Эрих фон Корр - Хроники реального мира. Хранитель

– Да нет, – вздохнул я, – крестьяне ныне свободны, но зарегистрированы, поэтому им и говорят, что они свободны.

– Что-то тут я не очень понял разницы, – задумчиво сказал водяной, – а меня что, можно арестовать? И, собственно, за что?! Людей спасаю, зла никому не делаю… Больше двух тысяч лет живу в своём доме на одном и том же месте! Так что я, барон, гражданин России, и право на паспорт имею! С этой – пропиской!

Я поперхнулся коньяком в очередной раз. И на этот раз хохотал долго и от души.

Действительно, является ли доброе и мудрое разумное существо, живущее на этой земле более двух тысяч лет, спасающее людей и хранящее озеро, гражданином современной России?

– Ой, Ори, тебе дадут не паспорт! – сказал я, чуть успокоившись, – тебя посадят куда-нибудь в клетку, объявят государственной тайной и будут над тобой опыты ставить, чтоб понять, как ты устроен! А библиотеку твою и коллекции просто украдут. И даже в музеи их не выставят, так как никогда не смогут объяснить, откуда эти сокровища взялись, так что, думаю, их просто по сейфам попрячут. А самое ценное вообще, скорее всего, пропадёт… и окажется в частных коллекциях у правящей верхушки, а там ныне – сплошь одно ворьё. Нувориши, дорвавшиеся до денег и власти, холопьё и временщики. А такая власть – это самое страшное, что может получить народ. Это коллекция тех же монет русских государей стала национальным достоянием, а эти, кто ныне правят – просто всё попрут. А у тебя тут, мой друг, одних золотых монет разных эпох несколько пудов! Ты на их замки посмотри – они тянутся к величию вкуса русских царей, но так и остаются холопами и во вкусах, и во всём остальном.

Водяной лишь тихо и очень грустно вздохнул, но ничего не ответил.

– Давай сделаем проще, – предложил я, – если тебе местные деньги нужны, то я привезу тебе чемоданчик. И оставлю тебе номера своих телефонов, настоящих, а не местных, и пару электронных адресов. Потребуется ещё – сообщи. Банковские карты тебе явно не подойдут – каждый раз твоё фото с очередным лицом будет попадать в базу данных. Да и счета у меня Швейцарские и Австрийские… Интерес вызовешь. Ты только дом в центре города не начинай строить! С большим бассейном!

Я опять улыбнулся. В мысли, что водяной может стать домовладельцем и налогоплательщиком, было что-то от очень специфического юмора.

Водяной же к предложению отнесся серьезно.

– Когда привезёшь? – спросил он. – И, скажи, золото то тебе нужно?

– Пару пудов? – я усмехнулся. – Не стоит и связываться. Для меня сейчас это не деньги, возни больше. Но ты копи потихоньку, очень и очень скоро оно нам потребуется, а бумажки не будут стоить ничего. Трудные времена наступают, мой друг. Войны, войны, кризисы… Большая долгая война начинается на юге, как говорит мне мой немалый опыт в подобных делах. А вот когда привезу…

Я достал телефон и постарался позвонить. Связи, разумеется, не было.

– Над нами почти сорок футов гранитной скалы, – с усмешкой прокомментировал водяной, – связи нет. Я свой радиомодем выводил длиннющим кабелем. Куда звонить то надумал?

– Домой, – ответил я. – У моей домоправительницы доверенность на управление несколькими моими счетами. Надо деньги сюда перевести, заказать, обналичить – подготовить тебе твой чемоданчик. Дня через три принесу. И у меня ещё один очень важный звонок есть. Так что выходить из пещеры придётся, Ори.

– Домой позвонить – это понятно. А кому ещё у тебя может быть 'важный звонок'? – спросил водяной, не скрывая лёгкого сарказма, – давно у тебя серьезные дела с людьми появились?

И я, не торопясь, подробно, рассказал ему о своей встрече с ведьмой. Почти всё.

Водяной молчал несколько минут, неторопливо потягивая коньяк.

– Экра, значит, у неё поселился, – неопределенно протянул он. – Его то я знаю. Он тут у нас недавно появился, сразу после последней большой войны. Понаехали тут…, – с твёрдым прибалтийским акцентом добавил водяной. По-русски он почти не говорил ещё, только по-немецки и по-французски, но по-немецки явно лучше, как я помню. Мы с ним встречались несколько раз, он ко мне к озеру знакомиться приходил. О своей хозяйке он тогда рассказывал мало, но сказал, что она ведьма и что он давно этой семье служит… Но ты говоришь, что она очень сильна?

– Самая сильная из всех, что я когда-либо видел. Я отсвет её ауры на стенах кафе сперва принял за следы ауры тойху. Я уже воевать собрался, Ори. Она очень сильна, – сказал я убежденно.

– Упаси нас, Судьба, от тойху, – тихо прошептал водяной. Не хочу большой войны. Опять моё озеро бомбить будут и трупами закидывать… Дамочки голенькие купаться перестанут, телевидение отключат и Интернет. И где я буду норвежскую сёмгу покупать?! Красную рыбу в озере уже даже мне достать трудно. Окуней опять лопать?! Так надоели они мне! Нет, не хочу я большой войны, – убежденно сказал водяной. Если помощь потребуется, обращайся. Я и сам помогу, и друзей попрошу, если надо будет. Мы тойху не любим, ты же знаешь. И войны не любим. За мир и дружбу! – предложил Ори очередной тост.

И мы опять выпили.

– И ты в неё влюбился, – убежденно сказал водяной.

– Как догадался?! – искренне удивился я.

– Барон, я знаю, кем ты являешься сейчас, но рождён ты был человеком. И человеком ты всё равно остался, а я уж за свою жизнь научился в вас, людях, разбираться. Ты хоть помнишь, сколько мне лет?

– Помню, что больше двух тысяч, – я смутился.

– Две тысячи шестьдесят восемь, – обиженным голосом поправил меня водяной. – Я же тебе говорил! И что думаешь делать теперь? – спросил он после паузы.

Я неопределённо пожал плечами.

– Если честно, я приехал к тебе … поговорить, – ответил я.

– Поговорить, значит, – водяной усмехнулся. – Эрих, я не хочу терять друга, так что совета в делах сердечных ты от меня никогда не услышишь. А поговорить… да… можно…

И мы молчали какое-то время. Я потягивал коньяк и не мог оторвать взгляда от игривого зелёного огня.

– Как ты это делаешь? – спросил я, кивнув на пляшущие в камине зелёные язычки пламени. И, хотя я и видел этот камин далеко не впервые, но вот почему-то решил прояснить для себя, в чём же тут дело, только сейчас. Раньше я этот чудный зелёный огонь воспринимал почему-то как само собой разумеющееся – как рассвет, или самого водяного.

– Огонь?! А ты не видишь? – удивлённо спросил водяной. – У меня в камине огнёвки живут. Очень редкие, правда – зелёные. Но мы дружим уже очень давно, привыкли друг к другу. Приглядись, – предложил Ори.

Я присмотрелся. И, действительно, язычки пламени только казались хаотичными сполохами – вокруг брёвен плясали тонкие полупрозрачные фигурки порхающих многокрылых мотыльков.

– Они очень любят музыку, – сказал водяной. Им лишь бы танцевать! А музыку выключишь – так едва-едва слабые огоньки вокруг брёвен будут. Они сразу спать соберутся. Я им на зиму, прежде чем в спячку лечь, камин топляками битком набиваю, так им до весны хватает. Они очень любят сосновые топляки и музыку. Вот такие у меня есть друзья…