Нина Бьёрн - Полжизни за мужа

Я сидела на пледе, уничтожая свою часть провианта, наслаждаясь тем, как тепло ногам в новой обуви, и поглядывая краем глаза на Нирса. Он переоделся в свою старую одежду, спрятав богатый костюм Мартиана в сумку, и совершенно изменился. Он больше не выглядел благородным господином.

То, что на мне висело мешком и сваливалось с пояса, на Нирсе сидело как влитое. Простые чуть потертые кожаные штаны и незатейливого кроя камзол шли мужчине гораздо больше.

Он обедал молча. О чем-то напряженно думал. Между бровей залегла складка. С момента нашего объятья он не сказал ни слова. Просто отпустил меня и снова подал в руки кулек с одеждой.

Жалел ли он о том, что ответил на объятье или нет, я не могла понять. Но мне хотелось какого-то подтверждения того, что я ему не безразлична. Разум твердил, что это всего лишь объятие. Жест почти дружеский или братский. А душа пела. Надеялась. Смаковала воспоминания, окуналась в них снова и снова. Как было трепетно, как волнительно прижиматься к нему. Отдать частичку тепла и получить то же самое в ответ.

И сейчас я тоже наслаждалась. Пока он глядел себе под ноги, думая о чем-то, несомненно, важном и затруднительном для него, я рассматривала его не скрываясь. Я любовалась тем, как осеннее солнце застывает серебряными бликами в светлых волосах, как вспыхивают янтарным огнем его глаза, когда он поворачивает лицо на свет. Короткий светлый тоненький штрих шрама неровно чиркнул по его щеке под левым глазом. Отросшая немного щетина чуть смягчила линию волевого подбородка, подчеркнув изгиб крупных по-мужски красивых губ. Нос с едва различимой горбинкой. Широкие чуть в разлет брови. Глубокий взгляд и тоненькие едва заметные стрелочки морщинок в уголках глаза. Как-будто он привык прятать серьезные мысли за показной улыбкой. На мгновение мне показалось, что он, наверное, такой же одинокий человек, как и я. Только он привык прикрывать свою тоску веселостью. Так легче жить.

В Черной обители я тоже старалась шутить нал собой. Выискивала в ситуациях смешное или, хотя бы забавное. Это поднимало настроение, помогало подниматься каждое утро с кровати и идти выполнять каждодневную рутинную работу. Потому что иначе жить было совсем тоскливо. Я научилась ценить небо над моей головой, землю под ногами, пересвист птах в саду, ветер, приносящий прохладу в знойный день, черпак холодной колодезной воды после упорной работы, аромат цветущих яблонь. Маленькие радости насущного момента. Потому что кроме этого момента «сейчас» у меня ничего не было.

А теперь в моем «сейчас» появился он. Этот мужчина напротив. Какая-то глубокая и древняя часть меня поняла сразу: мой. Я жаждала его с каждым мгновением все больше. Наверное, я должна была бы стыдиться. Именно с ним я изменила мужу. Невольно, но факт. Именно это стало причиной того, что шанс на если не счастливую, то хотя бы на спокойную семейную жизнь с Мартианом потерян для меня навсегда. Мне, наверное, должно быть стыдно за то, что я с самого начала захотела всего этого именно с Нирсом, а не с тем, кого на самом деле нужно было желать. Но сердце не слушает наказов. Ему все равно, как все это там должно было быть на самом деле. Оно не выбрало, как удобно и правильно. Оно выбрало свое, родное на каком-то очень глубинном уровне.

– Не смотри так, – тихо сказал Нирс.

– Почему? – спросила я, улыбнувшись.

– Напрасно ты привязываешься ко мне. То, что ты чувствуешь – благодарность. Мне кажется, ты путаешь это с чем-то большим, – он собрал оставшиеся продукты в мешок и упаковал их в сумку.

– А ты точно знаешь, что я чувствую? Ты любил когда-нибудь?

– Думаю, нет, – после короткой паузы ответил Нирс.

– Тогда как ты можешь знать? И как ты можешь судить, путаю я или нет, – было немного обидно от того, что он просто так взял и обесценил мои чувства.

Он бросил на меня долгий взгляд. Смотрел тепло и чуть-чуть с горечью во взгляде.

– Ты просто напугана, сбита с толку. Я единственный, кто сейчас рядом с тобой и помогает тебе. Прибавь к тому еще то, что я был у тебя первым мужчиной. Вот ты и чувствуешь благодарность и считаешь себя привязанной ко мне. Потому тебя и тянет ко мне.

– А тебя тянет ко мне? Хотя бы чуть-чуть? – я так хотела попросить: «Если я хоть немножко нравлюсь тебе, забери меня с собой». В каком качестве? Любовницы? Приживалки? Матушка моя поседела бы, если бы услышала, что ее дочь и в самом деле попросила о таком. Но я хотела бы быть с ним. Я застыла в ожидании, словно это был сейчас важнейший вопрос в моей жизни, и от ответа зависела вся моя дальнейшая судьба. Словно это могло что-то изменить, и Нирс передумал бы везти меня к брату и взял меня с собой.

– Как ты можешь не нравиться? Я помню каждое мгновение нашей с тобой ночи, как и то, что ты подарила мне, – он подошел ближе и говорил тихо и проникновенно. Я трепетала и застывала от восторга. Я действительно ему понравилась. Он поправил меховой ворот моего плаща и сказал. – И я бы с удовольствием все повторил. Но одного притяжения недостаточно. Я был бы счастливейшим на свете, если бы когда-нибудь смог привести в свой клан женщину подобную тебе и называть ее своей.

Я дрожала. Все мое существо кричало и молило: «Вот она я. Ты сказал, что хотел бы такую, как я. Возьми и приведи меня».

– Ты заслуживаешь возможности жить там, где ты привыкла. Ты из богатой семьи. Ты не можешь полюбить такого как я.

Он посчитал меня избалованной богачкой. Но я не такая. Знал бы он, где я жила последние одиннадцать лет. Но он уже все решил. Видел меня в богатой комнате в гостинице, обряженную в шелк, и решил, что все знает обо мне. Нирс от меня отказался. Он не допускает даже мысли о том, что мы могли бы стать парой. В груди едкой болью разливалась горечь.

– А ты? Тебя нельзя полюбить просто так за то, какой ты есть?

– Тебе нужен кто-то твоего круга. Мы с тобой не ровня. В моем клане нет роскоши, нет слуг и поваров. Ты запуталась. Ты пережила потрясение. Твой муж умер. Возможно, тебе кажется, что ничего хорошего у тебя уже не будет. Но ты не права. Как только ты вернешься в свою семью, это пройдет. Родные помогут тебе. И ты быстро забудешь меня.

– В семью? Нет у меня семьи, – мой голос сорвался от боли. – Роскошь… Какая роскошь? Все мое богатство – медный тазик, оловянная миска, топор и тяпка. Ты там еще что-то про семью говорил. Какая семья? Брат, который стыдится меня? Сестра, которая неизвестно, где сейчас обустраивает свою новую жизнь?

– Почему брат стыдится тебя?

– Почему? Потому что я – стайра! Вот! – Я обернулась и приподняла волосы.

– Ты не можешь быть некромантом, – в шоке сказал он. И я ощутила теплые пальцы на своем затылке.

– Нет. Я всего лишь стайра.

– Что это значит?

– Если бы я была мужчиной, меня сделали бы некромантом или ходящим к духам. Я могла бы хотя бы зарабатывать деньги этим. Но я женщина. И метку мне поставили по ошибке.