Да целься получше, чтобы не промазать…

Жонглёр немного поколебался, но странный юноша настаивал, и он один за другим послал ножи в цель. Но тот, выхватив «айосец» – длинный нож-саблю, успевал их отбивать, оставаясь невредимым. Собрав разбросанные на земле ножи, рассмеялся: