Лана Ежова - Лилии на ветру

– В том, что беллатор удрал, обвинят меня. Это ведь по моей просьбе Свэнсон убрал щит.

– Ах да, ты еще не знаешь. – Блондин криво ухмыльнулся. – По словам Эрика, щит для беллатора не был непреодолимым препятствием, он просто играл с нами, надеясь, что мы перебьем друг друга. У демона специфическое чувство юмора.

Лиля восхитилась находчивостью смеска: воспользовавшись ее незнанием, без особого труда выполнил пустячную просьбу. Нет, от нее он так просто не отделается! Если, конечно, она останется живой после смертельной авантюры.

– Давид, ты заговариваешь мне зубы? – в лоб поинтересовалась девушка. – Учти, я ведь могу воспользоваться и примитивным способом, и шансов, что я выживу, у меня останется гораздо меньше. Давид, пожалуйста.

Блондин вздохнул и опустился рядом с Киром на колени.

– Ты понимаешь, о чем просишь? Целитель не может отнимать жизнь, и ты толкаешь меня на противоестественное моей сути. – В ее глазах – слезы и надежда. И мужчина снова вздохнул. – Хорошо, ты готова?

Девушка кивнула, и тогда он остановил ее сердце.

Холодно. Она зябко повела плечами. Холодно, как и тогда, шесть лет назад, когда она умерла в подвале дома Лисовских. Неужели у нее получилось? Но где он? Почему не встречает ее?

Лиля невольно посмотрела на свою прозрачную руку, потом перевела взгляд на распростертое тело. Рядом с ее физической оболочкой – Кирилл и застывший в неподвижной позе целитель. В нескольких шагах замерли ничего не подозревающие маги и смесок.

У времени здесь замедленный ход. Оно течет неторопливо, огибая живых, унося на своих волнах тех, чей земной путь закончился.

Лиля с трудом подавила нелепое детское желание подергать Мирослава за нос. Впрочем, ничего бы и не вышло. Наверное. В прошлый раз все случилось так быстро, что она толком и оглядеться не успела.

– Эй! Ты здесь? Мне нужна твоя помощь!

Ее крики усилило эхо, многократно повторяя призыв.

– Собиратель, ты остался должен мне, помнишь? Я обещала не рисковать жизнью, но, прости, у меня нет иного выхода, ты ведь не назвал свое имя.

– Только моего имени и не хватало тебе, дитя, – прозвучал позади мягкий женский голос. – Ты и без него творишь глупости.

Лиля обернулась – и окаменела, узнав родные черты. Светлые волосы, волнами спускающиеся до плеч, лучистые серо-зеленые глаза и добрая улыбка. Женщина в возрасте чуть-чуть за тридцать не считалась красавицей, но для нее оставалась самой прекрасной на свете. Именно такой Лиля запомнила ее. Свою маму.

– Нравится? – Женщина покружилась вокруг себя. – Ничего «костюмчик», да?

– Не нравится. – Лиля закусила губу. – Зачем тебе обличье моей матери? Хочешь сделать мне больно?

– Ты сама делаешь себе больно, – веско возразила женщина.

Ее черты пошли рябью, словно речная гладь под дыханием ветра. Миг – и перед Лилей предстала ее точная копия, правда, в другой одежде – в белом, вышитом серебристыми цветами платье до пят.

– Так лучше? – поинтересовалась Лиля номер два.

– Лучше, – согласилась Макарова. – Но почему я? Твои «костюмы» – это ведь облик умерших?

– А ты разве не умерла? – хищно оскалился Лилин двойник. – Я ведь могла и не прийти, подумав, что ты решилась на самоубийство не для того, чтобы тебя оживляли.

– Но ведь я не сама…

– Ну-ну, – перебила Лиля в белом, – это все формальности, ты захотела умереть. Суицид есть суицид, детка.

– Думай как хочешь, собиратель, но ты – мой должник… или должница? – Лиля замолчала. В прошлый раз слуга Смерти явился ей в образе умершего деда. – Как к тебе обращаться?

– Как хочешь, у нас нет пола, – пожала плечами копия. – Хорошо, перейдем к делу. Чего тебе?

– Ты остался должен мне две жизни, одну из них хочу отдать вервольфу, моему жениху.

Собиратель душ презрительно поморщился:

– Отдать свой шанс кому-то другому? Фи, как глупо!

– Я люблю его! И это мое право – передать жизнь другому.

– Твое право? – жестко усмехнулась копия. – С чего ты взяла? Три жизни я была должна твоему деду. Да, он назначил наследницей тебя. Но он не говорил, что ты можешь передать его подарок другому.

Макарова опешила. О подобном она и не подумала. Неужели все впустую?

– Но если дед передал право на три жизни мне, следовательно, я и распоряжаюсь ими? Я, а не ты решаю, что с ними делать!

– Хорошо, придется согласиться, – вздохнул слуга Смерти и скучающе уставился на свой идеальный маникюр. – Но давай посчитаем вместе. Первый свой шанс ты получила, когда тебя замучили в лесном домике, второй потребуется тебе сейчас, а третий ты хочешь отдать какому-то мужчине? Неразумно, глупышка, и неэкономно. У тебя будут и другие возлюбленные, зачем тратиться на этого? Пусть себе спокойно помирает, горемыка…

Лиля сжала кулаки:

– Издеваешься, да?

– Нет, что ты, как можно?! – Лиля номер два невинно захлопала длинными ресницами. – Уверена, что потом не пожалеешь?

– Не пожалею, будь спокоен.

– А вообще, конечно, я тебя понимаю, он такой… такой… – Копия мечтательно закатила глаза. – Я бы с радостью забрала его душу, каюсь.

– Ты же говорил, что у вас нет пола?

– Ну когда нет, а когда и есть, – хитро усмехнулась собеседница. – Итак, больше я к тебе не приду – ты истратила все свои жизни.

– Нет уж, постой, хватит меня дурить.

– Я? Тебя? Дурю? – Слуга Смерти вытаращил глаза. – Да как ты смеешь?!

Лиля покачала головой, показывая, что не верит в праведное негодование.

– Ты отдашь одну жизнь Кириллу, а мое сердце запустит целитель ровно через минуту, после того как сам его и остановил. Таким образом, у меня в запасе останется шанс на возвращение.

– Что ж вы все такие умные пошли, а? Так неинтересно…

Голос превратился в шепот, копия стала таять, пока не исчезла вовсе. Лиля осталась одна. И ей все так же было холодно, если не считать тепла, которое разливалось в ее сердце.

В груди немилосердно жгло, а спине по-прежнему было холодно.

– Давай, девочка, ты ведь сильная! – Кто-то настойчиво звал ее обратно.

– Вернись, пожалуйста, вернись! – Отчаянному голосу вторил другой, тот, который заставил ее сердце наконец забиться, и забиться радостно.

– Кир…

Сил не было даже на слабый шепот, но он прочитал свое имя по шевельнувшимся губам.

– Лиля! – Не обращая внимания на крики целителя, оборотень прижал хрупкое тело к груди. – Всевышний, я почти поседел из-за тебя!

Она хотела ответить, что сама из-за него едва не стала платиновой блондинкой. Но не смогла. Слабость сковывала тело.

– Не зря я не хотел с тобой связываться! – Всегда спокойного Давида била крупная дрожь. – Я не мог вытащить тебя из клинической смерти целых шесть минут.

Лиля попыталась улыбнуться. Какой он смешной. К чему это возмущение, раз все у них получилось?